– Кстати, как там супермегазвезда? – поинтересовалась я у Вадика.
Высоцкий посмотрел на одного из соратников. Тот сообщил, что девушки из общежития разорвали пиджак, фуфайку, пуссер и противогаз на мелкие кусочки и забрали себе в качестве сувениров. Остальные вещи не растащили, потому что не могли оставить Артура голым в сибирском холоде.
Мы с Пашкой покатились со смеху и пояснили, что фуфайка Татьянина, пуссер – мой, пиджак – Пашкин, а противогаз мы нашли в брошенной БРДМ. Я как раз поинтересовалась, откуда она взялась на поле. Никто ответа не знал, но ребята сообщили, что в России вдоль дорог много всякого хлама валяется.
В настоящее время супермегазвезда Артур Небосклонов должен уже находиться в гостинице и принимать поклонниц. Он также строго-настрого предупрежден не говорить обо мне худого слова. В любом случае рядом с ним дежурят надежные люди, которые за этим проследят и наставят счастье миллионов на путь истинный, если он с него вдруг собьется.
Тем временем со второго этажа спустились четверо бойцов и сообщили, что там находятся два «полутрупа».
– Живы?! – воскликнула я, потом добавила: – А почему два?
Мы проследовали наверх, и я увидела пилота в еще более плачевном состоянии и бледного как смерть пузатенького Арсения, на лбу которого выступила испарина. Грудь Арсения была неумело перевязана.
Я бросилась к нему.
– Юля… – произнес он с трудом. – Прилетела… Надя в тайнике, где дрова… Всех остальных… убили…
– Вадик! – резко повернулась я к Высоцкому. – Арсения к врачу надо! И пилота! Надо постараться их спасти!
Вадим стоял со странным выражением лица. Признаться, я не могла разобрать, какая эмоция в нем перевешивает. По-моему, это все-таки был гнев. Но мне сейчас, признаться, было не до Вадима. Мне очень хотелось, чтобы Арсений выжил. Хотя бы Арсений!
– Кто убивал, еще здесь? – быстро спросил командир отряда боевиков.
– Нет… – прошептал Арсений. – Только Надя… Спасите Надю…
Вадим отдал приказ загружать раненых и пьяного поэта в вертолеты и доставить Арсения с пилотом в городскую больницу, а поэта к нему в особняк. С поэтом будет особый разговор после того, как протрезвеет.
– Тогда мы улетаем? – уточнил командир второго отделения.
– Подождите чуток, нужно все вокруг обследовать. В домике за рекой были?
– Да. Никого.
– Пойдемте за Надеждой, – позвала я. – Если она жива, то расскажет, что здесь произошло.
Вадим остался в доме, с нами с Пашкой отправил командира второго отделения и его бойцов.
Бойцы только хмыкали при осмотре пристроек и даже отведали капусты, которой мы питались все эти дни. Наибольшее впечатление на всех произвели выдержки из устава, развешанные по всему дому. Бойцы никак не ожидали их увидеть в таком месте.
– Надька! – крикнула я рядом с местом тайника, которое как раз перед нашим отлетом собирались обустраивать мужики. Сама я результатов тогда посмотреть не успела, но помнила, что Резо предложил использовать дровяной сарай. Может, и остальные наши там?
За дровами послышалось шевеление.
– Надька, голос подай!
– Я это, Юля. Помогите дрова разобрать.
Мужики тут же бросились на помощь, дрова не разобрали, а развалили и Надьку извлекли на свет божий. Выглядела она весьма потрепанно, глаза были красные, видимо, много ревела.
Девчонка бросилась мне на шею и горько разрыдалась. Пашка весь процесс снимал на пленку, стараясь только, чтобы лица бойцов не попадали в кадр.
– Успокойся, успокойся, – гладила я Надьку по спине. – Все закончилось. Сейчас полетим к людям. В вертолете хлеб есть.
Я еще утром попросила домработницу Вадима дать нам с собой сухой паек для изголодавшихся по черному хлебу людей. Она сообщила, что сухой паек для всех бойцов приготовлен и будет загружен в вертолеты. Для этого есть специальные люди. Но я все равно попросила дать буханку черного хлеба, от которого мы с Пашкой в вертолете съели по горбушке. Мы так пока его и не наелись.
– Девушка, а где остальные? – подал голос командир отделения.
Надька оторвалась от меня и посмотрела на мужика заплаканными глазами.
