Ощущения были опьяняющие.

Дверь открылась, вошёл Джим с тостами, а за ним Ники с мёдом, мармеладом и маслом.

– Намазать вам тост маслом, пока он горячий? – спросил Гэбриэл, когда мальчики выбежали вприпрыжку из комнаты.

– Нет, спасибо, – Калли сделала глоток чая: некрепкого, чёрного и неподслащённого.

Гэбриэл щедро намазал масло на тост.

– Мармелад? Самый лучший мармелад миссис Барроу.

Калли посмотрела на тост с таящим  маслом. Она позволила себе бекон и омлет. Есть, как лошадь, ещё куда ни шло, но уподобиться свинье – это уже совсем другое дело.

– Нет, спасибо.

– Может, мёд? Самый лучший. Вы найдёте, что он интересен так же, как и вкусен. Наши пчёлы собирают нектар с растений на побережье, что придаёт мёду особый вкус.

Он капнул мёд на тост и передал Калли. Ей не следовало. Ей действительно не стоило бы.

Нехотя она взяла тост. Надкусила тёплый, хрустящий хлебец  и закрыла от наслаждения глаза, чувствуя, как мёд и тающее масло проскальзывают в горло.

– Говорил же, что он очень вкусный, – сказал Гэбриэл с удовлетворением в голосе. – Почти такой же вкусный, как и вы.

Её глаза распахнулись от удивления.

– Ваш флирт, сэр, возмутителен. Нельзя бросаться такими заявлениями за завтраком!

Калли моргнула. Она только что сделала выговор человеку за его же столом. Она бросила на него взгляд из-под ресниц.

Его, кажется, это позабавило.

– Здесь, в Грейндже, в меню есть что угодно и всё, что угодно. Поцелуи перед завтраком, флирт на закуску.

А что же он предложит как основное блюдо, задумалась Калли. И поразилась направлению своих мыслей.

– Осторожно, у вас мёд стекает по запястью.

Она схватила льняную салфетку и отёрла мёд с руки.

– Я бы мог слизать его…

Женщина бросила на него предупреждающий взгляд.

– Как кошка, имел я в виду, – сказал Гэйб, изображая невинность. – Вам же нравятся кошки, помните? Милые, чувственные создания, кошки.

Калли подумала, что будет благоразумнее заинтересоваться узором на шторах. Она надеялась, что не покраснела. Ей стало как-то жарко.

Он определенно был беспокойным мужчиной.

Гэйб налил себе ещё кофе и откусил хрустящий тост. Она вежливо подождала, пока он закончит, а потом сказала:

– Большое спасибо за ваше гостеприимство и за заботу, но нам действительно пора уезжать.

– Останьтесь еще на несколько дней.

– Спасибо, но это невозможно.

– Конечно, возможно. Оставайтесь и отдыхайте. Под вашими милыми глазами я вижу лиловые тени.

Калли попыталась не покраснеть.

– Мои тени не ваше дело, – сказала она со смиренным достоинством.

– Пока вы находитесь на моей земле и под моей крышей, это мое дело.

– Я уезжаю с вашей земли и из-под вашей крыши, – напомнила она.

Гэбриэл нахмурился.

– И куда вы собираетесь ехать? Прошлой ночью вы собирались ехать в Лалворт.

Калли кивнула.

– Да. Корабль должен был привезти нас прямо в бухту Лалворт Коув, которая, как я понимаю, является превосходной безопасной гаванью, но когда мы были уже близко, капитан просто отказался вести туда свой корабль!

Гэбриэл пожал плечами.

– Не удивительно, если путешествовать с контрабандистами.

– Они не контрабандисты. Я бы никогда не доверила своего сына контрабандистам!

Ренфру приподнял брови.

– Конечно нет, поэтому-то они и выбросили вас у залива Бренди.

Было очевидно, что Калли не поняла, и он добавил:

– Он назван так в честь контрабандного французского бренди, которое привозят сюда много лет. Место для высадки, хорошо известное людям, занимающимися контрабандой.

– Возможно, но эти  люди ничего не перевозили контрабандой.

– Кроме вас и вашего сына.

Калли нахмурилась: ей не нравилось думать о себе и о Ники, как о контрабандном товаре.

