Так собиралось по всей земле все, что только надобилось для государева двора, так собирались всякие художники (напр. иконописцы), ремесленники и разные искусные мастера, когда их искусство и работа требовались для государева обихода. Государь был вотчинником своей земли и потому, как вотчинник-помещик, почитал своею собственностью всякий надобный ему предмет.
В Москве для медвежьей, как и вообще для звериной потехи и охоты был устроен обширный псаренный двор, где кроме медведей содержались и другие звери и разного рода охотничьи собаки. Медведи, постоянно жившие во дворе, вероятно ученые, назывались дворными; другие были гончие, также сступные, спускные и наконец дикие, которых поставляли на потеху прямо из лесу. Зимою 1664 г. привезены были из Мезени даже и белые медведи. Медвежья потеха была разнообразна, но вся она распределялась собственно на три статьи: медвежья травля, медвежий бой и медвежья комедия, если правильно будет так назвать медвежьи представления с поводчиками, т. е. с неизменною его сопутницею ряженою козою. Должно полагать, что все эти три статьи входили в состав, каждого зрелища медвежьей потехи, которое могло начинаться комедиею или драмою — травлею и оканчиваться трагедиею — боем или единоборством. Во всяком случае это был довольно разнообразны и очень занимательный спектакль для тогдашнего общества, вполне заменявший ему наши театральные зрелища. Медвежьи увеселения давались обыкновенно в Кремле на дворце, т. е. где либо на нижнем под горою дли на заднем государевом дворе, на особо устроенном для того месте. В XVII ст. нередко они давались и на старом Цареборисовском дворе, близ палат патриарха. Иногда государь тешился на псаренном дворе на старом Ваганькове, где теперь публичный Музей и на Новом Ваганькове, на Трех Горах. Кроме того эта потеха справлялась временем и в загородных дворцах, при царях Михаиле и Алексее довольно часто в Покровском Рубцове, в Хорошове, в Танинском. На масляной неделе эта государева потеха устраивалась обыкновенно на Москве реке для всенародного зрелища и увеселения. Так в 1675 г. февр. 13 был указ ловчему Матюшкину «со всею потехою бить готову, против прежнего, на Москве реке с медведи с гонцами и которых колоть рогатинами и с вилами ходить охотникам и псарям; и с волки и с лисицы и с собаки борзыми и с меделянскими; а указано ему быть готову после раннего кушанья совсем и ждать его великого государя указу». Потехи однако ж в то число почему-то не было. По рассказу Рейтенфельса однажды в субботу на маслянице на Москве реке на льду была травля белых самоедских медведей британами и другими собаками страшных пород. Эта сцена порядочно позабавила, потому что и медведи и собаки не могли крепко держаться на ногах и скользили по льду». Во дворце медвежий спектакль давался во всякое время года, но, разумеется, чаще осенью и зимою, чем летом, и при том здесь представлялись только комедии и трагедии, травля же происходила чаще всего на псарном дворе и только по праздникам.
В 1585 г. февр. 20 у царя Федора Ивановича такая комедия началась тем, что некий Федор Пучок Молвенинов привел на потехе государю «медведя с хлебом да с солью в саадаке», т. е. вооруженного луком и стрелами; и потом «спущал» своего ученого медведя на бой с диким медведем. Спектакль вероятно очень полюбился государю, потому что поводчик получил довольно значительную награду: камку добрую в 5 р., зуфь костоманскую в 3 р., сукно доброе в 2 р.: да человек его получил суконце в 4 гривны [207]. Известно, что медведники — поводчики забавляли публику и своими присказами и приговорками, которые объясняли медвежьи действа и служили как бы текстом к этому медвежьему балету. Верно и здесь старинный шутливый иронический ум русского человека не ходил в карман за словом, и беззастенчиво и остроумно выставлял всякие смешные стороны тогдашней жизни. О том, что когда-то представляли ученые медведи, мы можем составить понятие из одного газетного объявления, относящегося к половине XVIII ст. Оно тем более теперь любопытно, что медведники по распоряжению правительства вместе с последними учеными медведями должны скоро совсем исчезнуть из деревенского общества. В Петербургских Ведомостях 1771 г. от 8 июля было напечатано: Для известия: Города Курмыша Нижегеродской губернии крестьяне привели в здешней город двух больших медведей, а особливо одного отменной величины, которых они искусством своим сделал их столь ручными и послушными, что многие вещи, к немалому удивлению смотрителей, по их приказанию исполняют, а именно; 1) вставши на дыбы присутствующим в землю кланяются, и до тех пор не встают, пока им приказано не будет; 2) показывают, как хмель вьется; 3) на задних ногах танцуют; 4) подражают судьям, как они сидят за судейским столом; 5) натягивают и стреляют, употребляя палку, будто бы из лука: 6) борются; 7) вставши на задние ноги и воткнувши между оных палку ездят так, как малые ребята; 8) берут палку на плечо, и с оною маршируют, подражая учащимся ружьем солдатам; 9) задними ногами перебрасываются через цепь; 10) ходят как карлы и престарелые, и как хромые ногу таскают; 11) как леженка без рук и без ног лежит и одну голову показывает; 12) как сельские девки смотрятся в зеркало и прикрываются от своих женихов; 13) как малые ребята горох крадут и ползают, где сухо, на брюхе, а где мокро, на коленях, выкравши же валяются: 14) показывает, как мать детей родных холит, и как мачеха пасынков убирает; 15) как жена милого мужа приголубливает; 16) порох из глазу вычищают с удивительною бережливостью; 17) с неменьшею осторожностью и табак у хозяина из-за губы вынимают; 18) как теща зятя подчевала, блины пекла и угоревши повалилась; 19) допускают каждого на себя садиться и ездить без малейшего сопротивления; 20) кто похочет, подают тотчас лапу; 21) подают шляпу хозяину, и барабан, когда козой играет; 22) кто поднесет пиво или вино с учтивостью принимают и выпивши посуду назад отдавая кланяются. Хозяин при каждом из выше помянутых действий сказывает замысловатые и смешные приговорки, которые тем приятнее, чем больше сельской простоты в себе заключают. Не столько бы вещь сия была смотрения достойна, ежели б сии дикие и в прочем необуздаемые звери были лишены тех природных своих орудий, коими они людям страх и вред наносят; напротиву того не обрублены у них лапы, также и зубы не выбиты, как то обыкновенно при таковых случаях бывает. Все вышепомянутое показывано быть имеет в праздничные дни в карусельном месте противу церкви Николая чудотворца по полудни в 6 часу. Первые места по 25 коп., вторые по 15 коп., а последния по 5 коп. с человека. Смотрители впускаемы будут за заплату наличных денег».
