– Это не Корсаков, – выдал наконец Овчаренко. – Рост, фигура те же, но лицо абсолютно чужое. В первый раз вижу!

– Наверное, кто-то из его друзей, – высказал предположение один из громил. – Или обычный квартирный воришка. Не беда. Сейчас разберемся!.. Взять!!!

Пятеро засадников одновременно бросились на меня: грамотно, профессионально, не мешая друг другу. Еще месяц назад мне, пожалуй, пришлось бы не сладко, но теперь… (Ох, спасибо Васильичу! – Д.К.)… Расправа над ними заняла не более двадцати секунд. Правда, победа досталась не так уж легко. Чтобы одолеть нападавших, пришлось задействовать весь арсенал накопленных мной знаний и не стесняться в выборе средств. В результате одному из незнакомцев я остановил сердце, двоим сделал искусственный инсульт, как Логачев Быкову в минувшем октябре (см. «Пленных не брать»), четвертому проникающим ударом ноги разорвал печень, прекратив его шумную агонию мощным тычком пальцев в яремную вену. И только предателя Овчаренко сумел взять живым, хотя не совсем здоровым. (Шестой, с разбитым горлом, все-таки скончался). Дабы обезвредить старлея, дравшегося, как взбесившийся кот, пришлось сломать ему руки, «отсушить» лоу-киком правую ногу и садануть кулаком в одну из болевых точек на туловище. Лишь тогда он прекратил сопротивление и извивающимся от боли червем повалился на пол.

Переведя дыхание, я набрал мобильный номер Логачева.

«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – сообщил приятный женский голос. Нелюбин просто не брал трубку ни по мобильному, ни по домашнему, ни по служебному телефонам. А Рябов, как известно, находился в Питере. «Куда же подевались Васильич с Нелюбиным? Почему молчат их телефоны?! – нахмурился я. – Раньше такого ни разу не случалось. Либо заняты по горло, либо… Нет! Не будем думать о плохом. Даст Бог, объявятся! А пока придется поработать в одиночку. Ничего страшного, не впервой».

Я отправил на мобильник Нелюбина зашифрованное СМС с кратким описанием ситуации. Вторым СМС я приказал Вахе выходить на связь непосредственно с Рябовым, мотивируя это (не вдаваясь в подробности) трепетной заботой о его, Вахиной, безопасности. На самом же деле я сердцем чуял сгустившуюся вокруг смертельную угрозу и не хотел, чтобы информация о басаевском наследстве погибла вместе со мной. Покончив с вышеуказанными делами, я легким ударом в основание черепа лишил Овчаренко сознания и отправился в ванную отмываться от грима…

Когда я вернулся обратно, старлей уже приходил в себя: ворочал мутными глазами, пускал слюни и надрывно стонал.

– Закрой пасть, урод, – негромко посоветовал я. – Иначе будет еще больнее. Раз эдак в сто.

Заслышав мой голос, перебежчик содрогнулся, как от удара электрическим током, полностью очухался и, разглядев лицо, позеленел от ужаса.

– Не ожидал, сволочь?! – жестко усмехнулся я. – Смотри не гадь в штаны со страху. Иначе заставлю тебя сожрать твое же собственное дерьмо. Для начала… – я сделал многозначительную паузу и вперился в него тем самым взглядом, которым усмирил Волка. Овчаренко задрожал, как тростинка на ветру, и, сдерживая стоны, насквозь прокусил губу.

– Так-то лучше, – похвалил я. – Теперь можно спокойно побеседовать со старым боевым товарищем, – последние три слова я произнес с нескрываемым сарказмом. – Но сперва, скажи-ка, дружок, где психотропка, приготовленная для моей скромной персоны?! – я подбавил во взгляд солидную порцию расплавленного свинца.

– У н-него в кармане, – кривясь от боли, Овчаренко указал глазами на первого из убитых, заоравшего: «Тревога!» – Он… специалист по наркодопро… сам, – по щекам предателя потекли слезы. – Дмитрий Олегович! – отчаянно взмолился он. – Там еще шприц-тюбик с промедолом… Прошу вас!.. Сил больше нет… терпеть!

– Для кого обезболивающее приготовили? – полюбопытствовал я.

– Для вас, – всхлипнул перебежчик. – Если бы сильно покалечили при захвате. Те четверо… ученики мастера Лонга!.. они… даже отличных бойцов… всегда запросто, – тут голос Овчаренко прервался, и он прокусил вторую губу.

