Терри и Ева стояли в очереди у входа в «Зал нуду».

— Почему я здесь? Напомни, — попросила Ева.

— Потому что ты ослепительна, прелесть моя. И увидишь кучу важных людей, когда войдем. А дальше ты будешь свободна, как птица: лети, куда хочешь. Очаруй хоть все сливки Голливуда. Глядишь, и сама станешь звездой, как и заслуживаешь. Я это все затеял, потому что млею от тебя.

— Ты это затеял, потому что ты урод и бандит, каких свет не видел. И без меня тебя бы не впустили.

— Ты ранишь меня в самое сердце, хотя назвать твои подозрения ошибочными я не возьмусь.

— Ну так ты имей в виду: встречу режиссера, пошлю тебя к чертям собачьим.

О, с каким теплом буду хранить я в душе своей воспоминания о скоротечных мгновениях, которые провел с тобой. Они выпили.

— Не верится, что я умудрилась вляпаться в такое дерьмо.

— Ну, все святые нам в помощь. И декольте приспусти, ладно? К двери подходим.

В зале яблоку негде было упасть, как обычно. Терри с Евой встали у стойки бара, оглядывая присутствующих. Терри высматривал блондиночку, описанную Шпандау. А Ева — того, кто поможет ей сделать карьеру в кино. Ей повезло больше.

— Господи! — воскликнула она. — Кажется, это Рассел Кроу. — Ева повернулась к Терри. — Как я выгляжу?

Как солнца золотой налив,[53] — небрежно бросил Терри, шаря взглядом по толпе.

— Ну мать твою, лучше не скажешь, — похвалила Ева и отправилась складывать добычу в ягдташ.

До сих пор Терри довелось побывать в «Зале вуду» лишь однажды. Такие места он ненавидел всей душой: шумно, безлико и претенциозно. Полным-полно представителей шоу-бизнеса и фанатов. А за фасадом из музыки и тел, вибрирующих в такт, — отчаяние. Как и в той очереди снаружи: ты либо в кругу, либо вне его. И очень важно оказаться именно в кругу. Терри потягивал «Джемисон» и прикидывал, сколько времени это займет. Может, она вообще не пришла. Тогда придется еще раз сюда тащиться. И еще раз. «Господи! — подумал Терри. — И как я позволил Шпандау уговорить меня?»

Он не сводил глаз с двери служебного помещения. Персонал беспрестанно входил и выходил, но среди них не было никого, подходившего под описание Шпандау. И блондинки нигде не наблюдалось. К барной стойке подошла миниатюрная жгучая брюнетка. Улыбнулась Терри. Кольца нет. Выпивку заказала сама. Без кавалера. Или, по крайней мере, не занята. Терри ответил улыбкой. Стоп, баран, скомандовал внутренний голос. Ты на работе.

— Это ж надо, — заговорила девица. — Просто дурдом какой-то.

Впервые тут, оценил Терри. Никаких Расселов Кроу ей не надо, просто хочет познакомиться с приятным парнем. Можно было бы сыграть в «да я сам тут в первый раз» и обнаружить невзначай, что они родственные души. Она не почувствует угрозы, ее бы до смерти испугал тот, кто тут же предложит откровенный секс. Роман в Городе Ангелов. Завтра отведу ее к смоляным ямам Ла-Бреа,[54] а к вечеру уже будем наслаждаться обществом друг друга в ресторанчике на причале, недалеко от яхты. А уж потом.

Он проделывал это столько раз, что все сразу легло на свои места. Словно перфокарты в доисторическом компьютере. Девушка ждала его ответа. О, как ему хотелось ответить! Терри уже прикидывал, о чем они будут говорить и какова она в постели. Какой ее кожа будет на ощупь и на вкус. А утром или далее раньше она отвалит в свой мотель, чтобы успеть на дневной рейс до какой-нибудь Небраски. Вернется к своему жениху, с которым встречается со старших классов, к родителям, к толстой сестренке с брекетами. Лет через пять она выпьет лишнего и разболтает какой-нибудь подружке о Терри. Они похихикают.

Бармен поставил перед девушкой бокал, а Терри так ничего и не сказал. Она смотрела на него обиженно. Эх, знала бы ты, подумалось ему. Как лее тошно, что вот так достаточно взглянуть, и уже все па-перед тебе известно, никаких тайн. Но однажды загадочность вернется. По крайней мере, он молился об этом каждый божий день. Девушка взяла бокал, смущенно улыбнулась и растворилась в толпе.

