Андрюшу больше всего заинтересовали бизнесмены. Хотелось на них посмотреть. Потом связаться с Интерполом на предмет выяснения вопроса, входят ли бизнесмены в банду Ганса Феллера.

Менеджер с девушкой-администратором рекомендовали сотрудникам органов вернуться поближе к десяти вечера – или приходить завтра с утра, когда бизнесмены будут трезвые. Все дни пребывания в Петербурге бизнесмены приходили в районе десяти вечера, уже хорошо навеселе, иногда добавляли в баре гостиницы.

Андрюша оставил в холле двух оперативников, велев не только ждать появления бизнесменов, но и посматривать за персоналом, а если появится возможность – познакомиться с кем-то из персонала поближе.

– Вы сейчас в холдинг? – спросил приятель нас с Пашкой.

Я кивнула. Андрей попросил подбросить его к зданию управления. Однако выйдя на улицу, мы затормозили.

Наискось к зданию гостиницы стоял жилой дом. В обычном жилом доме не может не быть вездесущих старушек, или молодых мамаш, или просто домохозяек, мающихся у окна в дневное время. Тем более тут гостиница с иностранными туристами. А вдруг кто-то что-то видел? Что-то необычное?

– Сколько людей-то нужно на поквартирный обход?! – вздохнул Андрюша, не ожидая ответа от нас с Пашкой, и отправился назад в холл за вольготно расположившимися там оперативниками.

Объяснил им задачу и сам составил компанию. Мы с Пашкой отправились к Виктории Семеновне – кассету следовало сдать, чтобы сюжет о трупе в чемодане пошел в эфир.

Вечером события получили продолжение. Во-первых, после эфира в холдинге раздался очень любопытный звонок. Звонивший мужчина (по голосу – немолодой) представился только как давний мой поклонник (вместе с супругой и прочими родственниками) и сообщил, что сегодня, направляясь в Пушкин, видел, как двое мужчин выбросили из машины большое количество женской одежды. Просто открыли заднюю дверцу машины – и скинули на обочину.

– Откуда знаете, что женской? – спросила.

– Так остановился. Я – человек небогатый, одеваюсь в секонд-хэнде, как и супруга моя. А вещички ей очень понравились, в смысле супруге. Вы уж не обессудьте… Но сдавать не будем.

– Я вас прекрасно понимаю, – улыбнулась я в трубку. – И я сдавать вас не буду. И я вам в любом случае благодарна за звонок. Как я поняла, вы сделали вывод, что вещички принадлежат той самой немке…

– Да, – подтвердил мужчина.

– А почему?

– Все – немецкое. Там же мульки есть. И тетку мы с супругой моей видели в вашей программе. Супруга моя такой же размер носит. Ну, кое-что чуть-чуть ушить надо, но ведь для нашей женщины это не проблема? Это немка не стала бы. И немка, наверное, не стала бы подбирать вещи на обочине. Но зачем добру-то пропадать?

– Вещи были как-то упакованы?

– Да, в большой черный полиэтиленовый пакет. И там не только ношеное оказалось, но и новое. У нас куплено.

– Вы только по этим признакам определили, что добро принадлежит обворованной немке?

– Нет. В кармане одной юбки мы с супругою моей нашли пустой конверт, на котором было написано: «Фрау Вермахт». Это же она?

– Да, – подтвердила я. – А если она очень захочет обменять вещи на деньги? За сколько согласитесь?

– Киса! – завопил мужик. – Сколько бабок брать?

После совещания о своей Кисой сказал: тысячу долларов. Можно евро. Можно рублями по курсу. Я предложила позвонить мне завтра в это же время, и я дам ответ.

– А не сдашь ментам?

– Кого я когда сдавала ментам?

– Ах, ну да, ты же у нас пресс-атташе коза ностра, – усмехнулся мужик. – Точно. А мафии, как я понимаю, ношеные немецкие шмотки не нужны?

– Не нужны, – подтвердила я, представив на минуту лицо Ивана Захаровича, если бы его заподозрили в фетишизме. Да еще с такими фетишами.

Потом спросила, не запомнил ли мой поклонник номер машины, из которой выбросили одежду, и ее марку. Мне любезно продиктовали эту информацию. Он повторил, что в машине сидело двое мужчин, один – водитель, второй – сзади. Тот, который сзади, и выкидывал тюк.

– Мужиков описать можете?

– Откуда? Я только затылки видел. А потом остановился. Но номер запомнил. А вдруг бы бомба была? Ты ж сама нас про террористов регулярно предупреждаешь?

