– Гриша, я надеюсь, ты не против? – обратилась я прямо к нему. – Если у тебя есть девушка на острове, ты мне скажи, я выберу кого-нибудь другого. Вы вообще мне скажите, из кого можно выбирать.
– Из всех, – процедил парень со шрамом на щеке.
– Ирина Олеговна… – открыл рот Андрей Николаевич.
Я перебила его, продолжая рассуждать о своих дальнейших планах:
– Встанем завтра, как сегодня. В восемь выбегаем. Гриша, ты побежишь завтра?
Парень посмотрел на меня, как затравленный зверь.
– Одна побегаете, – сжалился над охранником Андрей Николаевич, по всей вероятности подумав, что в постели я могу умотать его «быка» еще больше, чем во время пробежки.
Верный человек хозяина асиенды (я его теперь именовала про себя Шрам, хотя шрамы имелись и у других) заметил, что во время этой самой пробежки я могу сбежать.
– Ты, придурок, думаешь, что я брошу ребенка на произвол судьбы? – набросилась я на него.
Андрей Николаевич снова вытер лоб и спросил, когда я буду готова завтра покинуть асиенду.
– В десять. И распорядитесь, чтобы нам дали с собой сухой паек.
– Я распоряжусь, чтобы вас до вечера не привозили обратно, – процедил Андрей Николаевич. – Как было без вас спокойно, Ирина Олеговна!
Но Шрам никак не мог угомониться и стал убеждать шефа в необходимости принять дополнительные меры, чтобы обеспечить сохранность таких ценных заложников, как мы с сыном. Он предложил послать на яхту не только Гришу с Костей, а еще троих-четверых ребят.
– Ты что думаешь, что мы можем улизнуть с яхты? – невинно посмотрела я на него.
– От вас всего ожидать можно, – заметил Шрам. – Вы великолепно плаваете. И ваш ребенок тоже.
Я поинтересовалась, куда мы, по его мнению, отсюда можем уплыть. Как я понимаю, ближайший континент здесь – Южная Америка. Центральная, поправили меня. Это не континент, сказала я. Но в любом случае туда я не доплыву. Как и ни до какого другого острова – я даже не знаю, где таковой находится, хотя островов в Карибском море (мелких) – что блох на дворовой собаке. Ходить по воде я еще не научилась (такая благодать на меня пока не снизошла).
– Да тебе место только в преисподней! – рявкнул Шрам, сверля меня глазами.
– Не суди о людях по себе, – невозмутимо заметила я и добавила, что в своем светлом будущем думаю сыграть на свирели, флейте или арфе господам хорошим, сидя на облачке, куда вот их-то как раз и не пустят. – И что ты так заводишься? – посмотрела я на Шрама, легко перенося вес тела с одной ноги на другую и выгодно демонстрируя достоинства собственной фигуры. – Тебе обидно, что я на сегодня выбрала не тебя?
Он орал долго и упорно, заявляя, что я ему не нужна, даже если приплачу; я возражала, что он хорохорится исключительно по причине ущемленного мужского самолюбия. По-моему, остальные парни были склонны согласиться со мной. Шрам не знал, как мне отомстить, а потом ему в голову ударила любопытная мысль – и он решил убить сразу двух зайцев.
– А не дать ли нам завтра ей в компанию Алену? – посмотрел Шрам на Андрея Николаевича, потом глянул на меня и ухмыльнулся.
– Не надо Алены, – тут же хором заявили мы с сыном и Арсением Михайловичем.
Услышав нас, Андрей Николаевич оживился, что-то прикинул в мозгу, кивнул и объявил, что старшая дочь Буйновского завтра отправится с нами. Я открыла рот, но сказать ничего не успела: хозяин асиенды поставил мне условие. Если во время завтрашней прогулки я не выкину никакой пакости, а также смогу усмирить Алену (что из собравшихся на территории асиенды, пожалуй, по силам только мне), я буду каждый день совершать какие-то выезды – вокруг острова, на рыбалку, даже по магазинам.
– И вам хорошо, и нам, – устало посмотрел на меня Андрей Николаевич. – Но Алена должна раз и навсегда забыть о своих истериках. И не учить всех уму-разуму.
– Средства воздействия не ограничиваются?
