К счастью, когда на сцену вышла мадам Джудитта Паста,[1] чтобы спеть арию из «Севильского цирюльника» Россини, Элеонора немного отвлеклась от мыслей о Дэймоне.

Итальянская знаменитость, обладательница редчайшего по красоте сопрано, недавно дебютировала в Лондоне, и хотя отзывы критиков о ней до сих пор были противоречивы, первые же ноты, мелодично полившиеся со сцены, пленили Элеонору. Она сидела, не в состоянии скрыть восхищения от голоса мадам Паста, летевшего по залу с какой-то завораживающей силой, а когда последняя звонкая нота стихла, на глазах у Элеоноры выступили слезы. И в тот же миг, когда она украдкой стала вытирать глаза, Дэймон, склонившись над ее плечом, протянул свой носовой платок.

Элеонора, вздрогнув, обернулась с выражением признательности и прошептала: «Благодарю», однако, тут же поняла, что допустила ошибку, встретившись взглядом с Дэймоном. Ее сердце упало, когда она увидела обезоруживающую нежность в глубине его темных глаз. Ту самую струящуюся нежность, которая сводила ее с ума в дни их помолвки.

«Боже мой, во время всего действия он неотрывно наблюдал за мной и моей реакцией на пение», — подумала Элеонора, взволнованная и потрясенная этой мыслью.

Она быстро отвернулась и снова устремила взор на сцену. Ей никак не удавалось сосредоточиться на очередной музыкальной пьесе, зазвучавшей вслед за арией, но потом все-таки она сделала над собой усилие и после драматического чтения зааплодировала, улыбаясь смешным репликам актера, а кривляние забавного мима вызвало у нее искренний смех.

По окончании концерта Элеонора все же взяла себя в руки, и теперь она была уверена, что сможет взглянуть Дэймону в лицо с невозмутимым спокойствием.

Хорошо, если бы можно было попрощаться прямо здесь, в зале, а не в многолюдной толпе. Леди Белдон настояла на том, чтобы они тотчас ушли, не дожидаясь окончания спектакля, к тому же их карета была уже подана.

Пока компания шествовала по коридору, а потом вниз по широкой лестнице, Лаззара по-рыцарски заслонял Элеонору от давки, а синьор Векки оберегал безопасность ее тетушки. Они почти дошли до последнего лестничного пролета, как вдруг принц резко пошатнулся. От неожиданности, громко вскрикнув и не дойдя трех последних ступенек, он покатился вниз, едва не потащив за собой Элеонору. Ее спасло лишь то, что Дэймон успел схватить ее за руку и чудом уберечь от падения.

— О святые небеса! — в смятении воскликнула леди Белдон, пока Элеонора с трудом приходила в себя от пережитого шока.

После первых секунд потрясения она вырвалась из рук Дэймона и, стремительно преодолев последние ступеньки, стала на колени рядом с перепуганным принцем, который лежал пластом на ковре, тяжело дыша…

— Ваше высочество, вы не ушиблись?!

Вместо ответа из его груди вырвался жалобный стон, он повернулся на бок и схватился рукой за левую коленку, по всей видимости, испытывая острую боль.

Однако когда из его уст посыпалась явно нецензурная брань, синьор Векки что-то возмущенно крикнул по-итальянски, и принц моментально умолк.

— Скузами, синьоры… Тысяча извинений… — произнес он, взглянув на женщин и продолжая корчиться на ковре от боли с перекошенным лицом.

Толпа вокруг него расступилась и молча наблюдала за роскошно одетым иностранцем, неуклюже растянувшимся на полу. В напряженной тишине Элеонора вдруг услышала негромкий голос Дэймона, обращенный к его другу.

— Отто, ты не мог бы чем-нибудь помочь?

— Да, конечно, я сделаю все от меня зависящее.

И пока он осматривал поврежденную ногу, пожилой родственник Лаззары, покачав седой головой, тяжело вздохнув, промолвил:

— Кажется, синьору Антонио хронически не везет.

— Это было не невезенье, дон Умберто! — с явным раздражением в голосе возразил Лаззара. — Меня толкнули, это же очевидно.

