Это было странное место. На склоне холма размещалась большая ферма. Ниже на восток и юг уходили виноградники, а на противоположном склоне раскинулись поля. В неглубокой впадине краснели крыши деревенских домов и высилась колокольня. Над всем этим, на вершине холма возвышался замок изысканной архитектуры, построенный, видимо, в XVIII веке. Воздух был насыщен запахом молодого вина.

— Неподалеку отсюда, в долине, празднество. И конкурс земледельческих машин. Приз получил я. — Человечек говорил медленно, отрывистым голосом военного. — Мои люди веселятся. Вино здесь дешевое.

К ним почтительно приблизился высокий, светловолосый парень с очень белой кожей и бледно-голубыми глазами.

— Мсье Лэнгар, я насчет приза…

— Получите награду, — отрезал Лэнгар. — Три тысячи.

— Но, мсье Лэнгар, я выиграл состязание на тракторах. И я готовил и украшал повозки, мсье Лэнгар…

— Машины принадлежат мне. И ты тоже.

— Жена надеялась…

— На что? На все шестьдесят тысяч? Забудь о них. А если ты недоволен…

Лэнгар сделал быстрое движение кончиками пальцев, словно что-то отбрасывал. Парень отошел, ссутулившись.

— Это поляк, — пояснил Лэнгар. — Он женился на местной девчонке и обожает ее. Он отлично знает, что за первую провинность отправится обратно в Польшу, а жена останется здесь.

— Восточная перспектива его не устраивает! — ухмыльнулся Даниель.

— Он мужик, — Лэнгар пожал плечами. — А если вы интересуетесь восточным вопросом, то здесь вы сидите в первом ряду. Этот замок битком набит поляками, русскими, прибалтами. Они именуются «перемещенными лицами», и платит за них ООН. Или правительство. Настоящая штаб-квартира. А я командую ими.

Лэнгар подмигнул.

— Жаль, что все они музейные экспонаты. Большинство опаздывает на одну войну, а старшие — даже на две. Их законсервировали, чтобы при случае наделать из них министров. В общем, это чисто декоративная публика, на поле битвы они ни к черту не годятся…

Шофер Джо сказал с апломбом:

— Тебе повезло, Лэнгар, ты здесь отлично устроился.

Даниель, удивленный этой фамильярностью, взглянул на Джо.

— Я делаю свои дела, а платит Республика!

Все трое расхохотались.

— Здесь можно сделать отличное дельце для тебя, Лавердон, — продолжал Джо свысока. — Послушай, Лэнгар, нет ли у тебя подходящей работенки для бывшего эсэсовца, приговоренного к смерти и так далее?..

— Замок был куплен за шестьдесят миллионов, — проговорил Лэнгар, не обращая на вопрос Джо никакого внимания. — Реставрация стоила около сорока. Завтра утром можно будет его осмотреть. Сейчас уже семь часов, а отставные генералы рано ложатся в постельку.

Даниель сделал большие глаза. Дора молча шла за ним, видимо робея в присутствии Лэнгара. Джо чуть не лопался от самодовольства, всячески подчеркивая свои короткие отношения с хозяином дома.

Они вышли к отлогому подъему. Дорога, извиваясь среди огромных деревьев, вела к воротам замка.

— Неплохо, а? — спросил Лэнгар, обернувшись к Даниелю. Он взял его под руку и увел вперед.

— В самом деле, хотите здесь устроиться? Здесь царствуем мы. Впрочем, у вас, вероятно, имеются другие планы…

Даниель ответил уклончиво. Предложение застало его врасплох, хорошо бы посоветоваться с Бебе. Тем не менее Даниель обрадовался, оно могло ему пригодиться в разговоре с Бебе. Он сказал Лэнгару, что подумает.

— Сделайте одолжение, — сказал своим офицерским голосом Лэнгар. Потом он заявил, что пора обедать, и повел гостей к ферме, рассуждая по дороге о виноградарстве, о плюсах и минусах современного сельского хозяйства. Он толковал о черном и сером пино, о лозах и налете на ягодах, пока гости не отупели. В заключение он сказал:

— Необходимы организованность и твердость. — Он был уверен, что то и другое у него имеется в избытке.

— Вы были на военной службе? — робко спросил Даниель.

Лэнгар впервые улыбнулся по-настоящему.

— Полковник французской армии.

