Метель потянулась кручеными змейками. Синее небо стало вдруг низким и серым. Южный, самый холодный ветер больше не уставал ни на миг. Он взбаламутил весь, какой только был на свете, снег, он вьюжил, кидал, носил, перемешивал его, и домики наши постепенно вязли в снегу по самые фонарики.

Я пошел на свидание с Москвой на неделю раньше назначенного срока.

Почему я так волнуюсь? Почему по-дружески ясен, близок мне голубой квадрат экрана, живое видение, теплый взгляд приемника?

Я послал вызов на главный пульт, а потом через этот воющий снег полетел от моих антенн луч-ясновидец над водами, над землями, сквозь путаницу радиоволн, сквозь день и ночь.

…На меня с экрана глядел, подняв руки, Шеф. Он сложил их над головой, как на параде, он махал ими, он улыбался, далекий, далекий человек. Я тоже махал ему и улыбался.

— Ну как, родной? — сказал он.

— Да ничего, а ты?

— Москву, наверное, посмотрел? Погулял по ней?

— Хотел. Но как же я буду в одиночку. Здесь никто ничего не видит, кроме фотографий… Что мама?

— Не волнуйся, поправляется мама. Как-нибудь я тебе устрою с ней свидание.

— Спасибо. Ты умница!

— А что ты кричишь? Я тебя хорошо слышу.

— Далеко ведь.

Он засмеялся.

— Где нее далеко? Вот я сейчас тебя потрогаю. Вот я тебе усы намалюю. Давно хотел тебя щелкнуть по носу… Как работа?

— В двух словах: нужна вторая точка. Нужен этот проклятый Лахома. Я теперь убежден. Склонение падает на него. Правда, есть у меня кой-какие успехи. Магнитные записи отличные. Попробую сделать один маленький фокус. Вот примерно так…

Я показал ему приготовленную схему и подождал, пока он спишет ее с экрана.

— Да, — сказал он, — я потом погляжу… Мексиканские передачи помнишь?

— Помню.

— Так мы навели справки. Ни одна крупная станция мира, начиная с «Коламбия бродкастинг систем» и кончая последней мексиканской, зарегистрированной до первого декабря, в те часы не передавала бегущих оленей. Все станции на земле не проверишь. Но пока ничего похожего.

— Тем хуже для них, — сказал я.

— Почему?

— Значит, они к нашему открытию не имеют никакого отношения.

— Кто же имеет?

— Не знаю.

— Давай с тобой сделаем так: в определенное время ты будешь ловить помехи, а мы установим прямое наблюдение за крупнейшими станциями, за телеспутниками. Будем контролировать волны, которые могут к тебе добраться. Думаю, таким путем поймаем хоть одно совпадение в программах и в твоих помехах.

— Послушай, ты когда перестанешь называть помехами?..

— Когда подаришь мне другое название… Тебе удобно каждую пятницу в девятнадцать?

— Мне все равно.

— Тогда решено. Помни, пятница в девятнадцать.

— Помню.

— Что-нибудь передать кому?

— Скажи маме, я здоров и весел.

— А Москву ты все же погляди.

— Я хочу погулять по Лахоме.

— Проку не вижу. Сам понимаешь, послать в этот город аппараты не могу.

— Понимаю.

— Давай прощаться.

— До свидания.

— Обнимаю тебя…

…Очень трудно запускать в пургу шары-зонды. Снег колотит по ним, как по шкуре барабана. Ветер вытягивает из рук, бьет нас этими шарами, валит с ног, волочит, и приходится держать их вчетвером. И бежать сломя голову за этим упругим шаром, спотыкаясь и чертыхаясь. Он скользит по снегу, летит вместе с поземкой над самой поверхностью, никак не желая взлетать. Если отпустить его, шар так и побежит с пургой до берега, пока не утихнет вьюга. Надо ловить мгновение, когда меняется порыв стужи, броском кидаться вперед, стараясь догнать ветер, и он подхватит, возьмет у тебя шар, унесет в белый вихрь, закрученный спиралью над нами, падающими на снег.

Выглядит наша работа нелепо — все равно что выбрасывать на ветер оболочку и прицепленные к ней датчики. Мы бросаем их на ветер. Они больше к нам не вернутся. Но так нужно мне.

