— Что случилось? — Спросил он строго.

— Не пойму, — смущённо сказал Антон, — такое чувство, что мы здесь не одни.

— Ага, — подхватил Иван брата, — здесь точно кто-то есть!

«Комната пуста, как скорлупа от выеденного яйца, — подумал Ги, — но не доверять чутью своих сыновей он не мог. Раз они оба говорят, что кто-то есть, значит надо всё проверить». Он встал и обшарил каждый угол — ничего, совершенно. И, тем ни менее даже у него самого возникло чувство, что чей-то холодный взгляд, как будто ствол пистолета упёрся ему где-то в области лопаток. Избавиться от этого наваждения никак не удавалось. Ги ещё раз обошёл всю квартиру, но что можно найти в пустом помещении, кроме пыли и стопки старых газет? Гипнос стал посреди комнаты и громко произнёс:

— Хватит дурить, кто здесь?

Близнецы настороженно притихли. Ответа не последовало, но это ни о чём не говорило. Тогда бог Сна решил положиться на свою интуицию. Он прислушался и почти точно смог определить откуда идёт этот холодный и очень внимательный взгляд. Вон там, в кладовке и это точно не мышь и не таракан. Он немного нервничал, но страха особого не испытывал. Подошёл к кладовке, распахнул её, но и там было пусто, однако теперь на него пролилось чужое и очень сильное чувство паники. Там точно кто-то есть. Ги решил не ограничиваться осмотром и протянул руку, рука сразу же наткнулась на что-то живое. Гипнос, не понимая зачем он это делает, схватил то, за что успел ухватиться — тонкое, гладкое, прохладное, похожее на шёлк. Невидимка пытался какое-то время сопротивляться, но резким рывком Гипнос вытащил его в комнату и услышал, как под пальцами затрещала невидимая одежда.

— Гюльчатай, открой личико, — хохотнул Антон, чтобы немного разрядить обстановку.

В воздухе задрожала лёгкая разноцветная дымка и раздался звон невидимых колокольчиков, сладко запахло жасмином. Бог Сна уже догадался, кого он поймал, злорадная улыбка скользнула по его губам и, уже нисколько не церемонясь, он схватил невидимого противника и как следует, встряхнул. И вот уже в его руках выкручивается, пытаясь освободиться, смуглый черноволосый человек в пёстрой шёлковой блузе, разорванной вдоль шва.

— Здравствуй, Мара! — Поздоровался Гипнос. — Значит, ты и в самом деле жив. Не могу понять, как ты сюда пробрался, здесь ведь нет зеркал.

— Я вошёл через дверь, как все люди, — признался Мара, — чего уж тут непонятного. И прекрати меня теребить, так ты из меня скоро все мозги вытрясешь.

— Которых у тебя никогда не было, — зло ответил Гипнос.

— А вот в этом ты несправедлив и сам это знаешь. Если бы я был глуп, то твой братец и Семаргл меня давно бы уже убили. Или я не прав? Отпусти меня, я никуда не собираюсь сбегать.

Но бог Сна и не думал освобождать свою добычу, понимая, что тогда она в любой момент может ускользнуть. Он поволок бога Иллюзий ближе к окну, зная, что солнечный свет мешает Маре сосредоточиться и теперь ему будет сложнее наводить на всех морок. Мара всё понял и рассмеялся, хотя в его положении это можно было расценивать, как ненужную браваду.

— Я не собираюсь тебя морочить, бог Сна, мы ведь с тобой похожи. Верно. Ты тоже бог Иллюзий, но немного иных, верно?

Такое сравнение не понравилось Гипносу, он схватил Мару за горло и прошипел:

— Да, я тоже бог Иллюзий, но мой брат — бог Смерти, ты не забыл это, Мара?! Сон чем-то похож на смерть, верно? Скажи, фокусник, что может помешать мне тебя убить?

Близнецы с интересом за всем этим наблюдали. Они уже слышали о Маре и знали, что недавно этот бог считался мёртвым, а теперь вот он живой и невредимый, только надолго ли? Мара посмотрел на них и сдавленным голосом прошептал:

— Тебе незачем делать анализ, бог Сна, я знаю чья в них ещё линия. Их мать — наследница бога Иллюзий, то есть моя!

