– О, это совсем, совсем другое… – пролепетала она. – Никогда я так не сумею, хотя и чувствую, как это надо играть.

– Вы просто не имели, вероятно, настоящей школы, фрейлейн.

– Да, и это тоже.

– Хотите взять меня учителем?

– Вы шутите, герр Дёлер! Вас раздражала бы неумелость невежественной, малоталантливой ученицы – такой, как я.

– Я прошу вас об этом не ради вас. Это было бы большим удовольствием для меня.

Цецилия молчала, глядя в пол.

– Когда же я могу приходить?

– Когда хотите, как вам удобно.

– В таком случае я буду приходить ежедневно.

После обеда мужчины сидели на террасе, расположенной за домом, с которой расстилался вид на ослепительную даль озера и на восхитительную холмистую местность. Солнце только что зашло и облило все волшебным золотистым сиянием. Старик курил свою трубку. Дёлер закурил сигару, а Цецилия варила черный кофе.

– Что это там за здание? – спросил Дёлер, указывая на какое-то здание, похожее на храм, казалось, вынырнувшее из самых волн маленького озера.

– Это владения принцессы Леониды К., – ответил советник.

– Берегитесь ее! – воскликнула Цецилия. – Это – дьяволица, Венера, оковывающая цепями всякого Тангейзера.

– Розовыми цепями, надеюсь?

– Нет, – тяжелыми цепями рабства.

Когда стемнело и из-за темных верхушек каштанов и кипарисов взошла луна, Дёлер напомнил Цецилии ее обещание покататься с ним по озеру.

– Вы меня опередили, – сказала Цецилия, – я только что хотела сама предложить вам это.

– У вас есть, наверное, искусный гондольер? Впрочем, теперь довольно светло.

– Я сама гондольер! – воскликнула Цецилия.

Советник остался дома, а молодые люди прошли через сад и подошли к лодке, прикрепленной цепью к самой садовой калитке. Когда оба уселись в лодку, Цецилия взялась за весла, и они понеслись навстречу лунному свету и серебристому блеску волн. Выехав на середину озера, Цецилия запела. У нее было звонкое симпатичное сопрано, отлично поставленное и дивно звучащее над водой. Она пела задушевную «Хвалу слез» Шуберта.

Когда они затем снова подплыли к берегу и тихо двигались в густой тени нависших ветвей серебристых тополей и ив, мимо них медленно проплыла другая лодка, в которой сидела дама, невольно привлекшая к себе внимание молодых людей своим фантастическим туалетом – красным плащом и белой кружевной вуалью.

Когда встречная лодка проплыла совсем близко, дама, сидевшая в ней и напоминавшая библейские картины итальянской школы, повернула голову, и Дёлер увидел бледное интересное лицо с энергичным маленьким орлиным носом и большими черными горящими глазами.

– Это принцесса К., – шепнула Цецилия.

Когда лодка отплыла довольно далеко, Дёлер заметил:

– Она была в свое время хороша, по-видимому.

– Она и теперь хороша! – воскликнула Цецилия. – Женщины сохраняют свою красоту до тех пор, пока не перестают еще одерживать победы.

– Мне кажется, в ней есть что-то зловещее.

– Именно вот это-то «что-то» демоническое, что есть в ней, и приковывает к ней мужчин.

Дёлер только плечами пожал. Они умолкли. Слышны были только монотонные удары весел.

Дёлер был искренен, когда пожал плечами, и то, что он сказал, была правда, – тем не менее принцесса то и дело вспоминалась ему против его воли, и моментами ему казалось, что на него все еще устремлены магические, властные глаза. Однажды он увидел во сне эти глаза, и по этим же глазам он узнал женщину, о которой столько говорили, когда встретился с ней через несколько дней.

Встреча эта произошла в каштановом лесу, в котором медленным шагом бродил Дёлер, наслаждаясь ароматным воздухом и волшебной игрой солнечных лучей на листьях деревьев и на бархатном дерновом ковре. Принцесса проезжала верхом на коне, шагом, по-видимому погруженная в мечты, так как глаза ее были неподвижно устремлены в золотистую даль.

