Борис Семенович покачал головой. Я посокрушалась, что поблизости нет управления, где я могла бы попросить ребят проверить, так ли это на самом деле.

– Вернешься в Питер – проверишь.

– Когда вернусь? – посмотрела я на старого вора.

– Я сам хотел бы отсюда поскорее выбраться. Но мы не можем подать сигнал.

– Почему?! Неужели тут и спутниковый телефон не будет действовать? Неужели губернатор приезжает сюда без всякой связи? И если вам продукты и оружие сбросили с вертолета, почему не сбросили телефон?

– Сбросили. Только он исчез.

– Как исчез?!

Борис Семенович пожал плечами.

– Может, выпал в снег и никто не заметил, – сказал он.

К охотничьему домику мы подходили молча. Свет внутри не горел, правда, я прихватила с собой ценный фонарик, который мы до этого не использовали.

– Коля! – опять сказал Борис Семенович. Мы с Пашкой остались под деревьями. Коля с Борисом Семеновичем приблизились к двери. Коля дверь толкнул, держа перед собой винтовку, а затем на весь лес раздался дикий грохот.

Мы с Пашкой мгновенно отпрыгнули подальше и прижались спинами друг к другу, осматривая окрестности. Я бросила взгляд на домик. Он был цел, только из открытой двери торчали Колины ноги. Борис Семенович застыл на месте у крыльца.

Минут пять мы с Пашкой так и стояли, не двигаясь. Коля тоже не двигался, Борис Семенович пришел в себя и первым бросился к Коле, потом повернулся в нашу с Пашкой сторону.

– Пошли! – сказала я оператору. – Будешь прикрывать мою спину. И сними их обоих!

На Колю свалился огромный кусок бревна, который кто-то хитро установил над дверью. Этот кусок должен был рухнуть на любого, кто откроет дверь. Я приложила руку к шее детины. Пульс не прощупывался. Неужели такого гиганта так легко убить? Винтовки мы тоже лишились.

В домике никого не было.

– Может, сжечь его к чертовой бабушке? – спросил Борис Семенович, обращаясь в никуда.

– Сжечь мы его всегда успеем, а пока давайте двигать назад. Коле уже ничем не поможешь. Пойдемте. И возьмите себя в руки! Неужели вы собираетесь сдаваться?!

Борис Семенович на меня внимательно посмотрел, ничего не сказал, перешагнул через Колю и бревно, прихватил от печки ухват и первым тронулся к дому. Потом шел Пашка с ценной камерой, запечатлевшей очередное мертвое тело, потом пятилась я, держа пистолет на взводе.

В дом мы вернулись целыми и невредимыми. Только нас стало еще на одного человека меньше.

В доме я прямо спросила у Абдуллы, где они с Карлом спрятали товар, украденный у Кареныча.

– За печкой, – ответил араб. – А вы считаете, что это Кареныч мстит нам всем?

– Или избавляется от конкурентов, – сказала я. – Ведь еда-то скоро закончится.

– Я не понимаю, на что он рассчитывает, – подал голос Арсений. – За ним сюда никто не прилетит, как и за Небосклоновым. Прилетят за вами, – он посмотрел на Бориса Семеновича. – Неужели он думает, что ваши друзья возьмут двух пи…ров?

– А они оба?.. – встрял Резо. – И этот любимец миллионов женщин?

– А любимцы миллионов женщин как раз часто и бывают другой ориентации, – заметила я.

Я повернулась к арабу и прямо спросила, как они здесь оказались с Карлом. Ведь нельзя исключать, что прилетят за ними, и Кареныч рассчитывает влезть в тот вертолет, а с Карлом и его хозяевами расплатится грузом. Жизнь-то дороже.

– Меня взяли, когда я работал Дедом Морозом, – начал Абдулла историю, которую мы уже один раз прослушали в исполнении Карла Леопольдовича.

– Вы что, эту песню на пару разучивали? – заорал Арсений.

– Почему на пару? Это в самом деле так. Вы думаете, что к вам в страну торговать наркотиками едут старшие сыновья-наследники? У таких, как я и Карл, на родине нет никаких перспектив. У вас жизнь гораздо лучше. Мы обеспечиваем себя, помогаем нашим семьям, у вас доступные женщины…

– Но вам было мало, и вы вторглись на чужую территорию, поэтому вас в воспитательных целях отправили в Сибирь.

