Выхватив длинный кинжал, он кинулся на испуганных старцев.

Чан метнул перо. Его рука описала совершенную дугу. Перо просвистело в воздухе с необыкновенной скоростью и точностью и впилось в запястье убийцы.

Он остановился скорее от удивления, чем от боли. Чан выскочил из укрытия и со всей силой обрушился на самозванца. Они оба приземлились в камине. Черный Лучник, корчась от боли, заметил, что кочерга упала в огонь. Убийца яростно отбивался. Его одежда пылала. Чан удерживал его одной рукой ценой невероятных мучений. Ему казалось, что его рука вот-вот оторвется. Кочергу удалось схватить, лишь погрузив другую руку в огонь. Отвратительный запах горелого мяса ударил ему в нос.

Убийца полоснул его кинжалом по щеке, груди и плечу. Наконец он добрался до руки, удерживавшей его в огне. Лезвие пронзило бицепс, вырвав у Чана слезы боли.

Черный Лучник покрепче ухватил кочергу и резким движением вдавил ее в лоб убийцы, который тотчас перестал сопротивляться.

Чан вырвался из камина и повалился на пол. Он ревел, держась за запястье обожженной руки. Из другой руки хлестала кровь.

Старцы подхватили его и оттащили подальше от камина. Каладры в суматохе летали по залу, сталкиваясь между собой и теряя сверкающие перья. Они устроили настоящую какофонию, полностью отражавшую панику их хозяев.

Затем они, казалось, пришли к согласию, и старцы заняли свои места в креслах, оставив стонущего Чана в центре круга. Каладры опустились на тело Черного Лучника, придавив его к земле своим весом. Чан замер, сосредоточившись на своей боли.

Хранители затянули песню. Они воспользовались волшебством сиринкс.

Это решение им далось нелегко, ибо отцы настоятели знали, что это их существенно ослабит. Поначалу они останутся немыми в течение многих дней, пока птицы не восстановят свои силы. К тому же ритуал мог убить некоторых старцев, отдавших Чану чересчур много сил.

Голоса Хранителей вибрировали в унисон звенящей хрустальной жалобе, которая вскоре превратилась в сверхъестественно высокие звуки. У служителей, которые, заслышав шум, вошли в зал, лопнули барабанные перепонки, и они без сознания рухнули на пол.

Старцы принесли огромную жертву, но она не была напрасной. Следовало спасти Чана, чтобы доверить ему последнюю миссию монастыря.

Черный Лучник почувствовал, что находится в ментальном пространстве, где не осталось ни одного ориентира. Впервые за долгое время он ощущал полное спокойствие. Его тело окунулось в синюю воду и тихо покачивалось на ней.

Тем временем его кожа и мускулы зарастали, словно сшитые невидимой рукой. Его обожженная рука приобрела естественный цвет.

К тому моменту, когда Каладры вернулись на свои насесты и Чан смог подняться, два старца бездыханно лежали в своих креслах, из их приоткрытых ртов стекали струйки слюны. Другие молча рыдали, держась за головы костлявыми руками.

Черный Лучник в остолбенении смотрел на свои возрожденные руки и шепотом поблагодарил собрание отцов настоятелей.

Затем он приблизился к камину и вытащил оттуда почерневший труп убийцы.

— Я узнаю его, — сказал он. — Это один из тех, что прибыли с караваном раненых. Он с Берега Аспидов, его, кажется, зовут Картан. Похоже, он был адмиралом.

Он выпрямился и увидел, как монахи уносят лежавших без чувств служителей. Старцы смотрели на него проницательными светлыми молодыми глазами, нисколько не подходившими их возрасту. Глава каладрийцев с суровым, почти обвиняющим выражением лица словно ввинчивал в него свои топазовые зрачки.

— Я сделал это не ради вас, — бросил Черный Лучник. — Этот подонок, один из ветеранов, что вы лечите… убил Шестэна. Ваша щедрость вознаграждена! Человек гнил, разве вы этого еще не поняли?

В зал вошел скриптор, немного моложе Шестэна, и сел у ног старцев, чтобы переводить их слова. На его щеках еще не высохли слезы. Шестэн был его другом.