Ги рассмеялся громко и издевательски, давая понять, что не поверил ни единому слову Мары. А вот близнецы насторожились. Говорят, что кровь имеет свою память, говорят также, что существует голос крови и братья почувствовали каким-то шестым или двадцать шестым чувством, что Мара не лжёт. Они дружно поднялись с надувного матраса и подошли ближе. Иван внимательно рассматривал красивое лицо бога Иллюзий, пытаясь отыскать знакомые черты, но это лицо постоянно менялось, мешая узнаванию, лишь кровь шумела в висках: «Это правда! Правда!». Иван схватил Мару за голову и попытался рассмотреть, то, что постоянно ускользало от них, какое-то едва уловимое сходство. Всё верно, было в этом боге что-то напоминающее их мать. Но, может быть, это тоже всего лишь очередная иллюзия?

— Прекрати, — взмолился Мара, — ты ведь можешь это проверить. Подумай сам, зачем бы я к тебе заявился после того, что со мной произошло? Я едва избежал смерти. Ты считаешь меня настолько неосмотрительным?

Гипнос немного ослабил хватку, но Мара и не пытался сбежать, он терпеливо ждал ответа, всем своим видом показывая, что не помышляет ни о чём плохом. Бога Сна терзали сомнения. С одной стороны он знал, что нет в мире большего лжеца, чем бог Иллюзий и горе тому, кто поверит ему! Но в то же время он чувствовал, что Мара сейчас говорит правду. Близнецы, наблюдая за отцом, поняли, что сейчас происходит в его душе. Ошибка может стоить слишком дорого. Не зря Ги предупреждал их о том, чтобы сидели тихо и никак себя не проявляли, слишком много чего произошло за последнее время. Боги и демоны настороже. Повсюду шныряют шпионы, отыскивая и уничтожая любого, кто может оказаться наследником даже самой неказистой и незначительной линии. И раньше-то они, оказывается, не были в безопасности, но теперь…

— Так зачем ты сюда явился, безумец? — Грозно спросил Гипнос, — или ты сомневаешься, что я смогу тебя убить? Ну, нет, уж меня-то тебе будет не так просто обмануть, ведь ты сам признал, что я тоже мастер иллюзий, верно?

Мара устало вздохнул, ему уже до чёртиков надоело, что его постоянно кто-то пытается убить, видимо, сейчас в его жизни наступила чёрная полоса. Чтож, такие периоды бывают у всех и у людей и у богов. Видимо, эта вздорная девица Фортуна за что-то на него обиделась… Он попытался вспомнить, чем это он мог вызвать такое отношение капризной богини, но ничего подходящего на ум не приходило. Бесполезно пытаться завоевать её расположение — она всегда непредсказуема. Он как-то пытался спрогнозировать её поступки, но потерпел фиаско. Понять взбалмошную богиню Удачи не сможет никто, она непостоянна, как вода в реке.

— Гипнос, — Мара освободился от рук бога Сна, поправил растрепанную одежду и спокойно признался, — я хочу сказать, что я на вашей стороне, не смотря ни на что! Или ты сомневаешься, что и мне не безразлично останется после меня хоть кто-то? Эти парни наследуют не только твой дар, но и мой. Я хотел бы, чтобы они сохранили свою жизнь.

Верить — не верить, верить — не верить… Гипнос был в смятении. Всё его существо протестовало против того, чтобы доверится самому великому из всех обманщиков, самом ненадёжному из всех предателей, самому изощрённому и жестокому из всех палачей. О, да, его пытки — это совершенно не то, что творят с людьми и богами его ненормальные сестрички, но они гораздо страшнее, ведь иллюзии Мары способны довести кого угодно до безумия! Он жесток и непостоянен, он лжив и коварен…

— Па, ты ведь можешь проверить его слова, — тронул его за руку Иван. — И, посуди сам, он ведь ничего не рассказал остальным богам о том, что произошло, а ведь мог же!

Гипнос горько усмехнулся:

— Он не рассказал, потому, что ему никто бы не поверил!

— Да, — согласился бог Иллюзий, — но ты забыл про камень правды! Даже я не смог бы его обмануть. Чтобы проверить меня, достаточно просто позвать твоих сестёр и правда сама выйдет наружу. Кто может обмануть эринний, когда в их руках камень правды?

Гипнос знал, что обмануть сестёр можно, надо только настроить их на то, чтобы вопрос был задан неправильно.

— Я знаю, я почти уверен, что должен тебя убить, — грустно признался бог Сна, — что нельзя верить ни одному твоему слову, но, скажи мне, что меня останавливает?