— И никого-то ты, Леонтий Михайлович, не боишься, — ворчал Дзасохов, стягивая мокрый плащ, — и все тебе нипочем.

— А кого мне бояться? Тебя, что ли? — с намеком спросил Заборов.

— А хотя бы, — вызывающе весело ответил Дзасохов. — Все-таки как-никак, а в моих руках вся контрразведка...

— Допустим, не в твоих, а у Бордухарова.

— Это одно и то же. Закордонная у него, а контрразведка у меня.

— На что намекаешь? — уязвленно спросил Заборов.

— Это я просто так, не волнуйся. При таком бандитизме в Харбине ты дверь не запираешь. Входи кто хочет. А меня действительно бояться нечего. Пусть чекисты трепещут, а тебе ничего плохого не сделаю, потому как ты в моих старых товарищах. Ты уж извини, гляжу, свет в окне, дай, думаю, забегу. Дождь как из ведра, черт бы его побрал. Сыро, мерзко. — Дзасохов провел по лысине, потер зябко ладони. Потянул носом. — Кофеек. М-м... Угостишь?

— Проходи, чего уж там.

— А у тебя найдется?.. — щелкнул Дзасохов по горлу. — Понимаешь, дрянная погода — дрянное настроение. Ноги, понимаешь, ломит. Как дождь, так ногам вытерпу нет. Чего ты такой скучный?

— Нездоровится.

— Во-во, оба мы с тобой «здоровяки». Годы идут, да и климат...

Заборов налил водки. Дзасохов выпил, крякнул, от закуски отмахнулся. Глаза его сразу заблестели:

— Слушай, ты знаком с Лескюром?

— С кем, с кем?

— Ну с которым флиртует Косьмин.

— А, наслышан. Интересуешься?

— Есть немного. Сегодня приходит Щеков, так, мол, и так, не нравится он ему.

— Кто кому?

— Лескюр Щекову. Щеков сидит у него на хвосте.

— Мало ли кто кому не нравится. Да и кто такой твой Щеков? Он и мать родную продаст. И тебя, подойдет время, продаст.

Дзасохов насупился:

— Это ты брось. Он еще ни разу не подводил, и нюх у него как у гончей. Заявил, мол, этот Лескюр вероятный резидент советской разведки.

— Вот что, Игорь. Не впутывай ты меня в это дело. Тут я тебе не помощник. Во-первых, Лескюр гражданин Франции. Он с послом в приятельских отношениях. И если захочет, ты только захрустишь у него на зубах. Во-вторых, как тебе известно, французское посольство неравнодушно к нам. И потому Лескюр здесь. Косьмин узнает — выволочку получишь.

— Возможно.

— Так зачем лезешь на стену?

— Я не лезу, это Щеков лезет. Все хочет выслужиться, — согласился Дзасохов. — Ладно, черт с ним, с этим Лескюром. А что ты думаешь о Ростове?

— Что, и у Ростова Щеков на хвосте?

Заборов вспомнил, что не так давно Ростов спрашивал, почему он не бросит все и не уедет в Россию. Мол, грехов особых за ним нет, так чего бояться? Заборов сказал, что большевики уничтожили его семью. Вывезли на плашкоуте в море и утопили. И свидетели есть. Некто Мальков, бывший шкипер, бежавший из Советского Союза. «Бред, — сказал Ростов. — Вы хоть видели сами этого шкипера? Нет?»

Заборов хотел найти его, но боялся. Пока же оставалась малюсенькая надежда, что Верушка и Зиночка с Колей живы и что какой-то Мальков по злобе своей, а может, по недоразумению какому, клеветал.

— Ростов — сверхпорядочный человек. Его весь город знает. И я с ним встречаюсь. Так что из того? Гляжу, вы там свихнулись от безделья. Ваш Щеков подонок, каких свет мало видел. Думаешь, для меня тайна, как он сколачивает состояние?

— Как? — быстро спросил Дзасохов.

— А вот как! — почти кричал Заборов. — Детей ворует, а потом требует выкупа. Он и его банда. Давить надо такую мразь, а ты: Щеков да Щеков!

— Что Ростов бывает в советском консульстве, не один Щеков подтверждает. Кроме того, не так давно он был во Владивостоке.

— И что? Во Владивосток его пригласил, если тебе память не изменила, Табахаси. А он Артура Артуровича знает давно как хорошего переводчика. Лучше не Тронь Ростова. У него ведь сына убили красные. Эх, Дзасохов...