Он пристукнул каблуками, как бы подтверждая свой чин. Лэнгар был офицером совсем особого сорта. Когда ревущее стадо автомобилей останавливается у стоп-линии и, фыркая, ждет зеленого света, такой офицер неторопливо пересекает улицу, любуясь собственным мужеством. Обостренное «чувство чести» привело Лэнгара в Первый французский полк, сражавшийся в России. Он вернулся во Францию через три года после Освобождения и был привлечен к суду. Лэнгары, заседавшие в военном трибунале, оправдали его. Он никогда не говорил о прошлом. Вскоре он подал в отставку, заявив, что вернется, когда придет время, нанести удар в сердце страшному спруту. Он ушел в частную жизнь, и лишь русские войска в Берлине омрачали его безоблачное счастье. Пока что он опекал своих будущих союзников, презирая их всей душой. Такова была его явная деятельность. Тайная была связана с новым вариантом германской военной разведки. В конце концов только немцы были серьезными людьми, с которыми имело смысл работать. В свое время он работал с американцами и понемногу занимался шантажом. Там и завязались его отношения с Бебе. Еще раньше он оказывал услуги полиции, где подружился с Джо. Но все это были мелочи, давно забытые пустяки. А сегодня Лэнгар отнесся к своим гостям лишь как к непредвиденному источнику информации.

На ферме их ожидали аперитив и стаканы белого вина, смешанного с черносмородиновой настойкой. Это называлось «кирс», по имени дижонского каноника, питавшего слабость к этой смеси. Она имела успех. Лэнгар пригласил их в соседнюю комнату, где был накрыт стол.

Они пообедали по-бургундски, то есть с большим количеством сметаны и бесконечными переменами вин. У Даниеля адски разболелась голова, зато Лэнгар совершенно расцвел. Джо упорно говорил ему «ты», пытаясь связать обрывки воспоминаний, а совершенно пьяная Дора рассказывала какую-то чушь, прерывая себя взрывами бессмысленного хохота.

Даниель хотел уехать, смутно чувствуя приближение катастрофы. Однако Лэнгар все настойчивее ухаживал за Дорой. Наконец Даниелю удалось найти достаточно веское основание.

— Нам надо ехать, сегодня приезжает Филипп.

— Филипп… — заплетающимся языком пробормотала Дора. — Ты хочешь сказать — Бебе… Ничего с ним не сделается, он — рвач…

— Он спас мне жизнь! — Даниель не хотел ронять свое достоинство в глазах Лэнгара. Тот подмигнул Доре.

— Ценю вашу признательность. Но мсье Ревельон не рассердится, если вы переночуете у меня. Он знает мой дом…

— Какая еще признательность? — истерично выкрикнула Дора. Ее красивые волосы висели космами. — Какая там признательность, мой дорогой? Ты ничего ему не должен, ровно ничего!..

Джо вскочил, его бульдожье лицо побагровело.

— Заткни глотку, грязная девка! — заорал он. — Не то я ее заткну!

Даниель решил вмешаться, он умел обращаться с пьяными. Дора опередила его.

— Вот как? А хочешь я расскажу, зачем ты ездил на Бахрейнские острова, когда тот тип прилетел из Сайгона с документами…

— Не слушайте ее, Лэнгар, — заворчал Джо. — Она сама не знает, что плетет…

— Ах так? Давай поговорим о датах, о том, что случилось с самолетом…

Не напрасно Даниель был настороже. Он едва успел сдавить Джо горло и отшвырнуть его в угол.

— Шли бы вы лучше спать! — с полным спокойствием сказал Лэнгар.

— Понимаешь, Даниель! — визжала Дора. — Бебе боялся этих документов! Он не хотел, чтобы дело с пиастрами…

— Мадемуазель Дора! — грубо перебил ее Лэнгар. — Вам следует пройтись. В саду сейчас прелестно; выпейте, это вас подкрепит…

Он подошел к буфету, налил стакан и протянул его Доре. Второй стакан он влил в глотку мсье Джо, медленно приходившего в себя. Даниель увидел, как оба они замотали головами и грузно опустились на стол.

— Так будет лучше, — сказал Лэнгар. — Не бойтесь, это безвредно. Завтра они ни о чем не будут помнить.

Даниель вопросительно смотрел на Лэнгара, но сомнений у него уже не было. Он отлично понял, к кому попал.

— Чем меньше люди знают — тем лучше! — поучительно сказал Лэнгар. — А вы человек взрослый и понимаете, что такое дисциплина.