Очередная змея быстро проползла по ноге, по туловищу и изготовилась запустить жало в глаз. В последний момент я успел перехватить чешуйчатую гадину и с силой отшвырнул подальше от себя. Там, где она упала, поднялся сноп серного пламени и повалил клубами едкий дым. А когда он рассеялся, я с невольной дрожью в поджилках увидел капитана ФСБ Марину Загоруйко (агента чертовой Структуры). Смертельно раненную мною в живот в январе 2004-го и добитую выстрелом в затылок по ее же собственной просьбе[17].

Загоруйко была одета так же, как тогда при нашей первой и последней встрече: в черные шерстяные колготки и полупрозрачную блузку без лифчика. (Она погибла на конспиративной квартире Структуры, куда привел меня провокатор Рудаков.)

Следы моих пуль на теле отсутствовали, но все равно – выглядела она ужасно! Обугленное до костей лицо, багровое пламя в пустых глазницах, оскаленный безгубый рот, а вместо волос – длинные шевелящиеся хвосты многочисленных белесых червей. В руке Марина сжимала увесистую раскаленную кочергу.

– Классно ты, сволочь, попался! – с ненавистью прошипела она. – Отлились волку овечкины слезки!

– Это ты-то овечка?! – возмутился я. – Ты детей убивала, ведьма проклятая! А теперь по заслугам в Преисподней жаришься! И физиономия обгорела, и неусыпающий червь (вернее, черви) тебя гложет, и…

– Замолчи! – яростно взвизгнула покойница (видимо, припомнила остальные адские процедуры). – О себе лучше побеспокойся! Для тебя ад начнется еще на Земле, а пока… – она широко размахнулась кочергой.

– Господи Иисусе, помоги!!! – торопливо перекрестившись, прошептал я.

Агрессивная нежить с воплем провалилась сквозь пол в пылающую бездну, а на ее месте возникла Оксана (она же Виктория Антонюк), с бледным печальным лицом, одетая в окровавленный, изодранный пулями плащ. Моя бывшая любовница, провокаторша и «подстава», но не добровольная, а просто чеченская рабыня, работавшая на них под угрозой расправы с оставшейся в Ивано-Франковске семьей. В начале сентября 2003-го она по приказу хозяев-наркоторговцев заманила меня в ловушку[18], которую я, по счастью, вычислил и благополучно ухлопал засевших там врагов. Но Антонюк я убивать не стал (пожалел несчастную, запутавшуюся девчонку) и даже попытался спасти. Но не получилось.

При отходе из дома-западни мы нарвались на чеченскую группу быстрого реагирования… (Ей же, дурой, вызванную, опять-таки из страха. – Д.К.)… И Оксана-Виктория угодила под автоматную очередь. А вышеуказанную группу я в сердцах поголовно уничтожил…

– Здравствуй, Дима! – тихо произнесла девушка. – Прости за прошлое!

– Давно простил, – вздохнул я и поинтересовался: – Ты тоже в аду?

– Да уж понятно не в раю, – грустно ответила она. – Но, слава Богу, не в том кошмарном месте, откуда прибыла предыдущая гостья[19]. Мне оставили надежду на прощение, правда… неизвестно когда. А теперь – скорее просыпайся! Тебе угрожает страшная опасность!

– Какая?

– Просыпайся!!! – настойчиво повторила Антонюк и растаяла в воздухе.

А вокруг меня и со мной самим начало твориться черт-те что!

По подземелью заметался пыльный вихрь с выглядывающими из него бесовскими рожами.

– Не выпустим!!! Не дадим!!! Оставайся здесь!!! – злобно хрюкали они.

Змеи на полу собрались вместе и скопом бросились на меня, безжалостно жаля в самые разные части тела. Ноги начали постепенно затягиваться в пол, словно в болотную трясину. Сзади на плечи уселась громадная ворона и принялась железным клювом долбить затылок. Я попробовал стряхнуть змей, но не смог. А ноги продолжали увязать все глубже. На глаза навернулись слезы отчаяния.

– Помолись! – прозвучал в ушах голос покойной матушки.

– Да воскреснет Бог и расточатся врази Его, и да бежит от лица Его, ненавидящий Его, – начал с усилием выдавливать я.

Заполошно каркнув, ворона улетела, змеиных кусов стало гораздо меньше. Затуманенная болью голова прояснилась.

– Яко исчезает дым да исчезнут, яко тает воск от лица огня, тако погибнут, беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением и в веселии глаголющих: радуйся Пречестный и Животворящий Кресте Господень, – приободрившись, продолжил я.

