— Черт возьми, Энтони, ты вовсе не полубезумный злодей, каким хочешь себя представить. Посмотри, как легко ты контролировал свои «аппетиты» в тот день у мистера Годвина. Если бы ты действительно не мог сдерживаться, ты бы набросился на леди Тарли в садовом павильоне, разве не так?

Он нахмурился и проворчал:

— Черт возьми, но я едва не потерял над собой контроль, когда мы с тобой находились в классной комнате.

— Но ведь не потерял же. — Она ласково ему улыбнулась. — И я никогда на самом деле не боялась тебя. Никогда.

Глаза его вспыхнули.

— Тогда выходи за меня! — Он взял ее лицо в ладони. — Ты нужна мне, Мэдлин. Мне никто никогда не был так нужен. Выходи за меня.

У нее перехватило горло.

— Клянусь, выйду. Но только после того, как ты отберешь Тессу у своих ужасных родственников.

Он тихо выругался.

— Дорогая, но это может занять несколько месяцев, а с твоим отцом в любой момент может случиться несчастье… Выходи за меня сейчас.

— Нет, Энтони, я не хочу испытывать судьбу. Ведь очень может быть, что Бикемы будут относиться к твоей племяннице так же, как относились к тебе. А я не смогу быть счастлива в браке, построенном на страданиях девочки.

Отступив от Мэдлин на шаг, Энтони скрестил на груди руки.

— Может, ты хочешь сказать, что не доверишь мне будущее моей племянницы и жизнь твоего отца? — Выражение его лица стало непроницаемым. — Так вот почему ты с самой нашей первой встречи держала меня в неведении? Вот почему мне так сложно было добиться от тебя откровенности? Просто ты считала, что на меня нельзя положиться, не так ли?

— Энтони, это неправда! Ведь я отдала тебе свою девственность, разве не так?

Из горла его вырвался резкий смешок.

— Ты не отдала ее мне, а пожертвовала ею, пытаясь оставить меня в неведении. Разумеется, я ни в чем тебя не виню — Бог свидетель, я очень мало сделал для того, чтобы заслужить твое доверие. Но пусть между нами хотя бы сейчас не будет лжи. Мне кажется, что Тесса всего лишь отговорка, на самом же деле ты не хочешь взваливать на себя бремя жизни с таким мужчиной, как я.

Слова его ошеломили Мэдлин. Похоже, Энтони действительно верил в то, что говорил, — по его мнению, она считала его недостойным стать ее мужем. И, судя по всему, он и сам считал себя недостойным. Вероятно, в глубине души он верил, что Бикемы были правы, когда обвиняли его в ужасных грехах. И было очевидно: он по–прежнему будет верить этим чудовищным обвинениям, пока она не выйдет за него замуж.

Но, увы, она ничего не могла с этим поделать, поскольку не хотела, чтобы он из–за нее рисковал будущим своей племянницы. Значит, она должна переубедить его другим способом…

Собравшись с духом, Мэдлин проговорила:

— Ты ошибаешься, Энтони. Я просто хочу, чтобы мы отложили свадьбу до тех пор, пока не разрешится ситуация с твоей племянницей. А до этого момента я собираюсь быть с тобой и душой, и телом — пусть даже это покажется безрассудством. — Он вопросительно посмотрел на нее, и она добавила: — Поверь, Энтони, я доверяю тебе безоговорочно. Как могу я не доверять человеку, которого люблю?

Он растерянно заморгал, а потом вдруг отвернулся.

— Ты не должна так говорить. Не должна говорить… что любишь меня.

Сердце ее на мгновение остановилось.

— Почему?

— Потому что мне уже и так ужасно трудно контролировать себя. А если я поверю, что ты действительно любишь меня…

— Но, Энтони, я действительно тебя люблю. — Приблизившись к нему вплотную, она взяла его лицо в ладони и заглянула ему в глаза. — И я нисколько не боюсь тебя. Ты совсем не такой, каким себя считаешь.

Он вдруг схватил ее за плечи и, пристально глядя ей в глаза, проговорил:

— Ты ведь не знаешь, какой я на самом деле. Ты никогда не видела меня обезумевшим от похоти. Даже лишая тебя девственности, я проявлял сдержанность. Но если ты продолжаешь говорить…

— Что я люблю тебя? Я ничего не могу поделать с собой, это действительно так. Я люблю тебя, Энтони, и все твои предостережения ничего не изменят.

