Дебби могла строить свою жизнь, лишь опираясь на собственные силы. Она выросла в мире, где во главе угла стояли деньги, измена была обычным делом, а обещания давались лишь для того, чтобы их нарушать.

Она вернулась во Флориду, собрала свои вещи и оставила Чарли письмо, в котором говорилось, что их роман закончился. Затем Дебби улетела в Нью-Йорк.

Чарлз пробовал связаться с ней, но она отказывалась отвечать на звонки и выбрасывала его письма не читая. Однако однажды он возник на пороге ее квартиры прямо из аэропорта.

Перемены в Честерфилде воистину пугали. Он казался таким отстраненным, таким чужим. А его глаза были так холодны, что наводили на мысль о бритвенных лезвиях. Что еще более ужасно, он даже не пытался обнять ее. Возможно, если бы он обнял ее, все сразу стало бы на свои места. Хотя, с другой стороны, как могли развиваться далее их отношения, если единственное, что их связывало, это сильнейшее сексуальное притяжение?

Голос Чарли звенел как железо.

— Ты намереваешься продолжать свое непонятное истерическое поведение или готова спокойно сесть и обсудить сложившуюся ситуацию, как пристало двум взрослым людям?

Естественно, оскорбительный тон еще больше взвинтил нервы Деборы.

— Выметайся из моего дома, проходимец несчастный! — выпалила она.

К ее ужасу и удивлению, Чарлз, не говоря ни слова, повернулся и ушел.

Она безумно тосковала по нему, сердце ее разрывалось. Наконец, не выдержав, Дебби послала ему письмо с мольбой о примирении и надеждой, что, может быть, они смогут стать друзьями.

Она получила короткую записку, в которой говорилось, что этого не будет никогда, поскольку одна из основ дружбы — это доверие. А Дебора до сих пор не научилась доверять людям…

В ожидании возвращения Чарлза Дебби выкупала Питера. Малыш пока не выказывал абсолютно никаких признаков усталости. Она немного поиграла с ребенком, наслаждаясь его гуканьем, разносившимся по ванной.

Пит — чудесный мальчик, в сотый раз подумала Дебби, переполняемая материнской гордостью. Она принялась аккуратно вытирать его пушистым махровым полотенцем. Ей вспомнились слова Эвелины, что с ними Пит вел себя просто идеально.

Задумавшись об отношениях сына с окружающими, она принялась гадать, как воспринял Питер появление нового человека. Почувствовал ли он, что этот высокий, седоволосый мужчина его отец? Интересно, когда человек появляется на свет, способен ли он узнавать своих родителей?

Дебби уложила Питера на столик для пеленания, предоставив малышу вдоволь поболтать ножками и ручками. Затем она одела его в пижамку с изображением героев диснеевских мультфильмов и опустила в кроватку. Чтобы ребенку было веселей засыпать, повесила над кроваткой плюшевого медвежонка на резиночке. Если нажать ему на пузо, играла колыбельная, а Дебора обычно подпевала, хоть ей и казалось, что при этом она фальшивит.

Перед сном она покормила малыша грудью, наслаждаясь его прикосновениями и довольным причмокиванием. Она кормила его грудью только два раза в день — утром и вечером. Питер уже привык к такому режиму, хотя поначалу протестовал против дополнительного искусственного вскармливания.

Деборе было жалко совсем отлучать его от груди в столь раннем возрасте. Но когда в прошлом месяце она ознакомилась с состоянием своего банковского счета, ей стало ясно, что роскошь сидеть с сыном целый день больше непозволительна. Надо начинать работать.

Она потратила большую часть своих сбережений на покупку дома, решив, что таким образом обеспечит Питеру будущее. Остаток благополучно потратила. Дебби не работала с того самого момента, как обнаружила, что забеременела. Первые месяцы сильно донимала утренняя тошнота, так что о работе не могло быть и речи, а затем, когда ее положение уже сделалось заметным, ей оставалось лишь тщательно следить за собой и не переутомляться.

После разрыва с Чарли она чувствовала себя морально и физически разбитой и поэтому с удовольствием отказалась от контрактов, предпочтя лелеять дитя в утробе, отдыхая как можно больше.

