Судя по всему, это — жилое строение. Купол имеет около шести метров в высоту и примерно тридцать пять метров в диаметре. Странно, но я не вижу ни одного окна. Входом служат полукруглые арки двухметровой высоты, расположенные в разных местах основания купола. Едва мы подходим к одной из таких арок, как заслоняющая проход розовая перегородка исчезает. Она словно лопается и растворяется в воздухе. Перед нами открывается широкий проход с полукруглым потолком. Потолок светится мягким желто-розовым светом. Мы следуем за Делой и проходим в круглый зал. Освещение здесь такое же, как и в коридоре.
— Здесь вы можете раздеться и оставить свои вещи, — Дела показывает на ряд выпуклых овальных дверок, расположенных по окружности зала. — Потом я проведу вас в туалеты и столовую. Обед мама уже приготовила.
Без всякой опаски и с заметным облегчением освобождаемся мы от тяжелого снаряжения и оружия. Я хочу оставить за поясом «вальтер», но Лена улыбается и отрицательно качает головой. Свой пистолет она укладывает на полочку в ячейке-шкафчике. Кроме того, она снимает тяжелые, надоевшие ботинки и обувается в белые тапочки-чешки, которые достает из заплечного мешка. Следую ее примеру.
Дела проводит нас в соседнее помещение. Это что-то вроде бани. Там уже приготовлено восемь простыней и полотенец. Все вещи, как говорится, «первой категории». Быстро принимаем душ и с наслаждением смываем многодневные пот и пыль. Когда мы выходим из бани, Дела ведет нас в столовую, где уже накрыт большой стол, имеющий форму зерна фасоли. Впрочем, он повторяет планировку помещения.
Там нас встречает высокая, стройная женщина лет тридцати пяти-сорока. С первого взгляда видно, что это мать Делы. В чертах у них много общего. Только волосы у женщины намного длиннее. Они перехвачены на затылке причудливым зажимом и ниспадают по спине до лопаток. Одета женщина в облегающее платье из бежевой атласной ткани со свободными широкими рукавами. Рукава, воротник и подол платья, доходящий ровно до колен, оторочены пушистым белым мехом. На ногах у женщины ярко-желтые блестящие сапожки без каблуков и каких-либо признаков «молний» или шнуровки. Сапожки доходят почти до колен и вверху отделаны таким же белым мехом.
Дела тоже успела переодеться. Она в желтом атласном халатике до середины бедер. Халатик также отделан белым мехом. Белая меховая отделка везде: и на бежевых сетчатых гольфах, и на мягких желтых туфельках или тапочках.
— Проходите к столу, путники, — приглашает нас женщина. — Меня зовут ора Кинбрус. Путь ваш был долог, вы устали и проголодались. К тому же моя дочь, ори Дела, сказала мне, что вы тяжело больны. Сейчас я и сама это вижу. Вот ягоды, они помогут вам справиться с вашей болезнью.
Ора Кинбрус показывает на глиняные чашки, наполненные розовыми ягодами, кажется, брусникой. Помимо «брусники» на столе достаточно всего, что вполне может насытить и большую, чем наша, компанию. Здесь и овощи: листья салата, морковь, капуста и еще что-то. В центре стоит большой керамический сосуд, из-под крышки которого пробивается весьма аппетитный пар. Несколько сосудов поменьше тоже источают аромат жареного мяса и затейливых соусов. Кроме того, на столе стоят большие керамические кувшины, вроде греческих амфор, только с плоским днищем.
Хозяйка первой усаживается за стол. Дела и вышедшая в столовую ее сестра Клета следуют ее примеру. Усаживаемся за стол и мы. Конечно, пайки космодесанта — вещь сытная, питательная, разнообразная и даже вкусная. Я имею в виду наши пайки, а не те, какие мы с Леной смогли сотворить на синтезаторе конструкции ЧВП. Но в любом случае, после того, как поживешь на них несколько дней, а то и недель, «живая» пища вызывает приступ чревоугодия. Особенно такая, которой нас сейчас угощают.
Я не могу точно определить, чем нас угостили в качестве первого блюда. Это было нечто, похожее на борщ, но гораздо вкуснее. А может быть, это мне просто показалось. Дальше последовали отбивные котлеты из нежной свинины и жареные рыбы, вроде сазанов. Все это сопровождалось бесподобными соусами и затейливыми овощными гарнирами. То, что там присутствовали картофель, капуста, морковь и баклажаны, я не сомневаюсь. Но там было что-то еще, трудно определимое. В одних кувшинах был квас, в других хмельной напиток, вроде пива, в третьих — фруктовые или ягодные соки. На десерт мы съели по миске розовых ягод, которые и по вкусу напоминали бруснику, и по большой вазочке превосходного мороженого.