– Любые, – расплылся в улыбке Андрей Николаевич. – Но постарайтесь особо не калечить ее.
Я обвела взглядом телохранителей:
– Только не мешать мне, ясно?
По-моему, они были готовы вытянуться по стойке «смирно» и гаркнуть: «Есть!» – но сдержались в связи с присутствием шефа. Андрей Николаевич поинтересовался, не желаю ли я чего-то еще в настоящий момент, я ответила отрицательно, и он в сопровождении извечной пары тронулся в сторону дома, бормоча себе под нос, что хоть завтра он поживет спокойно, одновременно радуясь, что господь не наградил его детьми, дочерьми в частности. Или всевышний так покарал Буйновского за многочисленные грехи?
Мы с Сеней и Ванькой отправились купаться. Отвернувшись от любителей домино, мы подмигнули друг другу и с разбега кинулись в воду.
Вдосталь поплавав, я выбралась на бортик и залегла, подставив тело солнечным лучам. Сеня же решил поближе познакомиться с Катей и Зоей, по-прежнему сидевшими под зонтиком и ни разу не окунувшимися. Я не представляла, как такое возможно. При виде приближавшегося к ним разукрашенного синей живописью Сени девушки отшатнулись. Неужели до сих пор им не доводилось встречать подобных носителей нательной Третьяковки? В особенности при их профессии? Насколько мне было известно, многие спонсирующие моделек господа, живущие в нашем прекрасном городе на Неве, имеют весьма любопытные декорации на теле, и чуть ли не под каждым фраком и смокингом на самых престижных презентациях скрываются творения неизвестных художников, сделанные не в самых стерильных условиях.
Арсений Михайлович пытался развеселить девочек, но добился прямо противоположной реакции: они разревелись, причем это были не просто слезы – девчонок сотрясали рыдания, в отличие от тихого плача вчера вечером. Интересно, с ними тут сделали что-то нехорошее или они просто такие по природе? Я решила разобраться и опять проследовала под пальмочку, под которой продолжали забивать «козла».
При моем приближении Гриша с Костей, сидевшие лицом к бассейну, напряглись, их изменившиеся выражения лиц заметили двое других парней и оглянулись. Я обворожительно улыбнулась. Ко мне тут же подскочил Ванька, и мы вдвоем с ребенком устроились за столом, я прижала свое горячее бедро к Гришиной ноге.
– Есть пара вопросов, – сказала я.
Гриша молчал, с каждой минутой краснея все больше, Костя что-то промычал себе под нос, сидевший напротив него парень издал стон, тот, что оказался напротив меня, буркнул:
– Валяй.
Я решила наградить молодца, протянула ногу под столом и стала ласкать его ступню своими пальцами. Парень млел. Главное, чтобы согласился ответить на мои вопросы. Ванька тем временем занял Костю и простонавшего парня обсуждением каких-то видов вооружения. Парни, как я видела, очень обрадовались близкой их сердцам теме и удовлетворяли интерес ребенка, не бросая в мою сторону косых взглядов, а вскоре даже покинули столик, чтобы что-то там Ваньке продемонстрировать.
Ваньке во время нашего последнего купания было дано партийное задание выяснить, что именно находится у молодцев на вооружении и в каком количестве.
А у Гриши и второго парня, представившегося Леонидом, я спросила, что происходит с Катей и Зоей. Мужики пожали плечами, но переглянулись. Я поинтересовалась, давно ли тут девочки, парни прикинули и назвали примерно ту дату, когда подружки покинули отель в Хуан Долио. Все сходилось. Их тут же направили сюда. Но ведь они находились тут не первую неделю и даже не вторую и не третью. Меня интересовало, распространяется ли на них это идиотское правило первой недели, о каковом мне уже неоднократно вещал Андрей Николаевич.
– Поэтому и ревут, – сказал Леонид.
– Их что, держат на хлебе и воде? – спросила я.
Парни хмыкнули и пояснили, что на хлебе и воде нас тут держать никто не собирается, кормить будут нормально, может, только не станут удовлетворять все мелкие прихоти, комнаты тоже останутся те же. Но… Девочкам каждую ночь приходится обслуживать мужчин, а они совсем не горят желанием это делать. И Кира – тоже. Разве я забыла, что говорил сегодня при мне Андрей Николаевич, – мужчины тут для всех – наказание?