Блондинку он увидел уже за полночь. Она вышла из служебной двери, остановилась на верхней ступеньке лестницы, окинула зал начальственным взглядом и направилась к бару. Перекинулась словом с барменом, расспросила о запасах напитков и спросе. Обошла зал кругом, пообщалась с официантками, готовая остановить или предотвратить любое недоразумение. Мастер своего дела. Серьезная. Без улыбки. Жесткая. И умная. Не красавица. Но было в ней что-то такое, глубоко внутри, до чего хотелось добраться. Шпандау упоминал, что Стелла лапал ее. Женщина Стеллы? Шпандау отверг такой вариант. Но Терри допускал, что Стелле может захотеться того, что ему не по зубам. Чего он не понимает. Класс, подумал Терри. Вот что больше всего привлекает Стеллу.

Терри наблюдал, как она совершает обход и возвращается к себе. Хорошо, стало быть, блондинка на месте. Когда же она уходит? Заведение закрывается в два часа ночи. Но она может еще засидеться над бумагами. Потом поедет домой. Или за ней заглянет кавалер? Или муж? Нет, кольца Терри не заметил. Может, кавалер какой и завалялся, но забирать он ее не будет.

Стелле бы это не понравилось. Она поедет домой одна. Она — женщина самостоятельная.

Вскоре после объявления, что принимаются последние заказы, вернулась Ева. Она была взбешена.

— Оказалось, это не он, сукин сын.

Терри слушал вполуха.

— А?

— Это не Рассел Кроу. Какой-то плотник из деко-раторского цеха. Обманул меня, скотина.

— Сказал, что его зовут Рассел Кроу?

— Ну не совсем. Но он не сказал, что его не зовут Рассел Кроу.

Терри рассмеялся.

— В долине плача[55] обречены мы жить, как говаривала моя матушка. Могло быть и хуже, если бы ты отдалась ему в сортире стоя. — Ева обожгла его взглядом, поскольку он угадал. — Пошли отсюда, — вдруг предложил Терри. Он взял ее за локоть и потащил к дверям.

— С какой стати? — возмутилась Ева. — Я выпить хочу.

— Будешь скорбеть об утраченной чести. А я бы не осмелился отрывать тебя от этого занятия.

Терри вывел Еву на улицу, остановился у такси и усадил ее на заднее сиденье.

— Все вы мужики — мерзавцы. Ты в курсе? А ир ландцы недоделанные — самые сволочные из…

Такси тронулось. Терри помахал ей, следя за движением ее губ.

Блондинка вышла ближе к трем часам ночи. Он битый час сидел сиднем в своей машине без света, припарковав ее в тени у тротуара, наблюдал за клиентами, пьяными и трезвыми, нашедшими себе пару и одинокими, бредущими из клуба. Терри коротал время, слушая свой «Айпод» и пытаясь думать о той жгучей брюнетке, а не об этой блондинке. Но мысли все время возвращались к последней.

Он помочился в пластиковую бутылку, в который раз задаваясь вопросом, соответствует ли это санитарно-гигиеническим нормам.

Терри вызывал в воображении картинки с участием брюнетки, раздетой, лежащей в его постели, но в мозгу все время перещелкивались шестеренки, и он уже видел себя в объятиях блондинки, в посткоитальном расслаблении. В общем, дурной это знак. И даже хорошо, что ее, скорее всего, дома дожидается какой-нибудь актер. Или музыкант. Настоящий жеребец. А также обладатель докторской степени в области физики. И уж конечно, высокий. Она от него без ума. Так что у Терри нет ни малейшего шанса. Он может подъехать к ней, задать свои идиотские вопросы, она тут же доложит обо всем Стелле, Терри заберет свой гонорар, пойдет и наклюкается до потери пульса. Черт, надо было поболтать с этой брюнеточкой.

Следовать за блондинкой оказалось несложно. Она ехала на старом ярко-желтом «Фольксвагене-жуке», останавливалась на всех светофорах и железнодорожных переездах и уступала всем дорогу. Терри поспевал бы за ней даже на велосипеде и держал дистанцию даже большую, чем обычно. Ехать пришлось недолго. Она затормозила у одноэтажного дома с верандой в Западном Голливуде и вышла из машины, не заглушив мотор. Поднялась на крыльцо, но не позвонила, а постучала. Дверь открыла женщина лет пятидесяти пяти. Блондинка осталась стоять на пороге. Женщина принялась бранить ее, но без злобы. Блондинка покачала головой, потом вошла. А через несколько минут снова появилась на крыльце со спящим ребенком на руках. Похоже, это был мальчик лет трех-четырех. Блондинка посадила его в машину и пристегнула, непрестанно с ним воркуя. Потом села сама и поехала дальше. Женщина стояла в дверях и смотрела им вслед. Когда машина исчезла за поворотом, она вернулась в дом и закрыла дверь.