Ора Кинбрус, Дела и Клета тоже не сидели за столом без дела и по части аппетита мало чем уступали нам. Можно было подумать, что они тоже проделали длительный и тяжелый путь и все это время питались пайками космодесанта или консервами, вроде пресловутого «Завтрака туриста».
Когда стол опустел, девушки убирают посуду, а ора Кинбрус отводит нас в большой зал эллиптической формы. Вдоль стен стоят мягкие, удобные сиденья, вроде диванов, только без спинок. Возле них — невысокие эллиптические и овальные столики. На некоторых столиках стоят прозрачные сосуды, заполненные чуть подкрашенной жидкостью. Одни сосуды сферические, другие имеют форму чечевицы, третьи — плоские, как узкие аквариумы.
— Отдохните немного, — предлагает нам ора Кинбрус. — Мы не оставим вас надолго скучать и скоро придем.
С этими словами она покидает нас. Продолжаю осматриваться и нахожу при этом все новые и новые предметы непонятного назначения. Все мои друзья заняты тем же. Все, кроме Вира и Лены. Ну, с Виром понятно. Он вообще никогда и ничему не удивляется. Этим он напоминает английского лорда из старых анекдотов. А вот Лена загадочно улыбается и смотрит на меня. Она словно ждет моих вопросов, с тем чтобы посмеяться над моей несообразительностью. Я не даю ей такой возможности и сразу высказываю свое предположение:
— Полагаю, подруга, что на сей раз переход завел нас в Фазу биологической цивилизации. Иного объяснения я всему этому не нахожу.
— Ты удивительно догадлив, друг мой, — улыбается Лена. — Только непонятно, как это до тебя все-таки дошло? Ты же ни разу не работал в таких Фазах. Да и наблюдал-то их ты крайне редко.
Услышав Ленины слова, все разом оборачиваются к ней. Наташа с Анатолием слышали от Лены о таких Фазах, но видят это воочию (как и я) впервые. Петр, Сергей и Дмитрий о таких, наверное, даже и не слышали. Все ждут от Лены пояснений. Она задумывается.
— Коротко не скажешь, — говорит она, наконец, — а подробно можно объяснять до бесконечности. Главное отличие этих цивилизаций от обычных, хорошо нам известных, в том, что здесь полностью отсутствует техника… Разумеется, в том виде, к которому мы привыкли. Абсолютно все здесь делается с использованием прирученных и специально выведенных животных и микроорганизмов. Причем многие из микроорганизмов создаются искусственно. К примеру, освещение в этом доме; я уверена, что эти прозрачные светящиеся потолки двухслойные, и промежуток заполнен светящимися бактериями. Здесь нет электростанций. Если здесь и используется электрическая энергия, то получают ее не от генераторов, а как продукт деятельности все тех же микроорганизмов. Но очень часто используются другие виды энергии, не только электрическая. Я сразу определила, куда мы попали, как только увидела те скирды. Их укладывали муравьи или другие прирученные насекомые. Они же собрали урожай. Птичники в лесу утвердили меня в своей догадке. А когда я увидела, что одна из девушек после встречи с нами исчезла, я убедилась окончательно.
— Кстати, а куда она все-таки исчезла? — спрашивает Дмитрий.
— Она телепортировалась домой, чтобы предупредить свою мать: к ним идут гости. В биологических Фазах все владеют телепортацией и телекинезом. Поэтому здесь не нужен транспорт. Кроме того, в какой-то мере они все телепаты. Правда, читают мысли они только у тех, кто этого хочет, то есть мыслит ясно и конкретно.
— Подождите, — говорит Сергей, — вы сказали, что они не знают техники. Но как же они построили этот дом?
— А ты обратил внимание, что здесь нет ни одного угла: ни прямого, ни тупого, ни острого? Живая природа не знает углов. Эти здания созданы колониями микроорганизмов по специальным программам. Возможно, в строительстве принимали участие и насекомые. Да! Я хотела бы обратить ваше внимание еще на одно обстоятельство. Глубочайшие медицинские познания жителей биологических Фаз. Вы слышали, как ора Кинбрус сказала: «Дела сказала мне, что вы тяжело больны. Сейчас я и сама это вижу»? Молодая девушка, не прикасаясь ни к кому из нас, не делая никаких анализов, никаких обследований, поставила диагноз лучевой болезни. И она не ошиблась, Мы все больны. Конечно, антирад свое уже сделал, иначе мы давно уже были бы при смерти. Но лечение требуется еще длительное и упорное. А сейчас я, после миски этой брусники, чувствую себя намного лучше. Разумеется, это еще надо проверить.
