На фоне этой дикой, почти нетронутой человеком природы эти двое казались какими-то букашками. Транспортные средства и вовсе не вписывались в этот пейзаж, совершенно не изменившийся за тысячи лет.

Для сомалийца, прожившего здесь всю жизнь, эти красоты не значили ровным счетом ничего. Да и всем своим видом он не был похож на человека, восторгающегося прекрасным. Сейчас его грубое, суровое лицо выдавало в нем некую напряженность.

– У нас все готово, – начал разговор сомалийский полевой командир Абдулла Хасан, и выжидающе посмотрел на Фогса. Тот, громко щелкая замками, открыл свой кейс. Глаза сомалийца загорелись странным огоньком. Он сосредоточенно следил за каждым движением миротворца, который не спеша достал из чемодана несколько довольно внушительных размеров брикетов банкнот и протянул их Абдулле. Тот широко улыбнулся и принял деньги.

– Это аванс, как и договаривались, – пояснил миротворец, – остальное по исполнении…

Судя по выражению лица сомалийца, деньги он любил, наверное, больше всего на свете. Аккуратно уложив пачки в объемные карманы, он воровато оглянулся вокруг. Затем африканец поправил автоматную ленту на поясе и, глядя в лицо полковнику бундесвера, поинтересовался:

– Как ты видишь дальнейшие события? Я бы хотел знать наперед…

– А зачем тебе это надо? Меньше знаешь – дольше живешь. Ты – простой исполнитель, тебя наняли. Сделаешь то, что требуется, – получишь остальное, – несколько нервно ответил офицер, которому явно не понравилась такая формулировка вопроса. – Не задавай лишних вопросов – вот мой совет… Меня тоже, считай, наняли. Так что ты поменьше влезай в лишние вопросы, тебя не касающиеся.

Полевой командир в свою очередь сердито, но в то же время по-дружески произнес:

– Но ведь я рискую своими людьми. И если с ними что-нибудь случится, им или их семьям тоже придется платить! А незапланированные расходы – вещь очень неприятная, особенно в наше время.

– А я рискую своей репутацией, – резко перебил миротворец. – Представляешь, какой скандал будет, когда узнают, что я, офицер миротворческого корпуса ООН, имею с тобой, бандитом и мародером, общий преступный бизнес! Вот это сенсация в полном смысле этого слова…

Африканец воспринял такое заявление относительно спокойно. Однако он то и дело оглядывался по сторонам. Устремлял свой взгляд то на амфибию, стоящую неподалеку, то на вертолет, расположившийся недалеко от воды. Он пытался разглядеть, что происходит в кабине. Однако в темноте ему практически ничего не удалось увидеть. Тогда он обернулся к Фогсу и с интонацией, требующей конкретного ответа, задал вопрос:

– А твои люди… пилот, охрана? – Хасан кивком головы указал на вертолет.

– В доле… а вообще это не твое дело, – заявил миротворец.

Любопытство сомалийца вызывало в нем чувство раздражения. Ведь каждой мелюзге хочется изображать из себя стратега!

Чернокожий улыбнулся, еще раз показав свой, очень похожий на звериный, оскал, и уже совершенно иным, деловито-дружеским тоном обратился к немцу:

– Ладно, все в порядке, у меня нет никаких претензий. Дай-ка еще раз взглянуть…

Миротворец полез в карман, достав оттуда карманный компьютер-наладонник. Открыв крышку, он ловко начал водить стикером по дисплею. Свет от экрана освещал лицо офицера. И без того суровое, в ярко-белом свете оно казалось восковым, кукольным. Несколько секунд он потратил на поиски информации, которая была представлена файлом, содержащим в себе графическое изображение. Затем, улыбнувшись, он протянул наладонник сомалийцу. Тот осторожно взял его в руку и сосредоточенно уставился на дисплей. После полумрака яркий свет заставил его на несколько секунд зажмурить глаза. Затем он вновь устремил свой взор на небольшой экран.

Прямо перед собой Абдулла увидел фотографию какого-то корабля, под поднятыми парусами шедшего по волнам. Полевой командир внимательно всматривался в фото, желая подробно изучить каждую деталь. Над парусником развевался Андреевский флаг. Фогс искоса взглянул на сомалийца. Тот утвердительно кивнул головой.