— Как же ты не понимаешь?.. — Глаза его сверкали, а пальцы все сильнее впивались в ее плечи. — Пойми, с другими женщинами легко быть осторожным — они возбуждают только мое тело, но с тобой… — Судорожно сглотнув, он вновь заговорил: — С тобой все по–другому, ты возбуждаешь мои чувства, мою душу… Я провожу все ночи, мечтая о тебе, а днем постоянно думаю о том, как бы побыстрее тебя увидеть. Когда мы вместе, это почти невозможно вынести, а когда тебя рядом нет — все еще ужаснее.

— Это любовь, мой милый, — прошептала Мэдлин; она и сама чувствовала и испытывала то же, что и Энтони. — Я тоже постоянно теряю контроль над собой, когда мы вместе. Думаю, в субботу вечером я это доказала.

— Ты не теряла контроль. Ты сделала именно то, что решила сделать. — Но ведь я совсем забыла о своей первоначальной цели. — Она обвила руками его шею. — Поверь, я вовсе не собиралась влюбляться в тебя. А если ты думаешь, что твои предостережения испугают меня, то совсем меня не знаешь.

Мэдлин поцеловала его, но после этого отстранилась лишь на мгновение, потому что их губы почти тотчас же снова слились в поцелуе. И на сей раз она даже не пыталась охладить его пыл — напротив, старалась еще крепче к нему прижаться.

Но он вдруг прервал поцелуй и, задыхаясь, пробормотал:

— Нет, нет, я не хочу… Только не здесь, только не в этом месте, где… Мэдлин, ты не такая, как другие, понимаешь?

Она прекрасно все поняла, однако никак не могла с ним согласиться.

— Энтони, ты напрасно считаешь, что должен сдерживать себя со мной. Я не такая уж хрупкая, как тебе кажется.

— Но ты понятия не имеешь, как…

— Как ты неистов, когда «выпускаешь себя на свободу»? Вообще–то знаю. А вот ты, как я теперь понимаю, совершенно меня не знаешь. Поверь, я могу быть такой же необузданной, как ты.

Глаза его разгорались все ярче. Пристально глядя на Мэдлин, он проговорил:

— Ты совершенно не понимаешь значения слова «необузданный», ты даже не знаешь…

— Ошибаешься, мой милый. Я все прекрасно знаю. — Она вдруг опустилась перед ним на колени. — Приготовься, любимый. Я готова доказать тебе, что ты действительно ошибаешься, готова доказать, что ты никогда не измучаешь меня в спальне.

Дорогой кузен,

я разделяю Ваш скептицизм относительно того, что распутник якобы может измениться к лучшему. Но лорд Норкорт не такой, как другие. Если кто–то может заставить его остепениться, то это Мэдлин. Она имеет к нему подход — в этом я нисколько не сомневаюсь. Полагаю, они очень подходят друг другу.

Ваша Шарлотта.

Не в силах вымолвить ни слова, Энтони смотрел, как Мэдлин расстегивает его брюки с совершенно очевидными намерениями. «Но как же она, — думал он. — Она же не знает, как…»

— Мэдлин, какого дьявола? — пробормотал он с усилием. — Что ты делаешь?

Она принялась расстегивать его кальсоны. Подняв голову, она улыбнулась:

— Я собираюсь доказать тебе, что мы действительно созданы друг для друга. Ты говоришь, что обладаешь неуемным аппетитом. Что ж, а я обладаю неуемным любопытством. С тех пор как я прочитала в той «гаремной» книге об удовлетворении мужчины ртом… Знаешь, мне ужасно интересно, как это происходит.

Он невольно застонал:

— Но, Мэдлин, дорогая, это не то… То есть только шлю… женщины определенного сорта…

— Делают это? Ты уверен? — Она снова улыбнулась. — Но ты ведь не женат, поэтому не знаешь, что муж и жена делают в уединении супружеской спальни. Разве жена не может доставлять удовольствие мужу таким способом?

— Да, но я… То есть я считаю… — Он в смущении умолк и снова застонал.

— Ох, милый, только не говори мне, что пресыщенный распутник никогда этого не пробовал.

Его щеки порозовели.

— Да, пробовал. Но я… предпочитаю этого не делать.

— Неужели? — Она спустила его брюки, затем кальсоны, после чего, тихо рассмеявшись, заявила: — О да, твое тело говорит совсем другое.