– Саш, когда я тебе звонил, вошел Цыган. До этого он сказал мне, что у меня вечер свободен, могу делать что хочу. Ну, я тебе позвонил… А тут он заходит. И спрашивает, не тебя ли я приглашаю.

«Вообще-то Саша – не такое уж редкое имя, – подумала я, – но, наверное, Цыган решил, что круг Саш, которых Расторгуев мог пригласить на ужин, весьма ограничен. А вот знает ли Юрий Леонидович про наше общение с Олегом в последнее время? И что именно говорил ему Расторгуев?»

– Ну мне пришлось сказать, что тебя, – продолжал Олег. – Он и говорит, чтобы я привез тебя в его ресторан. Что вместе поужинаем. Втроем то есть. Он приглашает нас обоих. Сашка, ты понимаешь…

Понимать мне ничего не хотелось, но приходилось, а следовательно, требовалось вытянуть из Расторгуева по пути как можно больше информации. Олег тем временем расписывал мне принадлежащий Юрию Леонидовичу ресторанчик, так сказать, его «базу», где Цыган в личном кабинете проводил деловые встречи. Меня мало интересовали убранство и меню – насмотрелась я уже подобных заведений, да и в любом случае я смогу насладиться, оказавшись на месте, – гораздо важнее было выяснить, чего Юрий Леонидович желал от меня добиться.

– Что ему от меня нужно? – прервала я поток речей, лившийся из Расторгуева и состоявший в основном из извинений и обещаний сводить меня куда-нибудь завтра (или в выходные, или в любой удобный для меня день) без какой-либо напросившейся в качестве нагрузки компании.

– Он про деньги поговорить хочет, – выдал Расторгуев.

Деньги, конечно, тема широкая, но, как я догадывалась, Юрий Леонидович намеревался говорить со мной о них не вообще, а в частности. Я попросила уточнить. Естественно, оказалась права.

Юрий Леонидович справедливо решил, что если к исчезновению денег, доверенных для перевозки Храповицкому, имела отношение наша семья, то без меня не обошлось. Он не считал моих сестер способными самим справиться с подобным мероприятием. Может, украсть и смогли бы, но быстро выдали бы себя, не зная, куда эти деньги пристроить, как тратить таким образом, чтобы никто ничего не заподозрил, а тем более как вывезти их за границу – что было бы самым разумным для такой суммы.

Вот насчет суммы у меня возник вопрос. Я знала про две различные. Мы с Лариской обнаружили у Маринки около двухсот тысяч рублями и пятьдесят тысяч долларов. Переводим двести тысяч в баксы, получаем еще семь-восемь – грубо говоря. Стал бы человек, подобный Юрию Леонидовичу, вставать на уши из-за пятидесяти восьми тысяч баксов? Я, конечно, подергалась бы. Лариска и Светка – тоже. Основная масса населения нашей Родины – да, но Юрий Леонидович Цыганов? Храп орет про миллион долларов. Шубаков видел миллион долларов. Цыгана интересует именно миллион? Вот это гораздо больше похоже на правду. Но тогда что за деньги мы прихватили у Маринки? И чьи? Я открытым текстом спросила у Расторгуева, о какой сумме идет речь. Когда я в первый раз задавала ему вопрос о деньгах во время ночной встречи у меня дома, он ушел от ответа, но на этот раз удовлетворил мое любопытство.

Речь шла именно о миллионе долларов. Да, если у Цыгана есть какие-то подозрения в отношении меня – а они определенно есть, иначе это приглашение на ужин никогда бы не последовало, – то разговор со мной предстоит долгий и обстоятельный. Больше всего мне было обидно, что этого миллиона у меня не было – в противном случае я хотя бы знала, за что страдаю. Или Юрий Леонидович хочет подробно расспросить меня о Светке, вместе с которой скрылся Храповицкий? Я не сомневалась, что у Цыгана имеются свои люди в правоохранительных органах и он уже знает, что моя сестрица с его родственником объявлены в розыск. Вот только я не представляла, куда они могли податься. Наверное, не в квартиру наших родителей и не на дачу. Хотя… Почему бы не пересидеть первый денек на дачке, а там и еще что-нибудь придет на ум.

Я приказала себе больше не думать о «бы да кабы» – все равно личная встреча с Юрием Леонидовичем состоится через несколько минут, и он сам скажет, что ему нужно.