На всякий случай спросила и про коробки с фарфором.

– Вот чего не было, того не было. А они и фарфор сперли? – вдруг очнулся мужик. – Киса! Слышь, там и фарфор был! Куда ж они его дели, мазурики? Юль, как думаешь, мне по трассе стоит еще разок проехаться, во всех сугробах посмотреть или как? Вообще-то я уже принял сегодня. А супруга моя машину не водит. Племянника вызывать?

Я посоветовала этого не делать, потому что «мазурики» вполне могли взять фарфор себе. Если это наши мужики, причем, вероятно, молодые, зачем им шмотки на крупную немку? (Про себя добавила, что членам банды Ганса Феллера они, скорее всего, тоже ни к чему, даже для подарка мамам.) Искренне поблагодарила мужика и решила прямо ехать к Андрюше в управление. Потом все-таки позвонила ему. И хорошо сделала.

– Я в гостинице, – сказал приятель. – Можешь сюда подъехать?

Подхватила Пашку, которому в холдинге уже, естественно, налили, и мы отправились в отель. Вид и у Андрюши, и у двух оперативников был усталый. К ним присоединились еще двое. В ожидании бизнесменов, которых также следовало проверить, ребята сидели в холле.

– Ну?! – спросила.

– За что люблю наших старушек, так это за бдительность, – сказал Андрюша. – Нигде в мире нет таких. С биноклем следить за гостиницей! Знаешь зачем? Чтоб не пропустить вражеского шпиона! И вовремя сообщить в органы. Чтобы приняли меры и шпион не украл наши секреты.

– Зачем их красть, если гораздо легче найти человека, который их продаст?

– Ну это же не объяснить бабке, выросшей в советские времена и пропитавшейся идеями, которые внушали нашим людям на протяжении семидесяти лет? Знаешь, Юля, когда я выйду на пенсию, открою детективное агентство. Найму старушек. Наша пенсионерка, если ей дать достойную прибавку к пенсии, стоит нескольких молодых бугаев, у которых вместо мозгов мускулы.

– Так что она видела, бабка? – Меня распирало любопытство.

А видела бабка, как сегодня уезжала большая группа немцев. Вначале подали автобус, потом носильщики вынесли чемоданы, и они какое-то время стояли на улице – пока водитель заходил в гостиницу (видимо, встречался с руководителем группы). Потом водитель автобуса открыл багажное отделение и носильщики стали загружать чемоданы туда. Но все чемоданы не вошли. Немцев же набралось тридцать восемь человек, и каждый тащил большое количество барахла. Для перевозки багажа также прибыл и микроавтобус, куда и загрузили не поместившиеся вещи. Как сказала бабка, она уже неоднократно видела, как проклятым фрицам, которые нам в Великую Отечественную столько домов порушили и сожгли, не уместить свое барахло в один автобус.

– Вы спросили об этом у персонала гостиницы? – шепотом поинтересовалась я у Андрюши.

– Спросили. Это нормальная практика. С носильщиком говорили. Он не заметил ничего необычного. Не помнит, в какой именно автобус – большой или маленький – грузили злосчастный чемодан.

– Но в маленьком он был точно не один? – Точно. Это и бабка подтверждает, и турфирма, и носильщик. Носильщики, менеджер и представитель турфирмы, с которыми мы говорили, даже не подумали упомянуть грузовой микроавтобус. Для них он – в порядке вещей.

– А водителя нашли?

– Пока нет. Но одно могу сказать точно: в аэропорт и большой автобус, и маленький прибыли одновременно. Хотя, конечно, могли тут по городу попетлять разными дорогами… До выезда на Киевское шоссе. Маленький-то – более маневренный.

После этого я поведала Андрюше про звонок одного моего поклонника.

– Тысячу баксов хочет? Давай лучше не будем немке ничего говорить. А то еще устроит нам – тебе, мне, этому мужику – какие-нибудь неприятности. Обвинит в получении взятки. Она – не сомневаюсь – сдерет с местной турфирмы хорошую неустойку. И правильно сделает. Обойдется без своих шмоток. На те бабки, которые сдерет, купит себе все новое. И они ей, не сомневаюсь, заплатят. Пусть лучше Киса носит немецкие шмотки и радуется, что раз в жизни ее муж нашел ну если не золотую рыбку, то хоть мешок с барахлом. А мы лучше постараемся доказать преступный сговор владельца микроавтобуса с… С кем?