– Нам так сказали.

– Чушь, – уверенно заявил Борис Семенович, словно выплюнул слово. – Кто бы стал на вас так тратиться? Из Москвы доставлять в Сибирь на самолете, потом еще на вертолете в этот дом? Да на одно топливо сколько денег ушло! Вы кто в организации? Мелкие сошки. Да пристукнули бы вас в самой Москве – и дело с концом. Нет, Абдулла, ты что-то темнишь…

– Может, это Карл темнит. Я все рассказал, как есть… Вы думаете, мне нравится сидеть в этом холодном доме, где нет нормальной еды, где нет женщин… Ведь мы же даже представить не могли, что вы тут окажетесь. – Он посмотрел на меня. – Да я вообще чуть инфаркт не заработал, когда ваш самолет на поляну сел! Я думал – инопланетяне…

– У них явно Дедов Морозов не хватает, – хмыкнула Татьяна. – Ладно, пошли спать.

Утром, после выхода на улицу, мы все впали в состояние паники. Над лесом – правда, на удалении нескольких километров – висело оранжевое облако.

– Что это? – прошептала Татьяна. – Очередной Чернобыль?

– Раз еще не отравились, уже не отравимся, – сказал Борис Семенович.

– Вы уверены? – уточнила я.

– У тех, кто в Чернобыле был… – снова заговорила Татьяна.

– Вообще-то оно похоже на сигнальное, – задумчиво произнес Борис Семенович.

– В смысле?

– Ну, не сигнальная ракета, а нечто более стойкое.

Я внезапно вспомнила книгу о Второй мировой войне, написанную одним англичанином. В ней, в частности, рассказывалось о разработке английских ученых для экипажей торпедированных судов. Спасательные шлюпки оснащались сигнальными ракетами, оранжевый дым которых был виден на тридцать миль и долго держался в воздухе. Может, это нечто подобное?

За завтраком Резо предложил обустроить тайник, чтобы в него могли спрятаться они с Борисом Семеновичем.

– Это еще зачем? – спросила Надежда, которая, несмотря на многочисленные комплименты и ухаживания Резо, близко его к себе не подпускала. Стоило ему приблизиться на два метра, как Надежда начинала орать на весь дом. Алена при приближении Резо извлекала откуда-то из складок одежды нож и произносила одно слово с грузинским акцентом: «Зарэжу!» Борис Семенович интереса к девушкам не проявлял, они для него словно вообще не существовали, к нам с Татьяной относился уважительно, возможно, из-за нашего тесного знакомства с представителями сибирской и питерской мафии, то есть Вадимом Высоцким и Иваном Захаровичем. Резо тоже быстро понял, что мы не по его душу, и оказался очень даже обаятельным мужчиной, остроумным и веселым. Он знал массу анекдотов и интересных историй. Абдулла сверкал глазами в сторону Надежды. Арсений снова стал проявлять интерес к Алене. Мы с Татьяной не вникали. Пусть сами разбираются. Мы только очень надеялись, что девчонок больше никто насиловать не будет. Но вроде бы порядок был установлен, мужики слушались Бориса Семеновича.

О себе мы не очень беспокоились. Во-первых, мы вооружены и оружием умеем пользоваться. В том, что мы выстрелим, почему-то никто не сомневался. Более того, Резо мне в частной беседе сказал, что больно я тощая, а женщина должна быть в теле. – и руками в воздухе нарисовал образ своей мечты. Образ напоминал пухленькую Надежду. Татьяна была старше Резо, и это ему не нравилось. Видимо, примерно так же считал и Абдулла.

А я все чаще вспоминала Вадима. Я давно привыкла рассчитывать в жизни только на себя, но в данном случае понимала, что своими силами отсюда не выбраться, по крайней мере зимой. Мне очень хотелось верить, что Вадим меня сейчас ищет…

После предложения Резо о строительстве укрытия я спросила, считают ли мужчины возможным появление здесь погони из колонии, которую они покинули по собственному желанию.

– Да, – сказал Борис Семенович. – Неужели тут нет подпола? Чтобы русский дом, да без него?

– Это смотря с какой целью строить, – заметил Арсений.

– Губернатор мог бы и бомбоубежище оборудовать, чтобы пересиживать атаку конкурентов, – сказала я. – Но подземного помещения мы тут не нашли.