– Слабоват ты на боль, – презрительно заметил я. – Подумаешь, пара костей сломана! Ну да шут с тобой. Получишь, так и быть, промедол. Помни мою доброту, сучий потрох! Всю оставшуюся жизнь помни. Все пятнадцать минут!

Я не ясновидец и будущее предсказывать не умею. Про пятнадцать минут ляпнул просто так, ради красного словца. И тем не менее… Впрочем, не будем забегать вперед…

Уколов Овчаренко промедолом, я ввел ему «сыворотку» и, когда препарат подействовал, включил миниатюрную видеокамеру (недавний подарок Нелюбина).

Видеозапись наркодопроса старшего лейтенанта ФСБЮ. И. Овчаренко, проведенного полковником ФСБД. О. Корсаковым.

Корсаков. Кто из сотрудников ФСБ работает вместе с вами?

Овчаренко. Не понял вопроса[43].

Корсаков (скрипнув зубами). Кто, так же как и ты, участвует в заговоре, имеющем целью усадить в президентское кресло Козянова.

Овчаренко старательно перечисляет, и при упоминании одного из имен Корсаков заметно меняется в лице.

Корсаков (осевшим, чужим голосом). Когда ее завербовали?

Овчаренко. Позавчера.

Корсаков. Кто этим занимался?!

Овчаренко. Я и майор Азарян, один из ее любовников.

Корсаков. Значит, она спала не только со мной?

Овчаренко. Конечно же, нет! Вас она хотела женить на себе, поскольку вы стремительно продвигаетесь по службе, хорошо зарабатываете, а в случае вашей гибели генерал Нелюбин обязательно добьется максимально высокой пенсии для вдовы. А так она спала со многими мужиками, в том числе и со мной. На редкость похотливая сучка!

Корсаков (холодно, совладав с эмоциями). Цель ее вербовки?

Овчаренко. Ликвидировать генерала Рябова после его возвращения из Питера.

Корсаков. На чем основана твоя уверенность?

Овчаренко. Ей пообещали двести тысяч долларов и после получения ее согласия допросили под небольшой дозой «сыворотки». Проверка показала – за такую сумму она готова на все. Кроме того, она в виде окончательного доказательства по собственной инициативе сорвала с себя нательный крестик, плюнула на него и растоптала ногой.

Корсаков. Значит, твои подельники сатанисты?

Овчаренко. Кто как. Некоторые – да. Другие – атеисты, как, например, я. Но все так или иначе связаны с масонскими ложами.

Корсаков (с отвращением). Гнусная, гнилая шалава! Кто бы мог ожидать ТАКОЕ!.. Падаль! Собственноручно убью!!!

Овчаренко. Не надо меня убивать. Я вам еще пригожусь. И я не шалава. Я мужского пола…

Корсаков (резко). Заткнись, урод! Отвечай строго на задаваемые вопросы!.. Итак, ты сдал участников заговора нижнего и среднего звена. А кто вами руководит? В смысле из высших чинов ФСБ?!

Овчаренко. Не знаю. Лично я выполнял приказы подполковника Корнилова.

Корсаков. Понятно. Назови имена, фамилии членов СПС, участвующих в заговоре, а также других людей с ним связанных.

Овчаренко принялся старательно перечислять, а я машинально посмотрел на часы. С начала допроса прошло четырнадцать минут, сорок пять секунд.

«Всю оставшуюся жизнь! Все пятнадцать минут! – со стыдом припомнил я свои недавние слова. – Понтанулся, как дешевый фраер! Меньше надо на досуге иностранных боевиков смотреть. На самом же деле иуда проживет еще достаточно долго. Выведу его отсюда, передам надежным…»

Мои мысли прервал едва различимый шорох. В зияющем пустотой оконном проеме неожиданно возникла черная фигура и почти одновременно что-то метнула обеими руками, целя в меня и в Овчаренко. Я автоматически отклонился в сторону, ощутил боль сбоку шеи и, опять-таки рефлекторно, ответил выстрелом из «ПСС». Пуля попала убийце точно в лоб. Его рука, занесенная для повторного броска, разжалась. Внизу звякнул об асфальт какой-то металлический предмет, а сам он безжизненно завис на обвязанной вокруг пояса веревке. «Интересно, как они узнали, что засада провалена?! – подумал я. – Хотя… Мастер Лонг постоянно с бесом якшается. Возможно, тот и подсказал. Иначе, откуда тут взялся этот дурацкий ниндзя?!.»