Элеонора интуитивно закрутила головой в надежде увидеть в толпе злодея, и первый, кто бросился ей в глаза, был Дэймон. Неужели это он толкнул Лаззару? Не может быть… Да, он шел следом за принцем, но ведь рядом с ним все время был синьор Векки… Хотя, с другой стороны, для того, чтобы принц упал, достаточно было бы и легкого толчка.

Сердито нахмурившись, Эль подошла к Дэймону.

— Скажите честно, милорд, это ваших рук дело? — грозным тоном прошептала она.

Несколько секунд Дэймон с недоумением смотрел на нее.

— Что вы сказали?

— Вы понимаете, что он мог пострадать намного серьезнее, вот так кувырком преодолев три ступени?!

Челюсти Дэймона возмущенно заходили.

— Конечно, мог бы! Однако учтите, что и вы тоже могли пострадать, если бы продолжали крепко держаться за его руку. Успокойтесь, я не имею никакого отношения к его падению, — заявил он угрюмо, пристально глядя на нее.

Элеонора еще больше нахмурила брови.

— Очень странно, но несчастья просто преследуют принца, когда вы околачиваетесь рядом.

Дэймон скептически ухмыльнулся:

— Неужели вы, в самом деле, думаете, что я причастен к этим происшествиям?

— А почему бы и нет? Все его беды начались с тех пор, как вы вернулись в Лондон. И вы присутствовали при всех несчастных случаях.

— Да, но вы тоже там были, — холодно заметил Дэймон. — Возможно, именно вы инициировали все его злоключения для того, чтобы проявить свою силу, прийти ему на помощь и доказать на деле находчивость и сочувствие. Разве это не соответствует советам из вашей книги?

— Нет, — отрезала Элеонора, желая поставить его на место. — В действительности там сказано все с точностью до наоборот, а именно, что это я должна при любом удобном случае демонстрировать свою беспомощность.

Дэймон взглянул вниз на пострадавшего и криво усмехнулся.

— Увы, но, кажется, сейчас в таком положении оказался Лаззара.

— Очевидно, происходящее доставляет вам большую радость. Желваки на его челюстях заходили еще сильнее.

— Итак, вы полагаете, что это из-за меня, вас тогда в парке понесли кони, и именно я поставил под угрозу вашу безопасность, точнее, я бы даже сказал, — жизнь?

По тону Дэймона было заметно, что своими обвинениями она явно пробудила его ярость, но Элеонора и не думала отступать, потому что сама кипела от гнева.

— Вполне возможно! Вы ведь поставили себе цель расстроить наши отношения!

— А как насчет вчерашнего эпизода? Меня не было рядом с Лаззарой, когда его толкнули на землю.

— Ну и что, вы вполне могли нанять какого-нибудь воришку, который набросился на него. А сейчас у вас появилась прекрасная возможность заставить Лаззару упасть.

Их взгляды встретились — ее, как отточенный кинжал, и его — как острый клинок, поблескивающий сталью.

— И все же есть одно маленькое но, моя милая. Я не причастен ни к одной из его бед. Вам придется поискать виновного где-нибудь в другом месте.

Элеонора чувствовала, что он взбешен, но просто не могла совладать с собой. Ее возмущала мысль, что это все-таки Дэймон, вознамерившись помешать ее роману с принцем, все время создает катастрофические ситуации, способные поставить под угрозу жизнь его высочества.

— Я не сомневаюсь, что вы ни в чем не признаетесь, даже если и виновны, — раздраженно прошептала она.

Дэймон, казалось, готов был испепелить ее взглядом за эти слова. Его терпение было на исходе.

— Вы, в самом деле, считаете, что я способен на такое?! — воскликнул он с угрозой.

На них уже стали обращать внимание, и Элеонора немного понизила голос.

— Я не знаю, на что вы способны, но очевидно одно — мне трудно поверить, что вы говорите правду.

— Элеонора, — неожиданно вмешалась ее тетя, — пойдем, дорогая, нам нужно ехать домой.

Дэймон смотрел на девушку горящими глазами, возмущенный ее обвинениями.

— А вам не кажется, миледи, что здесь не самое подходящее место для выяснения отношений, — вдруг съязвил он. — Если вам угодно, мы могли бы продолжить дискуссию где-нибудь наедине.

— Нам вообще незачем разговаривать! — рассвирепев, зашипела в ответ Элеонора. Она отошла от него как раз в тот момент, когда мистер Гиэри закончил осмотр.