Он покачал головой.

– Они следили. Ты же сама видела…

– Тогда какого лешего они нас к машине Глинских водили? Номера показывали?

– Ну, может, как оправдание для заказчика? Хотели, чтобы мы номера в «Криминальной хронике» показали, упор на них сделали, – высказал предположение Пашка.

Тем временем следственная бригада допрашивала охранников банка, родственники продолжали что-то бурно обсуждать, журналисты снимали. Затем в комнате нарисовалась длинноногая блондинка в юбочке, заканчивающейся, не успев начаться, и привлекла к себе внимание всех лиц мужского пола. За исключением Пашки, который таких блондинок насмотрелся в большом количестве в местах, где мы снимаем сюжеты для нашей «Криминальной хроники». Ему гораздо интереснее пиво, о котором он уже явно мечтает. Восточные же люди аж позабыли про убийство родственника. У них потекли слюни.

Девица объявила, что Виктор Анатольевич готов сделать заявление для прессы, и пригласила нас следовать за ней.

«С таким голосом ей бы в электричках и метро побираться», – подумала я. Хотя у нее, наверное, много других положительных качеств. Необходимых для работы у Виктора Анатольевича. Он же ее явно не для разговоров брал.

Перед входом в помещение, где планировалась пресс-конференция, стояли еще две длинноногие девушки. Почему-то я подумала, что раньше в различных заведениях вывешивали красные плакаты, где белыми буквами писали «Добро пожаловать!», я теперь во всех фирмах вместо вывески сидят или стоят подобные красотки.

Банкирская физиономия впечатляла. Больше всего впечатлила родственников взорванного Балаева. Журналисты тут же направили на нее камеры. Члены следственной бригады пока молчали.

Виктор Анатольевич выразил радость от встречи с журналистами таким тоном, словно хотел сказать: «Чтоб вы все провалились, проклятые», потом сделал заявление о том, что на него, можно сказать, объявлена охота. Вначале какие-то неизвестные лица избили его в собственном доме, ворвавшись туда среди ночи. Теперь на него было совершено покушение, к счастью, неудачное. Тут хотели встрять родственники Балаева, но их быстро утихомирили собравшиеся. Хотели послушать банкира.

– С чем вы связываете покушения на вашу жизнь? – спросил один журналист с конкурирующего канала.

У меня имелись свои соображения, правда, я решила не сообщать коллегам детали случившегося ночью. Да и банкир явно не собирался представлять меня как спасительницу. В нашу с Пашкой сторону вообще он не смотрел.

Отвечая на вопрос, Глинских понес какую-то ахинею о том, что против любых инициатив честного человека обязательно кто-то возражает и вообще на всех честных людей совершается или хотя бы готовится, по крайней мере, пара покушений в год.

– Мы – нечестные люди, – пробурчал у меня над ухом Андрюша.

– Я – честная, – заметила. – Меня по крайней мере похищали.

– Ах да… – Андрюша кое-что знал из моего бурного прошлого.

Банкир говорил долго, витиевато. Если при нашей первой встрече в его особняке у меня о нем сложилось весьма благоприятное мнение, сейчас он у меня никаких симпатий не вызывал.

После пресс-конференции банкира, продолжавшейся часа полтора и, признаться, не давшей нам никакой информации, мы наконец выбрались на свежий воздух.

Часть следственной бригады осталась в здании банка, саперы на машине Глинских не обнаружили ничего лишнего, Андрюша решил ехать в управление, попросил его туда отвезти.

Мы с Пашкой тоже решили покинуть место взрыва и сдать пленку в холдинг.

– Юль, чего про банкира думаешь? – спросил Андрюша у меня уже в машине.

– Рыльце в пуху. Нес полную ахинею.

– А про избиение морды в собственном доме?

Андрюша про мое появление там не знал, и я, конечно, не собиралась сообщать представителю органов о незаконном проникновении в чужое жилище.

– Мало ли желающих? И совсем необязательно дело происходило в особняке.

– И почему он тогда милицию не вызвал? – подал голос Пашка. Выглядел невинным агнцем.