– Убили всех. Арсений только живой остался, я его нашла, перевязала, и мы с поэтом его наверх подняли, в кровать… – Надька опять всхлипнула. – Они всех порешили.
– А вы где находились в то время? – уточнил командир отделения.
– Я в лес убежала. Мне Резо сказал, чтобы выходила только к тебе, Юля, а когда кто-то прилетать будет, пряталась. Потом, когда те негодяи улетели, я тут все обустроила, чтобы быстро прятаться, а то в лесу холодно сидеть… Они про этот тайник не успели узнать.
– Кто такие «они»? – спросила я. – Кто убивал, Надя?
– Эти два негодяя – Костя с Димой, которые на вертолете прилетели. Помнишь, Юля? Их приятели их бросили, а потом вернулись. Мы с Резо в лес побежали. Он сказал, чтобы я возвращалась в дом, только когда все уберутся. Мы знали, что ты не сможешь вернуться так быстро…
По словам Надежды, от вертолета к дому отправились два человека, и в нем остался еще один, за штурвалом. Двое вскоре скрылись в доме, и никаких громких звуков оттуда не доносилось. Резо подсадил Надьку, чтобы лезла на елку, в ветвях которой было легко спрятаться, а сам отправился на разведку. Перед тем как оставить девушку на дереве, он еще раз наказал выходить только ко мне.
За последующими событиями Надежда наблюдала уже с высоты. Резо подошел к вертолету сзади, и сидевший за штурвалом мужик его явно не заметил. Нет там зеркала заднего вида, как в машине. Резо резко распахнул дверцу кабины, вышвырнул мужика в снег, завязалась потасовка, из которой Резо вышел победителем. Потом, к огромному Надькиному удивлению, Резо сам запрыгнул в кабину, и вертолет взмыл в воздух.
После того как вертолет поднялся с земли и стал набирать высоту, из дома выскочили четверо – Костя с Димой и двое недавно прилетевших. До Надьки доносился их трехэтажный мат. Потом они стали кому-то звонить, и часа через два, когда Надежда уже думала, что свалится с елки от холода, прилетел еще один вертолет. Из него выскочили двое с автоматами, перебежками добрались до дома, потом побежали к пристройкам. Оттуда донеслись выстрелы. Вертолетчик кабину не покидал. Вскоре к машине вернулись шестеро мужчин: Костя с Димой и четыре их товарища. Вертолет улетел. Никого из наших не взяли.
После этого Надежда наконец решилась спуститься вниз. Увиденное в доме зрелище ее потрясло. До нее выстрелы из дома не долетали.
Алену изнасиловали и убили. Надежда похоронила ее в сугробах за домом, примерно там же, где Валентина и Данилыча. В Арсения выстрелили, попали в левую часть груди, ближе к плечу. Было много крови, но он остался жив, хотя его, вероятно, приняли за мертвого и добивать не стали. Он лежал в каминном зале без сознания. Поэт, как и всегда, был пьян, тем более у него была пробита голова, с которой он снял повязку, и прострелен бок. Надежда могла только предполагать, что те негодяи решили просто не брать еще один грех на душу и оставили старика в живых. Может, они решили, что он не жилец. Может, он был в отключке, «сверкая» пробитой головой. Пилота тоже не дострелили. Но он, как и Олег Владимирович, мог находиться без сознания.
– Да по нему видно, что не жилец, – буркнул командир отделения.
Надежда, как могла, обработала рану и перевязала Арсения, потом отобрала у поэта выпивку и сказала, что даст только после того, как он протрезвеет и поможет ей донести Арсения до постели. Поэт сам пошел опускать голову в снег.
– А Борис Семенович? – уточнила я. – Абдулла?
– Их застрелили. На улице. Видимо, им предложили выходить, или они сами вышли. Я не слышала разговора. Или те, которые прилетели последними, были в ярости… Я не знаю. Я только видела, как мужики из вертолета неслись с автоматами по полю. Борис Семенович и Абдулла, когда я их увидела в следующий раз, лежали на улице мертвые. Я их тоже засыпала снегом.
Командир отделения попросил показать где, и его бойцы раскопали временную могилу. Мы с Пашкой и это засняли. Потом мы все пошли в дом. Арсения, пилота и Олега Владимировича уже отнесли в вертолет, и он был готов к взлету. Нам с Пашкой и Надеждой предстояло лететь во втором. Надежда сказала, что хочет забрать сверху кое-какие вещи. Я кивнула с отсутствующим видом.
