Как бы ему этого ни хотелось, не в его силах было изменить прошлое. Если бы он мог, то Джианпьеро Бергонци никогда бы не существовало. Здесь, в реальном мире, мире настоящем и трудном, пришло время давать Серилии лекарство. И у них закончилась холодная вода. А Вивиана явно не желала утешений, во всяком случае, от него.

Не раздумывая, Куин дернул за звонок. Когда пришла горничная, Вивиана приказала ей принести бульон, и свежую воду, а сама приготовила снадобья для Серилии. Куин поправил одеяла на кровати и принес свежую подушку для девочки. Они все делали вместе так, будто занимались этим годами.

Синьора Росси принесла еще один тяжелый поднос. Вместе с Вивианой они сумели влить в Серилию и бульон, и лекарство. Девочка казалась более оживленной, но она вскоре крепко уснула.

Старая няня, стоя у кровати, посмотрела на Серилию.

– Addormentato, – уперев руки в бока, проговорила она. – А теперь, графиня, вы тоже спать. Я приносить вам теплое молоко.

Вивиана отрицательно покачала головой:

– Grazie, синьора Росси. Но я не могу спать.

Куин достал часы и посмотрел на них. Половина четвертого. Скоро начнет темнеть. Он подумал, сколько же часов провела Вивиана без сна. Синьора Росси вышла и минут через десять вернулась с кружкой, от которой поднимался пар.

– Вы это пить, – сказала она, передавая кружку Виви-ане. – Subito.

Вивиана приняла кружку и медленно начала пить. Куин уже знал, что чашка горячего молока не успокоит Вивиану. Она не уснет, пока окончательно не выбьется из сил.

Старая няня обошла комнату, время от времени что-то прибирая или приводя в порядок и поглядывая на Вивиану. Наблюдая за старушкой, Куин почувствовал, что успокаивается.

Вскоре какой-то странный тихий звук, раздавшийся рядом с ним, привлек его внимание. Он оглянулся и с удивлением обнаружил, что Вивиана погрузилась в сон. Голова ее склонилась набок, а каждый вдох сопровождался тихим по-сапыванием.

Няня подошла, внимательно посмотрела на Вивиану и с удовлетворением произнесла:

– Buono. Она уже спать.

– Слава Богу, – ответил Куин.

Старушка взглянула на него и достала из кармана передника еще одну бутылочку с настойкой.

– Она спать долго, signore, – повторила она, вертя в руках бутылочку. – Вы переносить ее теперь на маленький кровать, per favore.

Куин послушно встал, взял на руки Вивиану, осторожно, не забывая о ее ушибах, и понес ее к выдвижной кровати. Вивиана даже не пошевельнулась, когда он опустил ее на кровать. Что же старая няня ей дала?

Няня настороженно посмотрела на Куина:

– Вы идти домой.

Куин ответил слабой улыбкой и покачал головой. Няня тоже покачала головой, словно считая его глупцом, затем они оба сели. Они так и бодрствовали вдвоем до позднего вечера. Синьора Росси, как вскоре обнаружил Куин, была плохой собеседницей. Она сидела молча и штопала чулки. Причем делала это с такой быстротой, что вызвала у него изумление.

Взошла луна, и Куин зажег лампы и принялся разводить огонь в камине. Вивиана так и не пошевелилась. Однако Се-рилия стала более беспокойной. Куин приложил руку к ее лбу. Неужели он стал прохладнее?

– Si, – сказала синьора Росси, словно прочитала мысли Куина. – Она выздоравливать.

Она выздоравливает! Куин молил Бога, чтобы няня оказалась права.

В восемь часов в дверь тихо постучали. В комнату вошла мисс Хевнер. Она держала на руках Николо, рядом с ней стояла Фелис. Дети были одеты ко сну.

– О, прошу прощения, ваше сиятельство, – увидев Ку-ина, проговорила гувернантка. – Дети хотели пожелать доброй ночи Серилии и их матери.

Синьора Росси кивнула в сторону выдвижной кровати.

– Stare tranquillo, – предупредила няня. – Ваша мама, ей надо спать.

Дети на цыпочках прошли по комнате, и, став на колени, каждый по очереди поцеловал Вивиану в щеку. После этого Фелис подошла к большой кровати, забралась на нее и, под-ползя к Серилии, стала играть прядью волос сестры.

Синьора Росси оторвала глаза от шитья.

