«Труд» поместил следующую информацию:

«Гайдар заложил Примакова. Прояснилось, почему глава МИДа России Игорь Иванов, намекая на поездку лидеров «Правого дела» в Белград, сделал резкое заявление о формировании в России «пятой колонны». Как стало известно, Егор Гайдар и его «подельники» во время встречи в Будапеште со спецпредставителем президента США Ричардом Холбруком, призвали Запад ни в коем случае не идти на уступки Примакову, так как он не пользуется доверием президента. Короче, наябедничали на премьера…»

Ночью снился Леша. Хоть он и вор, но дурак, и мне его жалко.

14 апреля, среда.

Утром был на открытии в Российской государственной библиотеке книжно-иллюстративной выставки «Всемирный Пушкин»: выставка интересная — разные издания и иллюстрации к книгам и стихам Пушкина. За полтораста лет скопилось многое. Произвели впечатление иллюстрации к «Руслану и Людмиле» Владимира Королева, славянская мифология. В программе стояли выступления Скатова и Палиевского. Но их я не дождался, потому что сначала выступал министр культуры Владимир Константинович. Главное достоинство его речи заключалось в том, что библиотеку он назвал Ленинкой и немножко поцитировал Пушкина. Но потом тридцать минут говорил академик-секретарь Е. П. Челышев, речь была самовлюбленной, плоской и не о Пушкине, а скорее о себе. Старость это, или он всегда был таким плоским?

Наконец-то исполнилась моя мечта: Василий Мичков прочитал у нас в институте все главы «Евгения Онегина». Мы отменили две последних лекции и согнали два первых курса. У меня, как и в первый раз, когда я слушал Мичкова, возникло ощущение совершенной и очень новой работы. Я бы даже сказал, что Вася читает здорово, хотя много ребят после первого же перерыва ушли. В конечном счете мне их жалко, потому что они не видели, когда Вася читал последнее объяснение Татьяны и Онегина с залитым слезами лицом. Для меня это чтение было важно еще и потому, что с искренней и неожиданной силой я понял гениальность Пушкина и совершенство его романа. Это же надо так невероятно прекрасно написать современный роман, ведь слова «карета» и «свеча» были так же банальны и повседневны, как и нынче слова «автомобиль» и «электролампочка». Сила романа в замедлении действия. На весь роман практически пяток эпизодов. Все остальное отвлечения, отступления, лирические описания.

После того, как все закончилось, я попил с Васей чая, покормил его и звукорежиссера бутербродами и выпили по рюмочке коньяку.

Днем еще говорил с Людмилой Михайловной о цифрах и отчетности. Ей плохо живется с ученого совета, где я рассказал о «наезде». Естественно, надо теперь делить тревогу со мной. Этого, собственно, я и добивался. Олечка перевела стрелки на Дмитрия Николаевича, он сделал ошибки при составлении баланса, оперируя теми неверными или неполными цифрами, которые он получил из бухгалтерии. А я ведь всегда за пошлую серединную справедливость. Осадок на душе у меня нехороший.

Из политических новостей. Ельцин назначил Черномырдина чем-то вроде ответственного за переговоры о Сербии. Это после его-то знаменитого разговора по телефону с Басаевым! Этого дурака, погубившего нашу промышленность.

В «Завтра» написано, что Степашин в советское время защитил диссертацию «Руководящая роль КПСС в пожарном деле».

Вечером позвонил Леонид, приятель покойного фотокорреспондента Геннадия Копосова. Он преподает в «Керосинке» — Институте нефти и газа. Поговорили о житье-бытье. Жалуется, что мало студентов, поэтому не дают часы, нет зарплаты. Студенты поступают на специальности «Вычислительная техника», «Маркетинг». На специальность «Геологическая разведка нефтяных и газовых месторождений» никто не идет. Леня говорит: «Лет через пять-десять спохватятся, да уже поздно будет».

16 апреля, пятница.

Приехал аудит — Алла Ивановна. Конечно, у нас много нарушений. Бухгалтерия встает горой на защиту своего «мундира». Аудиторы дали дельный совет: объявить всех за штатом, потом аттестовать и дать каждому по контракту. Я этим до осени воспользуюсь. Каждый день говорю себе, что не нужно никакой жалости к людям, так бесстыдно использующим меня, они убивают во мне и писателя и просто человека, а я еще с ними вожусь.

