Лиза подошла к ближайшему сундуку — красному, окованному бронзой, — и заглянула в его обитое бархатом нутро, встав на цыпочки. «Жалко, что раньше здесь темно было…» — подумала она и вздохнула.

— Вот именно, — сказал Филин. — А ещё очень жалко, что ты в прошлый раз не догадалась ларец прихватить.

— Как — прихватить?

— Венец радингленских монархов может держать в руках исключительно особа королевской крови. Или достаточно сильный маг. Старый волшебный фокус, — объяснил Филин. — И кому попало он на голову не наденется. В частности, поэтому эти паршивцы не могли короновать самозванца и приберегли для этой цели настоящего Инго, — волшебник оценивающе оглядел гору самоцветов, подобрал с пола роскошно инкрустированный чуть ли не бриллиантами щит, под которым недавно прятался от Мутабора шустрый ларец с короной, и принялся эту гору разгребать. — А ты у нас принцесса, так что могла просто взять ларец и унести. И сегодня вечером на коронации был бы восхитительный скандал… Да ты поройся в сундуке-то, можно…

Лиза осторожно ухватила двумя пальцами тонкую серебряную цепочку и вытянула на свет ожерелье, сплетенное из крошечных зеленоватых бутонов, увитых дырчатыми листьями. — «Ух ты!» — выдохнула Лиза, бережно положила ожерелье назад и наугад выудила из ларца одинокую золотую сережку в виде свернувшейся лисички. Следующей добычей оказалось простенькое сапфировое колечко, рассчитанное на невозможно тоненький пальчик.

Между тем Филин, добравшись до каменных плит пола, шепнул им что-то, и одна из плит с громким щелчком откинулась, словно на пружинах. Лиза от неожиданности вздрогнула и обернулась, уронив в сундук браслетик-саламандру с рубиновыми глазами.

— Уху! — сказал Филип, поглядев внутри. В смысле — ага! Интересно, кто тут так кстати камешки-то рассыпал… Конрад, наверное. Спасибо ему большое. Он осторожно достал из углубления в полу нечто очень и очень Лизе знакомое. Чёрный скрипичный футляр с серебряными застежками.

— Вот, волшебная скрипка, — подчеркнуто спокойно сообщил Филин. — В общем, сказать-то больше и нечего. Попробуй на ней сыграть, Лизавета, только, пожалуйста, поосторожнее, предмет древний.

В выстланном ослепительно-белым бархатом футляре, как будто на снегу, покоилась скрипка, и какая! — скрипка всех скрипок. Филин крякнул, а Лиза просто затаила дыхание от восторга. Каждая линия этого инструмента выглядела совершенной, плавные изгибы отливали терракотово-рыжим лаком.

— А вы с ней похожи, — заметил Филин, заглядывая в футляр через Лизино плечо.

Но Лиза ничего не видела и не слышала, она смотрела на скрипку, и ей казалось, что и скрипка смотрит на нее — как спящая кошка сквозь щелки прижмуренных глаз, кошка, которая только притворяется спящей, а на самом деле готова в любую секунду выпустить когти. Лизе показалось, что от футляра к её рукам протянулись невидимые нити, тоньше паутины, которые постепенно все глубже проникали ей в сердце и опутывали его щекочущей сетью. И еще ей послышался еле слышный звенящий шелест, как будто скрипичные струны зашептались между собой. Рядом с красавицей-скрипкой лежали изящный смычок серебристо-белого волоса и позолоченная баночка, знакомо и в то же время совершенно упоительно пахнущая канифолью.

— Похоже, это волос единорога уважительно сказал Филин.

— А что играть? — спросила Лиза.

— Да что хочешь.

И Лиза, которая никак не могла отвести от футляра зачарованного взгляда, осторожно поднесла скрипку к плечу и подняла смычок. В то же мгновение она ощутила, как её подбородок и руки намертво приковало к таинственному инструменту — девочка и скрипка слились в единое целое. Не успела Лиза сыграть ни единой ноты, как скрипка внезапно мотнула грифом, будто необъезженная лошадка, да с такой силой, что Лиза едва не прикусила себе язык. Лиза начала гамму, но скрипка вновь дернулась, а потом ещё и ещё, всё быстрее и быстрее, а потом и смычок заплясал у Лизы в руке бешеный танец. Влево! Вправо! Вниз! Вверх! Быстрее! Ещё быстрее! Струны издавали какие-то хихикающие и мяукающие звуки, и Лиза, против своеей воли, приклеенная к скрипке, закружилась по Сокровищнице, выделывая немыслимые балетные пируэты, и тёмный ужас охватил её. Драгоценности разлетались у неё из-под ног во все стороны.