Для нас неоценимо были бы дороги исполненные сельской простоты эти замысловатые и смешные приговорки, если б они дошли к нам прямо от того медведя в саадаке, которым потешался царь Федор Иванович. Но что говорить о старине, когда и современный нам медведь, сохраняющий еще довольно старого, скоро совсем уйдет со сцены, никому не рассказавши своей любопытной истории.
Медвежий бой представлял также самое обычное зрелище во дворце, которое так и называлось дворцовою потехою и устраивалось, конечно, не исключительно для одного только государя, или для одного мужского чина, но вероятно и для всех любопытных и из женского чина. На этом зрелище бывали даже малолетние дети; напр. в 1634 г., в субботу на маслянице пеший псарь Герасим Степанов тешил пятилетнего царевича Алексея Мих. дворовыми медведями и на той потехе медведи на нем псаре кафтан изодрали. Это зрелище было самым любимым и у самого доброго и богомольного царя Федора Ивановпча. Именно по поводу его потех Флетчер описывает подробно и это зрелище… «Бой с медведем, говорит он, происходит следующим образом: в круг, обнесенный стеною, ставят человека, который должен возиться с медведем как умеет, потому что бежать некуда. Когда спустят медведя, то он прямо идет на своего противника с отверстою пастью. Если человек с «первого раза даст промах и подпустит к себе медведя, то подвергается большой опасности: но как дикий медведь весьма свиреп, то это свойство дает перевес над ним охотнику. Нападая на человека медведь поднимается обыкновенно на задние лапы и идет к нему с ревом и разинутою пастью. В это время если охотник успеет всадить ему рогатину в грудь между двумя передними лапами (в чем, обыкновенно, успевает) и утвердить другой конец ее у ноги так, чтобы держать его по направлению к рылу медведя, то, обыкновенно, с одного разу сшибает его. Но часто случается, что охотник дает промах и тогда лютый зверь или убивает или раздирает его зубами и когтями на части. Если охотник хорошо выдержит бой с медведем, его ведут к царскому погребу, где он напивается до пьяна в честь государя, и в этом вся его награда за то, что он жертвовал жизнию для потехи царской». Напротив, мы имеем официальные свидетельства от того же времени, что бойцы всегда получали в награду портище хорошего сукна на кафтан, ценою в 2 р.: это было обычным государевым жалованьем за такую потеху не только в XVI, но и в течении всего XVII ст. В особенных случаях бойцы получали и большую награду. Разумеется и эта награда по нашим понятиям не соответствует подвигу. Но должно заметить, что подвиг ходить одному на дикого медведя в то время едва ли почитался делом необычайным, редким; судя по множеству таких случаев, на одной только царской потехе, он был простым рядовым явлением охотничьей жизни, а потому и ценился в меру своей так сказать повседневной ценности. Большею частью бойцы принадлежали к дворцовому же государеву чину и состояли в ведомстве конюшенного двора при «Ловчем пути» или при царской охоте. Это были псовники, конные и пешие псари и собственно охотники, или ловцы зверей — первые люди Ловчего пути. Из них при царе Михаиле особенно знаменит был пеший псарь Кондратий Корчмин. В 1616 г. в ноябре на большой потехе на дворце вместе с семью товарищами, такими же псарями, на нем медведи изодрали зипун; а в декабре на потехе его медведь измял и платье на нем ободрал. Через год, 1613 г. в генваре, он опять потешал царя медвежьим боем; в феврале 1620 г. опять на потехе бился с медведем. В том же году сентября 11-го вместе с товарищем, тоже псарем, Сенькою Омельяновым, тешил государя на Старом Царевеборисове дворе дворными медведи-гонцами. На этой потехе медведь ему изъел руку, а товарищу его Сеньке изъел голову. В генваре следующего 1621 г. он снова на потехе с четырьмя товарищами — псарями; все они бились с дикими медведями вилами. В феврале того же года, на мясной неделе в середу, как государь тешился гончими и дикими медведи, был на потехе и Корчмин в девятером с товарищами; медведи драли на них кафтаны. В 1622 г. февр. 28, на масляной неделе в четверг, Корчмин опять с братом Иваном и тремя товарищами псарями был на потехе, бился с дикими медведи вилами. В июне 1625 г. он тешил царя тою же потехою в селе Рубцове. В ноябре 1626 г. бился с диким медведем вилами и медведя вилами поставил, да он же в селе Рубцове пред государем на потехе медведя убил рогатиною, за что и получил награду с прибавкою, 5 арш. тафты и 4 арш. сукна. Таким образом Корчмин увеселяет государя, т. е. ходит на медведя в течении десяти лет, а быть может и больше, ибо мы не имеем полных погодных записок об этой потехе.