Были ребята из администрации президента — по Платонову. Они без интереса встретили мои новации и старания по институту. О музее почему-то — мне-то понятно — особенно печется Бакланов. Сорос его, говорят, от работы освободил, теперь занят новыми планами. Маша Платонова хорошо подбирает союзников. В разговоре возникло недоумение, почему из трех крупнейших фигур русской литературы, столетие со дня рождения которых исполняется в этом году, — Набоков, Леонов, Платонов — акцент делается на Платонове. Это и понятно, именно Платонова сделали одним из орудий уничтожения социалистической идеи. А ведь и он, и погибший от советской власти Мандельштам были очень советскими людьми. Вот дочери и жены у них были другого склада. А в общем, я на все махнул рукой, пусть делают музей, пусть губят институт, пусть закрывают. Эта власть может безумствовать так, как ей заблагорассудится. Мы устали от нее и больше не станем предостерегать ее от необдуманных поступков.

18 апреля, воскресенье.

В субботу вместе с Федей, Мишей и охранником Димой приехали на дачу, где я не был уже с поздней осени. Ребята сделали чрезвычайно много по хозяйству. Перекопали парники, собрали теплицу. К сожалению, в гараже не оказалось телевизора и магнитофона — двойки. Я полагаю, что еще зимой Леша, как раз в те дни, когда у меня сняли с машины аккумулятор, съездил и забрал телевизор и пленки. Ездил он, наверное, на машине Сергея. Отсюда и снятый аккумулятор. Так болит сердце, так гадко от этого на душе. Столько я в этого сволочонка вложил и так хотел, чтобы он был нормальным человеком. Я начинаю верить в генетическую предопределенность преступности.

Замысел романа о Ленине начинает трансформироваться в сторону упрощения и снятия моей монументальности. Промежуточные главы могут быть написаны с точки зрения сегодняшнего редактора.

Прочел рассказ Сенчина в «Знамени» — эстетика чернухи, подразумевающая, что такой же и автор. Герой и весь строй рассказа — человек без внутреннего центра. Он раб любых обстоятельств. Прочел также в «Знамени» записки Ваншенкина. Не пригласить ли мне его в институт с «прозой поэта»?

На даче встретил Таню Матвееву. Она очень похудела, но на мой комплимент ответила так: «Я за всю зиму и одного яблока не купила. Две последние недели денег еле наскребали на хлеб. Андрею зарплату уже несколько месяцев задерживают. Мне необходимы гормоны, потому что мне в прошлом году вырезали щитовидку. Лекарства стоят по 80 рублей». Я уже не стал ей говорить, что у меня лекарств выходит в неделю почти на 500 рублей.

19 апреля, понедельник.

Вечером в Доме кино я был на новом фильме Говорухина «Ворошиловский стрелок». Фильм об одиноком мстителе. Поначалу смотрелось очень тяжело, но потом фильм развернулся, и в зале завеяло каким-то умиротворением. Оказывается, есть хоть кто-то, кто может встать за себя и за всех. Государство отставлено в сторону, оно не справляется со своей миссией. Дело защиты и поиска справедливости отдано в руки отдельных граждан. Это, конечно, очень серьезный конкурент «Цирюльнику», тем более что фильм сделан на грошовые деньги. Многое в нем и художественно сделано, хотя в первую очередь это социальный подвиг режиссера. Интересная русская деталь: герой не убивает впрямую своих недругов. Уничтожает без крови. Самая большая удача в фильме — это следователь, гад удивительный, его, прихохатывая, играет депутат Семаго. Очень неплохо. Герой, конечно, Ульянов. Он здесь играет в кино против того, что натворил в жизни.

Я ходил на фильм с Зоей Михайловной. Поговорили с актрисой Людмилой Зайцевой, которую я очень высоко ценю. Встретился с Зюгановым, он не против еще раз приехать в институт. Перебросились парой слов со Скобцевой. Не забыть бы на следующий год пригласить на семинар Георгия Жженова с его «Саночками», познакомился с Зурабом Константиновичем Церетели. Этот грузин пьет только боржом. На премьере был и Егоров с женой, вот Света — без малейших комплексов, спросила меня, почему не звоню. Я ответил — стесняюсь, комплексую.