Змеи пропали вовсе, увязание прекратилось, а упомянутые бесовские рожи исказились в гримасах панического ужаса.

– …Прогоняй беси силою на тебе пропятого Господа нашего Иисуса Христа, во ад сшедшего и поправшего силу диаволю, и даровавшего нам тебе Крест Свой Честный на прогнание всякого супостата.

Вихрь вместе с рожами исчез. Ноги вновь обрели под собой твердую почву, а слова молитвы стали даваться легко, свободно.

– О Пречестный и Животворящий Кресте Господень! Помогай ми со Святой Госпожей Девой Богородицей и со всеми святыми во веки. Аминь[20], – твердым голосом закончил я и… открыл глаза.

В комнате с плотно зашторенными окнами царила кромешная тьма. Светящиеся электронные часы на стене показывали половину третьего ночи, а также дату – 24.12.2006. Ватной, вялой рукой я пошарил по простыне. Красавицы Вики рядом не было. Тут я окончательно пришел в себя и понял – мне очень и очень плохо! В чугунной голове неровными толчками пульсировала кровь. Сознание плавало, норовило ускользнуть. В пересохшем рту ощущался едкий привкус. Сердце судорожно колотилось в груди, а разбитое тело сковывала болезненная, неприятная истома, и оно (в смысле тело) слушалось хозяина с крайней неохотой. Титаническим усилием воли я удержал зыбкое сознание и заставил его сконцентрироваться.

«Отравление психотропным препаратом, – просочилась в голову первая отчетливая мысль. – Не иначе Викуша-стерва в шампанское подсыпала… Отраву я не почувствовал, хотя выпил два, нет, три глотка, а потом отрубился… (Одновременно с концентрацией сознания полностью вернулась память. – Д.К.)… А предварительно, по вдолбленной Васильичем привычке, украдкой осмотрел, понюхал и попробовал на язык содержимое бокала. По вкусу, по запаху, по цвету, по количеству пузырьков и по ряду других признаков шампанское казалось абсолютно нормальным. Значит, скорее всего, это «…»[21]. Хитрая штуковина! Обнаружить ее в крови весьма проблематично. Редкий эксперт на такое способен… И очень мощная! Господь очередное чудо явил. По идее я должен был валяться бесчувственным бревном еще минимум несколько часов. Да-а-а, история повторяется. В 2003-м молитва Честному Кресту сожгла пси-генератор, которым меня, спящего, обрабатывали на расстоянии[22]. А сегодня вопреки законам физиологии вернула в реальность, спустя всего полчаса после отравления «…». Сказать такое медикам-атеистам – на смех поднимут. Ну да шут с ними, с идиотами… Итак, значит, «…». По симптомам – стопроцентно оно!..

С огромным трудом я дотянулся до кнопки торшера, зажег свет, осмотрелся и прислушался. Коварная секретарша в комнате отсутствовала, а в квартире стояла могильная тишина, нарушаемая лишь редким капаньем воды из прохудившегося крана на кухне. «Куда-то ушла, зараза, но времени в обрез, – подумал я. – Скоро должно начаться то, ради чего меня опоили «…». Дай Бог успеть привести себя в норму!!!»

Мысленно читая православные молитвы, я до предела напряг волю, с грехом пополам поднялся на подгибающиеся ноги, шатаясь, добрел до шкафа, достал из потайного ящика коробку с противоядиями, отыскал нужное, положил в рот три капсулы, запил водой из вазы с цветами и тяжело облокотился о стену. Прошло две минуты, показавшиеся мне двумя столетиями, и в тело начали возвращаться силы. Хрипло переведя дыхание, я утер взмокшее от пота лицо, оделся, сунул за пояс «ПСС», на ногу и за спину пристроил крепления с боевыми ножами, надел инфракрасные очки и, выключив торшер, осторожно обследовал квартиру. Никого! Зато на вешалке в прихожей я обнаружил дамскую сумочку Семиной и ее дубленку. (Под конец декабря полуосень-полувесна все-таки сменилась слабенькой зимой.) Стало быть, голубушка отошла недалеко, ненадолго и вот-вот вернется… с подельниками и с «сюрпризом». Ладно, встретим их должным образом, однако подмога не помешает. «Береженого Бог бережет», – как любил говаривать покойный генерал Марков. Мои домашний и сотовый телефоны однозначно прослушиваются неприятелем. Но не беда. К счастью, есть запасной вариант, о котором они вряд ли знают. Из тайника за вешалкой я вынул спутниковую «мобилу», оставленную мне в подарок Нелюбиным по завершении летней командировки в Чечню[23], и, недолго думая, набрал номер Логачева.