Он окунул перо в чернила, старец, словно только и ждавший этого знака, принялся записывать слова Хранителя на бумаге, одновременно переводя их вслух.

— Я не могу долго говорить. Мои братья… немы.

— Говорить-то особо нечего, — прервал его Чан. — Харония начала проникать в Каладрию. Ваши дни сочтены. И… я благодарю вас за то, что вы меня вылечили.

— Ты, Чан… выслушай то, что я должен сказать. Мы должны были научить… Януэля…

— Я знаю. Вы ожидали Сына Волны, а получили наемника-инвалида. Очень жаль, но это так. Из меня толку не выйдет. Харония победила.

Старец поднял руку.

— Тайна… В течение многих лет мы поддерживали связь с… Грезелем.

— С кем?

— С фениксийцем, который… привел Януэля в Алую Башню. Его отец.

— М-м-м… — с сомнением промычал Чан.

— На самом деле, — с видимым усилием продолжал Хранитель устами старца, — это король.

— Король? Какой король?

— Король Харонии.

— Что?

Старец подал знак скриптору, и тот протянул Чану книгу в переплете из перьев Каладра.

— Прочитайте эти хроники, мессир, — сказал юноша. — У отца настоятеля больше нет сил говорить…

Черный Лучник схватил книгу и нервно принялся ее листать.

— Закладка… — уточнил скриптор, видя, как Чан терзает ценнейший манускрипт.

Чан открыл нужную страницу и прочитал рассказ о разговорах, которые велись между душой короля Харонии и каладрийскими отцами настоятелями.

— И у вас больше нет вестей, с тех пор… как он предупредил вас о том, что по следу Януэля идут его бывшие наставники? — удивленно раскрыв глаза, спросил он.

Старец кивнул.

— Итак?

— У нас есть лишь одно решение, — проговорил Хранитель старца, прочистив горло. — Радикальное… Убить его.

— Убить короля?

— Чан… убейте короля ради нас.

Черный Лучник расхохотался так громко, что задрожали перья Каладров.

Час спустя он был в саду, разбитом внутри монастырского дворика. Луна освещала это место незамутненно-белым светом. Ночь была синяя, цвета Волны, такого же синего цвета, что убаюкивал Чана во время волшебства сиринкс.

Черный Лучник вновь принял свой легендарный облик, словно украв у ночи ее одеяние. Черное трико облегало его тело, а ноги в черных сапогах с отворотами утопали в свежем снегу.

А главное, в руке он держал лук, помеченный зарубками. Там, куда отправлялся Чан, они отмерят его последние мгновения.

Напротив него, в центре сада, тихо журчал фонтан.

Во двор вошел человек, лицо которого было скрыто под капюшоном. На фоне его серой накидки отчетливо виднелась заостренная бородка. Руки в широких рукавах были скрещены на животе. Именно его ждал Чан по указанию старца.

Наконец человек поднял голову, чтобы внимательно оглядеть воина. Чан с удивлением заметил, как незряче блеснули из-под капюшона его глаза. Этот мужчина был слеп. Его взгляд был бел как снег.

— Так, значит, это ты должен исполнить последний приговор? — прокаркал слепой.

— Да вроде как, — проговорил Чан, проведя рукой по коротко стриженным волосам.

— Это ты положишь конец моему служению?

— То есть?

— Вот уже много веков мне поручена лишь одна миссия, и мне еще никогда не удавалось ее выполнить. Я должен был сотворить Голубое Оружие, которое убьет короля Харонии, и подарить его воину, которого выберут Волны.

— Но Волны выбрали не меня! — прогремел Чан.

Бородач едко рассмеялся.

— А ты забавный… Я был в семь раз старше тебя, когда Каладры Вершин доверили мне эту задачу.

— Каладры Вершин? — повторил Черный Лучник.

— Те, что живут вдали от Миропотока, на вершинах, — ответил слепой, указывая на горы.

Чан посмотрел на его поднятую руку и чуть не задрожал. Абсолютно белая рука была покрыта перьями. Пальцы заканчивались когтями.

— Ты видишь эти деревья? Это я их посадил и ухаживал за ними с наступлением темноты, вот уже много лет. Терпеливо, ночь за ночью, я обрезал их, говорил с ними… Я научил их открывать свои ветви, чтобы принимать Каладров.