Солнце огромным оранжевым шаром лениво показалось из-за горизонта. Его лучи осветили пустынную поверхность Индийского океана. Парусник «Адмирал Сенин» одиноко рассекал эту бескрайнюю водную гладь. Ветра практически не ощущалось, наступала пора полного штиля. В такие минуты многие хотели бы почувствовать себя моряками и оказаться в открытом море, чтобы просто наслаждаться красотой водной стихии…

Курсанты потягивались в своих койках, наслаждаясь последними минутами сна. В эти рассветные минуты больше всего хочется спать и так тяжело открыть глаза, заставить себя встать. Однако у юных моряков уже вошло в привычку столь раннее пробуждение, поэтому подъем для них не казался столь трудным и невыполнимым, во всяком случае, так казалось со стороны. По команде они дружно вскочили с коек, в считаные секунды оделись и спустя несколько минут уже стояли на палубе, готовые к действию. Щурясь, курсанты смотрели на восходящее солнце. Будучи совсем молодыми, они еще готовы были удивляться и интересоваться всем подряд.

Кавторанг, как это и положено командиру, назначил вахтенных, коротко изложил задания на день. Исходя из того, что наступил полный штиль и корабль стал продвигаться гораздо медленнее, Стенин отдал приказ спустить паруса и продолжать движение на «машине». Для этого, естественно, нужно было увеличить мощность силовой установки. Мотористы, выслушав командира, тут же отправились выполнять указания. Остальные курсанты принялись спускать паруса.

Началась бурная и оживленная работа, повсюду раздавались крики, сопровождаемые громким смехом. Курсанты сновали по палубе, ощущая себя единой командой, которой по плечу любые испытания. Тут же, словно чувствуя свою важность и желая быть частью процесса, сновал Тузик, заливаясь громким лаем и кидаясь всем под ноги. Конечно, за такие выходки ему пришлось несколько раз получить хороших пинков, но ему это только нравилось. Олег Сухомлин, которого пес считал своим хозяином, едва успевал бросать взгляды то влево, то вправо на голос своего любимца. Курсант беспокоился, как бы неугомонный пес случайно не отправился за борт. Но Тузик, и расшалившись, не забывал о безопасности.

– Ну, вы хоть иногда под ноги смотрите! Собаку задавите! – то и дело кричал он товарищам. Те беззлобно отругивались, хотя, конечно же, все любили доброго Тузика.

Собака скрашивала дни надолго оторванной от земли команды. Веселое, подвижное существо словно бы связывало всех с домом.

Белоснежные паруса, которые еще совсем недавно гордо развевались на ветру, потихоньку сникли, и теперь парусник уже не выглядел таким рыцарем океанских просторов. Мачты казались огромными гладкоствольными деревьями, напрочь лишившимися листвы и ветвей. И если курсанты, трудившиеся на открытом воздухе, получали огромное удовольствие и заряд позитивной энергии, то мотористы оказались в гораздо менее выгодных условиях.

В машинном отделении двигатель ритмично гудел, перекрывая разговоры. Мотористы, сделав несколько достаточно простых операций, перевели дизельный двигатель в режим максимальной работоспособности. Парусник тут же увеличил скорость на несколько узлов. В машинном отделении было невероятно душно, все покрылись потом. В голове каждого крутилась лишь одна мысль: как можно быстрее выбраться наверх и насладиться свежим морским воздухом.

Теперь парусник шел вперед исключительно за счет энергии, вырабатываемой дизельной установкой. У команды появилась возможность передохнуть. Кто-то отправился в каюту поваляться на кровати и помечтать, глядя на фотографию любимой девушки. Кто-то только еще мечтал найти свою вторую половинку. Во все времена самым трудным испытанием для моряка в длительном походе было отсутствие женского пола.

Те же из курсантов, кто не забивал себе голову сердечными переживаниями, просто расслаблялись, наблюдая за обитателями океана, перегнувшись через фальшборт. Параллельно курсу корабля то и дело выпрыгивали из воды какие-то рыбы. Неподалеку от курсантов боцман и несколько офицеров курили, расположившись полукругом.