– Осторожнее, carissima.

Девочка вопросительно посмотрела на нее:

– Она поправляется, Tata?

– О, si, – ответила синьора Росси. – Она лучше. К понедельнику вы будете иметь ваше Рождество. А к четвергу она бегать по дому и дергать тебя за волосы.

Фелис тихонько рассмеялась. Николо тоже забрался на большую кровать и свернулся калачиком у ног Серилии, сунув в рот большой палец.

– Пойдемте, дети, – тихо позвала мисс Хевнер. – Нам пора вернуться в ваши комнаты.

Фелис явно не хотелось уходить.

– А если Серилии приснятся плохие сны? – спросила она. – Мы всегда спим вместе, если нам снятся плохие сны.

Синьора Росси кивнула в сторону двери:

– Иди, carissima. Я сплю с тобой, если придут плохие сны.

Малышка тихонько захихикала:

– Tata, ты не влезешь в мою кровать! Старушка пожала плечами:

– Значит, я ломать ее. Бум! Мы спать на полу.

Малыши стали давиться от смеха, зажав рукой рот. Мисс Хевнер открыла дверь и поманила их пальцем. Николо подполз на четвереньках и поцеловал Серилию в щеку. Затем с явной неохотой сполз с постели и, обиженно выпятив нижнюю губу, тихонько удалился. Фелис последовала за ним.

Это настоящая семья, подумал Куин. Фелис и Николо любили свою старшую сестру искренне. Для них не имело никакого значения, как родилась Серилия или кто был ее настоящим отцом. Они были семьей, и они любили друг друга. Они жили друг для друга.

Может быть, именно это имела в виду Вивиана, когда говорила о том, что Серилии нужна семья? А он хотел лишить ее настоящей семьи?

Он был ей родным по крови, но он не был членом их дружной семьи. Он был посторонним наблюдателем и, как бы он ни старался, не смог бы заменить Серилии ее брата и сестру. Он не мог заменить то, что потеряла бы Серилия.

Куин вдруг с удивлением обнаружил, что снова стоит около кровати и нежно гладит Серилию по волосам. Синьора Росси снова бросила на него осторожный взгляд:

– Вы идти домой сейчас, signore. Приходить снова domattina. Завтра утром, si?

Позади Куина раздался какой-то слабый стук. Он обернулся и посмотрел на Вивиану. Она пошевелила рукой. Вероятно, она скоро проснется. Няня Росси явно собиралась здесь оставаться. И уже не было необходимости в его присутствии.

Он снова подумал, а как старушка объясняет себе его присутствие в этой комнате. Вообще-то ему было все равно. Он наклонился, прикоснулся губами ко лбу Серилии и почувствовал, что он уже не такой горячий.

– Domattina, – повторила старушка. – Она скоро проснется.

Куин с сомнением посмотрел на нее:

– Вы... вы совершенно уверены? Синьора Росси утвердительно кивнула:

– Di sicuro. Слабая, signore, как котенок, но вернется в мир. Куин надеялся, что старушка не ошибается. Он подошел к двери и, обернувшись, слегка поклонился:

– Grazie, синьора Росси. Желаю вам buona notte.

На следующее утро Куин встал на рассвете и сразу же вызвал Блэвинса, желая побыстрее одеться и вернуться в Хилл-Корт. Спал он очень мало, и это время его мучили тревожные сны. Ему снились Серилия и Вивиана. Куин молил Бога, чтобы девочке хотя бы немного стало лучше. Он боялся верить предсказанию синьоры Росси о выздоровлении, пока не убедится в этом сам.

Как только Блэвинс закончил свое дело, Куин направился к двери. Но в последнюю минуту он вспомнил о маленькой коробочке, которую четыре дня назад привез из Лондона, и вернулся за ней к своему столу. Там же лежала сумка с книгами для детей. Значит, ему следует приказать подать коляску.

Спустившись вниз, Куин отдал распоряжения лакею и заглянул в утреннюю гостиную в надежде застать там Генри. К своему удивлению, он обнаружил там мать и сестру. Куин заставил себя улыбнуться:

– Доброе утро, мама. Элис, ты встала слишком рано для новобрачной. А где Генри?

– Уже уехал к сквайру Лоутону, – с недовольным видом ответила Элис. – Твоя вода, или твой водоотвод, или что-то там еще, все еще заливает нижний луг и, как я понимаю, превращает его в болото.