…По вторникам у нас в кают-компании вроде клуба интересных встреч. Мы рассказываем о своих профессиях кто как может.

Начальник станции придумал это не ради забавы. Нас очень мало, каждый помогает каждому: радист магнитологу, механик биологу, доктор синоптику. Надо знать хоть немного профессию того, кому помогаешь. Вторник — это повышение квалификации по смежным профессиям, как говорит Начальник станции.

Но ребята увлекаются и рассказывают самое-самое. Как будто хотят перещеголять один другого. Смотрите, мол, какая моя профессия. Начинают вспоминать быль и небыль. Накурят, надышат, но сидят и слушают внимательно, кивают, ахают, пока не наступает очередь самим рассказывать и удивлять.

Сегодня мой вторник.

Я рассказывал о чудесах магнетизма. Нарочно подобрал фактики для «вечерней беседы». Клюнуло. Не отпускали до часу ночи.

…Магия магнетизма. Волшебник Маг.

Надо вот как сегодня собрать его чудеса и тайны в одну беседу, и поневоле начнешь понимать, как он велик и таинствен, этот Маг.

Четыреста лет назад медики лечили магнитом печень, а теперь, когда в глубинах вселенной бушуют магнитные бури, у гипертоников начинаются приступы. И ни один современный профессор медицины толком не сумеет объяснить, как это происходит.

Водой, настоянной на магните, наивные медики омывали раны, а теперь магнитом пытаются лечить рак и облысение. Водой, настоянной на магните, вернее сказать, пропущенной через магнитные силовые линии, мои современники замешивают бетон, который делается чуть ли не в два раза крепче. Никто не знает почему.

Той же водой смывают накипь в промышленных котлах, и никто…

Я записал много таких магнитных загадок. По их вине попал я в Искатели чудес.

Вот, например, эффект вращения волшебной палочки — таинственная чертовщинка, выдумка средневековых алхимиков… Идет по чистому полю человек и несет на ладонях простую рогатку, срезанную с дерева. Но если под ним окажется клад, рогулька наклонится, повернется, радуя хозяина: копай здесь… Ходили с такими палочками кладоискатели, нагоняли мистику на темных.

И я рассказал о том, как был у французского короля, не помню какого Людовика, вельможа, вроде нашего министра геологии. Нашел этот вельможа своему королю ценные металлы при помощи такой рогульки. Но король очень боялся дьявола и немедля издал королевский указ, в котором обозвал вельможу колдуном и его супругу тоже…

У древних была своя технология. Медь покажет ясеневая палочка, серебро найдет ореховая, золото — металлическая, сосновая — свинец и олово. Так было сто, двести лет назад, но, пройди с этой рогаткой над электрическим кабелем, над обыкновенной трубой, зарытой в землю, деревяшка наклонится (говорят, не всегда), но только по трубе должна течь вода.

Невежда алхимик стучал по этой рогульке ревматическим пальцем и видел в ней лишь одно — чертов корень, сверхъестественную силу, рожки дьявола. Но что прикажете видеть мне? Пока ничего. Никто не может объяснить сей фокус: палочка в магнитном поле инфранизких частот.

Отклонение рогатки совпадает с аномалиями, с участками движения упругих волн, а ясности нет. Разве дерево намагничивается, как стрелка компаса?..

Их великое множество, таких загадок, у древних магнитов, несметное количество тайн. Даже как-то неловко, что магнетизм остается до сих пор таинственным явлением…

Раньше мы думали, что все планеты обладают магнитным полем, как у нашей Земли. Теперь оказалось: Венера и Луна практически не имеют магнитного поля.

Не он ли, могущественный Маг, виновен в том, что на Земле появилась жизнь, появился разум?

Кто собирает и конструирует живые клетки? Магнитное поле?..

В Индии толченый магнит сыпали в пашню. Один современный агроном выращивает семена, располагая корешки вдоль магнитных силовых линий. Ростки, ориентированные к южному магнитному полюсу, гораздо сильнее, крепче, выносливее расположенных в обратном порядке. Но почему? Неизвестно…