Было уже почти десять вечера, когда Питер начал сонно зевать, сомкнул глазки и наконец заснул, посасывая соску. Дебби потихоньку вышла из детской, чувствуя себя смущенно и неловко. А осознав причину этих чувств, она залилась густым румянцем. Что ж, следует принять ванну и смыть все следы прикосновений Чарли к ее телу. Может быть, это принесет желанное успокоение.

Она приняла душ и вымыла голову. Затянула волосы в тугой узел и надела черные колготки. Накинув просторный черный свитер, она критически посмотрелась в зеркало.

Черт! Бледная, словно покойница. Аккуратная маленькая головка, осунувшееся лицо, почти неестественно большие глаза. По правде сказать, сейчас она ничуть не походила на женщину, в которую когда-то влюбился знаменитый писатель. Дело не в том, что это ранило женскую гордость Дебби, — просто ее карьера зависела от того, насколько хорошо она выглядит.

Может, воспользоваться косметикой? Немного румян оживят бескровные щеки.

В конце концов Дебби передумала. Если она накрасится, то это будет выглядеть, как будто в глубине души она рассчитывает соблазнить его еще раз. На самом деле она намеревалась лишь поговорить с ним, обсудить реальные рамки, в которых Чарли сможет общаться с сыном, пока Питер подрастает.

Дебби все-таки решилась надеть пару элегантных серебряных сережек, купленных Чарлзом в одной из своих поездок в Касабланку. Серьги имели вставку из небольших кусочков бирюзы овальной формы. Пожалуй, это была самая большая драгоценность Дебби и ее любимейшее украшение. Хотя, надевая их сейчас, она гадала, не повлияло ли на ее выбор то, что серьги — подарок Честерфилда.

Она зашла в детскую, проведала Пита, затем спустилась на первый этаж. Дебби колебалась — стоит ли готовить ужин: ей самой кусок в горло не лез. В этот миг зазвонил телефон. Она быстро подняла трубку, как будто от этого зависела ее жизнь.

Алло?

Дебби?

К ее разочарованию, звонил не Чарли. Она мгновенно узнала голос в трубке — это Джордж, брат. Они были в очень хороших отношениях, но перезванивались не часто, только в критических ситуациях.

Джордж! — воскликнула Дебби и тут же испугалась. — Тебе наверняка звонил Честерфилд, не так ли?

Да, звонил. — На этот раз голос брата звучал сердито, будто он собирался, как в детстве, отчитать ее. — О, сестричка, как ты могла?

— Что именно?

Не пытайся разыгрывать невинность! Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Чарли был в ярости, узнав о существовании Питера. Он оскорблен тем, что ты столько времени скрывала от него факт отцовства! Дебби, ты же обещала…

Да, знаю, — пробормотала она, чувствуя, что щеки заливает краска.

Но от брата так просто не отделаться. Дебби еще не приходилось слышать, чтобы ее единственный братик был столь разъярен.

Ты сказала мне, что Чарли не желает тебя видеть. Ты заявила, что хочешь оставить ребенка, несмотря на отказ Честерфилда признать себя отцом. А сейчас оказывается, что он вообще ничего не знал о твоей беременности, не говоря уже о рождении сына! Совсем ничего! — От возмущения у брата перехватило дыхание. — Когда я вспоминаю, сколько раз я собирался позвонить ему и поговорить по душам… Но ты запретила мне делать это!

Джордж… — всхлипнула Дебби с искренним раскаянием в голосе. — Мне так стыдно. Всему виной гормоны. Или же моя инфантильная неспособность осознать, что если мои отношения с Чарли кончились, то это не значит, что я должна скрывать от него факт рождения сына. Только сейчас я начинаю понимать это.

Я не могу успокоиться с тех пор, как он позвонил, — признался брат. — Чувствую себя полным идиотом. Ведь мне очень нравился Чарли, честное слово. А после разговора с тобой я считал его подлецом, бросившим тебя с ребенком и не интересовавшимся своим сыном.

Если тебя это успокоит, то я тоже чувствую себя идиоткой, — утешила брата Дебби.