Наконец Расторгуев притормозил в тихом переулке на Петроградской стороне и поставил машину в ряд дорогих иномарок. Мы покинули салон и зашли в ничем не примечательную дверь. Двое молодых людей, под костюмами которых вырисовывались хорошо накачанные мускулы, узнали Олега, кивнули ему, поздоровались со мной и сообщили, что «шеф уже ждет».

Мы проследовали через общий зал, состоящий из нескольких кабинок, занятых посетителями, во второй, двойник первого, а оттуда сквозь боковую дверь – в личный кабинет Цыгана.

Юрия Леонидовича я видела впервые, хотя и была наслышана о данной особе. Он оказался весьма представительным брюнетом лет сорока восьми, роста немного ниже среднего, плотным, но не полным, одетым в костюм от Версаче тысяч за пять долларов. По-моему, Цыгану больше всего подошло бы определение «сладкий». Ну и сочетаньице получается – сладкий вор в законе. Ха-ха. Слышал бы меня кто-нибудь. Но меня никто не слышал: свои мысли я держала при себе.

При нашем появлении Юрий Леонидович встал, поцеловал мне руку, заявил, что давно хотел со мной познакомиться (бог ты мой – подумать только, какая честь для скромного коммерческого директора одной из многочисленных фирм города на Неве!), и лично пододвинул мне кресло. Расторгуев плюхнулся рядом.

Первые секунд тридцать мы с Юрием Леонидовичем оглядывали друг друга – он сидел прямо напротив меня, потом Цыган поинтересовался, не желаю ли я какой-нибудь аперитивчик. Я пожелала «Кампари», попросив принести содовую отдельно – предпочитаю смешивать сама. Олег от аперитива отказался, себе Цыган велел принести «как обычно», но, что это такое, я по виду так определить и не смогла – наверное, какой-нибудь лично изобретенный коктейль.

Вначале разговор, естественно, шел ни о чем – вернее, в основном крутился вокруг работы. А затем Юрий Леонидович выдал то, что я никак не ожидала услышать: он спросил, не желаю ли я сменить место приложения своих сил и талантов.

– То есть? – не поняла я.

– Перейти в «Балттайм». На должность коммерческого директора. Вместо Андрея Храповицкого. Вы же, Сашенька, – его двойник в «Технике-сервис».

Этот вариант я для себя исключала полностью. Во-первых, меня устраивала моя работа в «Технике-сервис», где я была заодно и совладелицей. Да, всего пятнадцать процентов акций, но тем не менее. И я просто не могла так поступить! По отношению к коллективу, Семену, наконец! Мы все столько лет проработали вместе, столько соли вместе съели… Нет, я не могла уйти к нашим главным конкурентам. Да и, как я подозревала, подобный мой поступок мог повлечь за собой целую цепочку различных действий – например, со стороны нашей службы безопасности и «красных шапочек», чего мне совсем не хотелось.

Я категорично ответила «нет».

– А вы подумайте, Сашенька, – ангельским голоском заворковал Юрий Леонидович, улыбаясь слащавой улыбкой. – Не отказывайтесь сразу же. Давайте перенесем наш разговор… на некоторое время. И тогда вы мне скажете: «Я согласна». И еще, может, добавите что-нибудь…

Что я могла к этому добавить, я просто не представляла, а поэтому поинтересовалась, что именно имеет в виду Цыган. Оказалось, что милейший Юрий Леонидович, любящий витиеватые фразы, хочет, чтобы я чувствовала себя максимально комфортно (ах, какая забота!), и я еще вспомню Юрия Леонидовича и то, что он сам выступил с данным предложением, а не я пришла к нему на поклон устраиваться на работу.

Разговор начинал мне нравиться все меньше и меньше. Что может случиться с нашей фирмой? Что запланировал этот хитрый жук? Он что, в самом деле приглашал меня сюда, чтобы предложить перейти в принадлежащую ему фирму на место его сбежавшего родственника? Мне хотелось бы разобраться с этим вопросом. Но я не успела этого сделать – вернее, такая возможность мне не была предоставлена, потому что Юрий Леонидович сменил тему и перешел к пропавшему «дипломату» с миллионом долларов.

Поскольку я была несколько заведена после разговора о работе, я перебила его очередную витиеватую фразу и спросила: