Большая библиотека была в XI веке при Софийском соборе в Полоцке.

В 1101 году в Смоленске строится обширный Успенский собор. Основывается монастырь и библиотека.

Но обратимся вновь к библиотеке Ярослава Неужели не сохранилось пи одной книги? Были смелые предположения, что некоторые книги можно отыскать в крупнейших современных библиотеках, например в Государственной публичной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина.

В 1653 году путешественник из сирийского города Алеппо Павел Алеппский приехал в Киев. Посетил Печерский монастырь и, к своему удивлению, увидел великолепное хранилище. Книги были дорогие и древние. Возможно, что это была библиотека Ярослава Мудрого. Но пожар 1718 года безжалостно уничтожил эту сокровищницу. А может быть, библиотека Ярослава до сегодняшнего дня лежит в одном из подземелий, которых так много в Киеве? Это предположение не так уж невероятно.

В начале XX века рядом с Софийским собором провалилась земля. То, что это подземный ход, догадаться было нетрудно. Известия о нем быстро распространялись, обрастая все новыми, подчас совершенно фантастическими подробностями и предположениями.

И неудивительно. Несколько местных любителей истории обследовали подземный ход и обнаружили при этом кусок бересты с надписью, которая могла заинтриговать любого. «А ще кто найде сей ход, той найде велий клад Ярослав». «Велий» — означало «большой».

Увы, надпись оказалась поздней и относилась к рубежу XVII–XVIII веков…

«Книги имеют свою судьбу», — говорит древняя мудрость. У древнерусских книг, записанных кириллицей, завидная судьба: они намного пережили своих создателей. О высокоученых, по мерилам того времени, летописцах мы вспоминаем, читая старательно зафиксированные скупые исторические сведения. Они рассказывают нам, далеким потомкам, о своем суровом времени, о своих современниках. Авторы летописей не беспристрастные регистраторы событий, которые развертываются у них перед глазами. Они выступают с активной гражданской позиции: поддерживают и восхваляют тех князей, что радеют об интересах Отечества, и, напротив, порицают тех, которые руководствуются лишь корыстью и тщеславием. Главная их забота — единство и процветание родной земли, благоденствие своего народа. И эта традиция, заложенная еще древнерусскими летописцами, стала отличительной чертой лучших произведений русской и советской литературы.

Настоящее вырастает из прошлого, а будущее — из настоящего. И чем глубже мы постигаем прошлое, тем лучше способны предвидеть и творить будущее.

Еще два столетия назад наша история начиналась от Гомера и преданий Ветхого завета. Знание древних языков ограничивалось латынью, греческим и древнееврейским. Колоссальная работа, проделанная за это время археологами и лингвистами, удлинила историю человечества по меньшей мере вдвое.

Много побед над беспощадным временем одержали ученые, возвратившие из небытия древние народы, имена и облик тех, кто незримо присутствует в нашей жизни. Талант и труд множества народов, в том числе и забытых, влился частицей в культурное достояние человечества. Это они изобрели водопровод и колесо, календарь и плуг.

Однако письмена хранят еще немало тайн.

Молчат письмена долины Инда. Здесь, на территории Пакистана, где в древности проходили пути из Центральной и Западной Азии в Индию, процветала одна из величайших цивилизаций прошлого. Возникла она одновременно с цивилизациями на берегах Нила и в Месопотамии, между Тигром и Евфратом. Каждая создала свою письменность. Две из них — древнеегипетские иероглифы и клинопись — уже дешифрованы. Третья ждет своего Шампольона.

Пока не удалось обнаружить ни одной длинной надписи, относящейся к цивилизации долины Инда, Найдены только короткие. Они выгравированы на печатях, клеймах, бронзовых табличках, керамических изделиях.

Загадкой остается этрусский язык, письмо острова Пасхи… Нуждается в дешифровке протобиблейская письменность. Библ был одним из крупнейших портов Финикии на Средиземном море, центром финикийской культуры. Некоторые ученые считают эту письменность Предтечей алфавита.

Не разгадана письменность Кавказской Албании. Это государство возникло во II веке нашей эры, занимало территорию Азербайджана и части Дагестана, заселено было многочисленными племенами. (Созвучие в названии с европейской Албанией наука считает случайным.) Ее алфавит составил ученый монах М. Маштоц, создатель армянского и грузинского алфавитов.

Перечень можно было бы продолжить: микенское, протоэламское, хараппское письмо… Каждая письменность ждет своих билингв, своих Вентрисов и Грозных, убежденных в том, что все созданное человеком может быть человеком разгадано.

Огромная работа, проделанная учеными-дешифровщиками, принесла свои плоды не только историкам, но и лингвистам. Она предоставила им в руки богатейший материал. Новые знания дали возможность проследить, как формировалась письменность на протяжении тысячелетий, понять общие законы, по которым развивается письмо.

От робких, неумелых контуров предмета к уверенному рисунку, почти натуралистической картине-пиктограмме, своеобразному рассказу в картинках, о событии, взволновавшем художника. Понадобилось не одно тысячелетие, прежде чем древний человек осознал рисунок как знак.

Печати из Инда

Передача смысла через рисунок долгое время была господствующим принципом. Мысль записывалась набором рисунков-понятий, которые настолько упростились и схематизировались, превратившись в знак-идеограмму, что порой только при очень большом напряжении воображения можно узнать очертания первоначального образа.

Имена собственные стали для идеографического письма своего рода камнем преткновения и заставили искать иную форму, нежели знак-понятие. Выход был найден: имена начали записывать «ребусным» способом — набором знаков, фиксирующих сходно звучащие слова. Знак-идеограмма выступал в этом случае в роли слога: не смысловой, а фонетической единицы. Иногда фонетическую запись применяли параллельно с идеографической и для других слов. Это помогло ученым при дешифровке письма установить произношение слов.

В дальнейшем более молодые письменности стали использовать слоговой принцип. Старым идеографическим письменностям, например египетской иероглифике или ассиро-вавилонской клинописи, было труднее переходить на слоговую систему — довлели традиции. И все же слоги активно внедрялись в практику письма. Причем одно и то же слово могло, кроме идеограммы, иметь несколько вариантов слоговой записи. Представьте себе, какой хаос царил и в без того громоздком письме!

Слоговое письмо отражало фонетический строй языка. То была «звучащая» запись. Слоговые письменности насчитывали от нескольких десятков (35–40 в письменности брахми и кхарошти) до нескольких сот знаков (более двухсот — в эфиопском письме). Это зависело от особенностей звучания языка.

Следующей единицей при делении слова на более мелкие частицы был звук, графически выраженный в букве. Путь от пиктографии завершен был буквенным письмом.

Если внимательно присмотреться к переходам от одного типа письменности к другому, можно заметить, что движущим моментом развития, основным стимулом к поискам новых средств является точность в передаче содержания.

Точность! Как меняется содержание этого понятия от века к веку! Человек эпохи неолита не торопился в погоне за минутами. Ему достаточно было четырех зарубок на бирке-календаре, которыми он отмечал зиму, весну, лето и осень. Так же цельно, в согласии с тем, что видел перед глазами, он воспринимал и отражал мир, довольствуясь рисунком.

Размеренно текло время у древних египтян. Подобно пирамидам, их иероглифы воспринимаются как символы покоя и вечности.

Далека от нашего «счета на минуты» и римская точность. Римляне еще не учитывали дней как самостоятельных хронологических единиц. Время они мерили декадами — десятидневками.