– Да и про сегодняшнее – полная чушь, – заметила я. – Он считает, что покушались на него, а взорвали Балаева. Такие глупые киллеры. Не удосужились узнать, где обычно стоит банкирская машина и точно запомнить номер. Глинских повезло, Балаеву – нет. У Глинских заслуги перед Иисусом Христом и господь его спас, а вот Балаев явно провинился перед Аллахом, поэтому тот его не спас. И родственникам Балаева следует почаще молиться. Насколько я помню, у себя в особняке Глинских говорил, что его растили атеистом.

– Это он нам в частной беседе говорил, – напомнил Андрей. – А тут была массовая пресс-конференция, причем еще и для родственников. Что нужно банкиру?

– Может, в самом деле боится родственников Балаева? Люди восточные, горячие… Мало ли что им в голову придет? Что захотят сделать с русским, что вместо него взорвали их сородича?

– А Руслан с этим как-то связан, как ты считаешь? То есть его убийство?

Я пожала плечами. В самом деле не представляла.

– Кстати, а зачем сегодня Балаев приезжал в банк и провел тут некоторое количество времени? Если я правильно поняла, они с Глинских совещались примерно полчаса.

– Пока коммерческая тайна, – хмыкнул приятель. – Но вообще у них было много общих дел. Деньги Балаев и его родственники держали в банке Глинских. Ну, конечно, не все, – тут же добавил приятель. – Но значительную часть. Как мне сказали, Балаев сюда наведывался довольно часто. Лично. То есть в его сегодняшнем появлении не было ничего необычного, тем более они договорились заранее. И он, как правило, проводил именно столько времени. Деловой человек. Ему некогда было по два часа разговоры разговаривать.

– А про киллеров что-нибудь выяснили?

– Ничего. Их в пункте обмена валюты не запомнили. Там же всегда полно народу и видеозапись не ведется.

Я высадила Андрюшу у управления, и мы с Пашкой поехали в холдинг.

– Абреки не должны были к тебе подходить, – заметил Пашка, когда мы остались в машине вдвоем.

– Почему? – спросила я.

– Потому что ты – женщина, а они – восточные люди. Могли бы просто позвать меня. Показать, что снимать. Им ведь даже говорить ничего не требовалось. И были представители других каналов. В основном – мужчины. Женщин… Одна была, кроме тебя. Но тем не менее подошли к тебе. Странно, Юлька. Если бы наши братки – да, тогда это было бы нормально. Ты ведешь передачу об их профессиональной деятельности. Но не восточные мужики. Странно. Очень странно.

Я задумалась над словами Пашки, но в те минуты никакого объяснения предложить не могла.

На следующий день служба безопасности банкира сдала в органы двух незадачливых киллеров, о чем трубили все телеканалы. Нам тоже пришлось дать репортаж, поскольку мы с Пашкой были приглашены на очередную пресс-конференцию Глинских. Он очень хвалил свою службу безопасности, выражал соболезнования друзьям и близким покойного Балаева и призывал органы сурово покарать негодяев.

При виде продемонстрированных «негодяев» (естественно, уже в наручниках и под конвоем) мы с Пашкой быстро переглянулись.

Хотя, конечно, мы могли и ошибаться. Во-первых, русскому человеку трудно с полной уверенностью опознать восточного. Во-вторых, мы не были уверены, что к банкирскому «Мерседесу» нас водили те же люди, которые оказались засняты на пленку банковской камерой слежения.

Эти двое были определенно не те, кто водил нас к «Мерседесу», но они могли быть теми, кто подложил взрывное устройство под «Мерседес» Балаева. Почему-то никто, кроме нас, в этом не сомневался. Или такой расклад устраивал все стороны?

Оба «негодяя» признались в совершенном преступлении. Через пару дней Андрюша в частной беседе рассказал мне про это «признание».

Андрюша терпеть не может работать с восточными людьми. Из разных соображений, но, во-первых, потому, что каждый второй из тех, с кем ему приходилось работать, твердо уверял сотрудников органов, что его «Аллах надоумил».