Дзасохов боялся Заборова: как-никак, Леонтий Михайлович являлся глазами и ушами Семенова. Поэтому он пожалел, что вообще затеял этот разговор.

— Ну, спасибо. — Дзасохов поднялся. Заборов не провожал его.

За окном забормотал автомобиль. Одному оставаться было невмоготу, и Заборов направился в ближайший трактир.

Только со стороны могло показаться, что Заборов и Дзасохов друзья. До революции Дзасохов от фирмы «Чурин и К°» проходил стажировку в Токио и был частым гостем семьи Заборова. В одну из вечеринок Вера, изменившись в лице, шепнула мужу, что Игорь роется в столе. Заборов вспыхнул. Он хотел в ту же минуту вышвырнуть «друга семьи», но передумал. Подозрения, что Дзасохов работает на японскую разведку, подтвердились. Японцы очень интересовались агентурной сетью русской разведки. И вот Дзасохов ищет этот список. В двадцать третьем Заборов вынужден был выехать из Токио в Шанхай, потом в Харбин. Дзасохов уже был здесь.

Подняв воротник демисезонного пальто, Ростов в нетерпении прохаживался по тротуару напротив дома Заборова. Время позднее, а он ждал появления Леонтия Михайловича, досадуя на него. Сильные порывы ветра раскачивали висевший на столбе фонарь, и от этого казалось, что все вокруг кружится. В этом проулке даже днем не наблюдалось особого движения, а с наступлением сумерек все замирало.

«И не боится же шляться», — подумал Ростов, мечтая сейчас оказаться перед камином и с чашкой крепко заваренного чая.

За голыми ветками показалась фигура человека.

— Леонтий Михалыч! — осипшим от долгого молчания голосом крикнул Ростов. — Я уж заждался. Целый час торчу тут как проклятый. — Он отвернул рукав, повернулся к фонарю. — Час и семнадцать минут жду.

— Пойдемте ко мне, погреетесь, чашечку кофе выпьете. — Заборов взял под руку Ростова, но тот освободился.

— Дело вот какое. Нашел я того самого Малькова. Если на то будет ваша воля, то, перекрестясь, двинем в Мадягоу.

— Малькова?.. Это... того самого? Вы не ошиблись?

На многолюдной Китайской они быстро нашли извозчика, но тот отказался ехать в Мадягоу. Пришлось сесть в трамвай. Полупустой вагон медленно тащился, поминутно останавливаясь. Под колесами загремел виадук. Внизу перекликались паровозы. Так же бесконечно долго пересекали Новый город, потом поднимались по Вокзальному проспекту к собору. Заборов спросил:

— Как вам удалось его найти?

— Это секрет фирмы, — усмехнулся Ростов.

Они изрядно поблуждали по темным и грязным улочкам. Вышли к обшарпанному низкому помещению, похожему на старую, давно вымершую солдатскую казарму или на забытую конюшню. Прошли по длинному коридору. Впереди двигался Ростов, зажигая спички. Стояла непривычная тишина, и Заборов уже стал сомневаться, туда ли они попали. Ростов чиркнул спичкой еще раз, осветил номер комнаты и, с облегчением вздохнув, постучал.

На стук никто не ответил. Толкнув дверь плечом, Ростов ступил за порог и разочарованно произнес:

— Пусто. Вот дьявольщина.

— Там кто-то есть, — возразил Заборов и зажег спичку. — Вон, на полу, за кроватью.

Они подошли ближе, присели на корточки возле лежащего человека с неестественно повернутой головой.

— Кажется, мы имеем шансы попасть в неприятную историю, — сказал Ростов.

— Похоже, — согласился Заборов, подымаясь.

Ростов присмотрелся к луже крови, потянул носом:

— Только что зарезали. Перед самым нашим приходом. Идемте, Леонтий Михайлович, пока не нарвались на неприятность.

...Ночь стояла беззвездная и тихая. Они быстро зашагали прочь, поминутно оглядываясь.

Настроение у Заборова было такое, словно его переехал грузовик. Всю дорогу он как воды в рот набрал. Ростов смотрел в окно и нервно тряс коленкой. Некоторое время вагон шел рядом с японским автомобилем, в кузове которого на скамейках сидели русские солдаты в китайской форме и пьяно горланили песни.

— Нечаевцы, — кивнул в их сторону Заборов. Помолчал. — Тоскливо что-то мне, Артур Артурович, ей-богу, прямо хоть в петлю лезь.

Ростов присмотрелся к нему:

— Вы нездоровы. Вид у вас... Советую, как врач, калошами не пренебрегать.