Девочку швыряло от стены к стене, но она крепко сжимала смычок и вновь вела им по струнам — и ещё, и ещё. Скрипка визжала и вырывалась, хрипела и кашляла, в воздухе неслись спутанные обрывки каких-то знакомых мелодий, клочки Паганини и Вивальди, ошметки Сарасате и Брамса. Струны дыбились, норовя лопнуть и попасть Лизе в глаз, но Лиза, упрямо стиснув зубы, продолжала играть Стены Сокровищницы мелькали перед лицом Лизы, голова кружилась, н глазах рябило, по она играла, играла, играла…

И вдруг всё кончилось. Скрипка затихла и покорно, неподвижно лежала в онемевших руках Лизы. Пытаясь справиться с головокружением, Лиза огляделась и увидела Филина, который стоял, плотно прижавшись к стене. Вид у него был потрясенный.

— Браво, брависсимо, Лизавета! — сказал он и поспешно добавил: — Но только, пожалуйста, не бис.

— Я вас не ушибла? — спросила Лиза, неверными шагами подходя к волшебнику и догадываясь, что вопрос не из умных.

— Да нет вроде, — улыбнулся Филин. — Конечно, некоторый смерчик из крупнокалиберных бриллиантов тут имелся, но обошлось. Молодец! Укротить волшебную скрипку — это тебе не фунт изюму.

— Так вот вы почему говорили насчет осторожности! — догадалась Лиза.

— Уху, — отозвался Филин. — Только, сама понимаешь, если бы я сразу тебе все о ней рассказал, ты бы…

— Я бы струсила, точно, — со вздохом кивнула Лиза и погладила скрипичный бок.

— Я этого не говорил! — возразил Филин, блеснув очками. — Просто… как бы тебе объяснить… волшебная скрипка — предмет довольно опасный и непредсказуемый. Про неё много всяких мрачных легенд… Духи ада, бешеные волки… ну да ладно. По крайней мере, чтобы её переупрямить, нужен особый дар. У тебя он есть. С чем и поздравляю. А теперь пойдем обратно к нашему Царапкину.

Лиза, которая тем временем бережно убрала скрипку в футляр, медлила.

— Погодите, Филин! А почему… почему я? Ведь у вас бы гораздо лучше получилось на ней сыграть!

— Вовсе нет.

— Почему нет?! Вы же лучше меня играете!

— Я лучше тебя — пока — играю на просто скрипке, — терпеливо объяснил Филин. — Я — волшебник, умеющий немного на скрипке играть. А ты — волшебный скрипач. Укротивший именно эту волшебную скрипку, между прочим. Понятно?

Лиза подумала. Кажется, да, понятно…

— И вообще, — продолжал Филин с улыбкой, — что ты шумишь-то, Лизавета? Тебе не понравилось?

— Понравилось, — призналась Лиза, снова подумав. — Ещё как… Только вот…

— Что?

— А можно… — она разжала кулак и показала волшебнику лежавшее у нее на ладони колечко с лучистым сапфиром. — Можно, я его возьму?

— Киты и коты! — волшебник всплеснул руками. — Да здесь жё всё твоё! — он пригляделся к колечку и мягко добавил: — Его носила твоя мама, насколько мне помнится.

Лиза опустила колечко в карман и, подхватив скрипку, направилась к выходу.

Дракон Костя совершенно извелся от нетерпения, лежа за дверями Сокровищницы.

— Вы чего так долго? вопросил он обиженно.

— Сколько надо, строго сказала Лиза.

— А шумел кто? спросил дракон, но никто не удостоил его ответом.

Филин хмыкнул и походил вокруг Кости, задумчиво на него поглядывая.

— Так, на чём мы остановились… — бормотал он. — Что, не превратиться, значит? И не летается, говоришь? М-да… Ну что же, сейчас мы это исправим. Лизавета, сыграй нам что-нибудь, пожалуйста. Ой, стоп! Совсем забыл. Константин, не мог бы ты в двух словах описать, как тебя превращали в прошлый раз?

Костя пустился в путаные объяснения, излагая историю своего превращения в том же духе, в котором пересказывал полюбившиеся боевики: «А тот ему р-р-раз! А этот ка-а-ак вмажет! Бамц! А у этих лазер был, и тут ка-а-к рвануло!», причем даже Лизе стало ясно, как мало задержалось у него в голове. Ситуация осложнялась еще и тем, что Костя-дракон по привычке порывался бурно жестикулировать, а при его размерах это было опасно для присутствующих.