На этот раз она была одета в плотно прилегающую амазонку темно-зеленого бархата, рельефно обрисовывающую прекрасные линии ее стройной фигуры, а на красивой черноволосой голове была надета бархатная шляпа вроде берета с развевающимся белым пером.

В ее манере держаться было что-то властное, повелительное. Проезжая мимо Дёлера, она вдруг пробудилась от своих грез и окинула его быстрым, почти окаменелым на мгновение взглядом.

Странное чувство пробудил в Дёлере этот взгляд, проникший в самые глубокие, затаенные уголки его души, взволновавший и напрягший его нервы, словно инструмент для настройки, натягивающий струны рояля, – и в первый раз в жизни опустил он глаза под взглядом женских глаз и прошел ускоренным шагом, как будто ему надо было бежать от опасности.

Он не видел, как она придержала лошадь и, опершись левой рукой сзади о седло, обернулась и смотрела ему вслед.

Потом ему было стыдно того, что он повел себя как мальчик, и он упрекал себя за то, что позволил себе так взволноваться, даже оробеть под взглядом женщины. Ему не хотелось никому рассказывать об этой встрече, и меньше всего Цецилии; ему казалось, что она посмеялась бы над ним.

Как будто ничего не случилось, он приходил ежедневно на дачу советника, давал ей урок музыки и потом болтал с ней в саду или они отправлялись вместе кататься на озере.

Однажды вечером, когда они снова тихо плыли по озаренным луною волнам озера, Цецилия заговорила:

– Вы не откровенны, герр Дёлер.

– Я? В чем?

– Вы встретились с принцессой и не рассказали нам об этом.

– Я не нашел это настолько важным, чтобы стоило рассказывать.

– Однако она, по-видимому, придает важность этой встрече. Она осведомлялась о вас.

– У вас?

– Да, косвенно – через посредство одной старухи, которая является ее поверенной, по-видимому. Берегитесь же, смотрите. Теперь начнется неистовая охота за вами, а так как прекрасная охотница привыкла овладевать всякой дичью, за которой ей приходил каприз гоняться, то у вас все основания остерегаться беды.

Советник заявил со своей стороны, лукаво усмехаясь:

– Вы имеете успех у дам.

– В первый раз слышу!

– Вы обратили на себя внимание принцессы. Это обещает интересное приключение.

– Я не ищу приключений.

– Ну! Как бы то ни было, она очень красивая женщина и высокопоставленная дама. Она видела у своих ног всех знаменитых мужчин нашего времени, даже Наполеона Третьего.

– Меня такие дамы не интересуют.

– Быть может, это к счастью для вас, – заметил советник, пожимая плечами, и, понизив голос до шепота, прибавил: – Говорят, что принцесса убивает своих поклонников при малейшем поводе к ревности.

Когда Дёлер вернулся в этот вечер в свою остерию и взошел на увитую виноградом веранду, при его приближении поднялась высокая, гордая женская фигура и направилась к нему навстречу.

Это была принцесса. Он сразу узнал ее по посадке головы, а потом и луна осветила ее строгое, бледное лицо. Она остановилась перед ним и устремила на него свои темные глаза.

– Отчего вы не приходите ко мне? – заговорила она.

– С кем имею честь?..

– Вздор! Вы знаете меня так же, как я вас знаю, вы знаете также, что я люблю искусство и артистов. Пойдемте!

Она взяла Дёлера под руку и увела его с собой, словно пленника. Он безвольно пошел с ней, как во сне, покорившись всецело этой властной и деспотической женщине. Оба молчали, но сердце у него стучало, и рука дрожала под легкой тяжестью ее руки.

– Вы как будто боитесь меня, – чуть слышно проговорила принцесса и засмеялась.

Дёлер ничего не ответил.

Так подошли они к берегу, где ждала их богато разукрашенная гондола принцессы. Гондольер, одетый в цвета своей госпожи, помог им войти и потом отчалил.

– Вы не очень любезны, маэстро! – заговорила принцесса, когда они уселись оба на роскошной обивке сиденья. – Вы настоящий немецкий медведь!

– Простите, принцесса… – смущенно ответил Дёлер. – В чем я провинился?