– Вы можете думать всё, что хотите. Один из матросов объяснил мне настоящую причину, почему они не могли зайти в бухту Лалворт. Потому, что в гавани слишком много таможни.

Он расхохотался.

– И что слово таможня могло бы означать, мое милое невинное дитя?

– Не называйте меня так, – сказала она. – Я признаю, что точно не знаю, что именно не даёт зайти в порт, но думаю, это какое-то препятствие, может быть большое и опасное существо…

Гэбриэл усмехнулся.

– Точно. Это существо – стражник закона, нанятый для борьбы с контрабандой.

– О!

– Вот именно – «о»! Так что вы не думаете, что пора сказать мне, в какую переделку вы попали? Уважаемые, замужние дамы, или даже вдовы длительностью не больше года обычно не нанимают контрабандистов.

Калли прикусила губу.

– Нет, простите, но для вас лучше… безопаснее, то есть… если вы ничего не будете знать обо мне.

Гэбриэл посмотрел на неё.

– Я не знаю, из какой страны вы приехали, но вы немного недопонимаете ситуацию. Когда дела принимают скверный оборот,  женщина с ребёнком должна искать защиты у взрослого мужчины.

Гэбриэл сложил салфетку и отложил в сторону.

– Итак, что за друг у вас в Лалворте?

Калли обеспокоено посмотрела на него.

– Не уверена, что должна говорить вам.

Он нахмурился.

– Итак, это – мужчина.

Она возмущённо взглянула на него.

– Нет, конечно, нет! Тибби, мисс Тибторп, – моя старая гувернантка.

– В таком случае, вы точно никуда не едете.

Калли оторопела от такого произвола.

– Ещё как еду! Куда я еду, вас не касается.

– Вы – беглецы, к тому же уверены, что находитесь в опасности. Пожилая гувернантка не может защитить вас. А я могу. Вы останетесь здесь.

То, как он спокойно присвоил себе такие полномочия, раздражало Калли. Всю её жизнь ею командовали, игнорируя её желания и чувства. Она отложила салфетку в сторону.

– Спасибо, но нет, – решительно сказала она. – Я уже все спланировала, Тибби ждет меня. Никто не знает, что я еду к ней.

– Кроме, предположительно, Тибби. Предположу, что вы договорились о встрече в письме?

Калли понимала, к чему он клонит, но она не настолько наивна, как он полагает.

– Да, но письма отсылались в тайне через посредника.

Гэйб бросил на неё скептический взгляд.

– Некоторую из своей лучшей информации Наполеон получал из писем, посланных в тайне через посредника.

– Я знаю, что рисковала, но иногда нет выбо…

– Именно! У вас не было выбора. А теперь вы должны остаться здесь, – сказал он, вставая. – Я пошлю мисс Тибторп сообщение.

– Нет, не пошлёте, – Калли уже начала выходить из себя. – Это моя жизнь и мой сын, и я могу делать то, что считаю правильным. Вы были ко мне очень добры, но не вам говорить мне, что делать, а что нет. До вчерашнего вечера я вас не знала, вы не мой отец и не мой муж. У вас нет никакого права приказывать мне. Для меня было бы чрезвычайно предосудительно оставаться в доме неженатого мужчины, не принадлежащего к моей семье, и я этого не сделаю.

Ренфру сел обратно на стул и скрестил руки, явно недовольный таким заявлением.

– Чепуха! Вы забываете про миссис Барроу. Она придаст ситуации благоприличие.

– Кухарки, какой бы доброй и уважаемой она не была, недостаточно.

– Да, но она заполонила дом служанками, – он задвинул свой стул назад под стол и подошел к ней, чтобы помочь встать. – Это самый разумный вариант. Ники будет счастлив, играя с Джимом, миссис Барроу на седьмом небе оттого, что у неё два мальчика-помощника. Вы останетесь здесь.

– Нет, я…

– Здесь вы в безопасности, – добавил он. – Вы и Ники. Никто не знает, что вы здесь. А если узнают, я могу и буду вас защищать.

Она сглотнула.

– Нет, вы не понимаете…

– Мне всё равно, в чём или в ком состоит опасность. Я солдат – был им – и я могу позвать друзей на помощь, если необходимо, – голос Гэбриэла стал более глубоким. – Уверяю вас, что могу и буду вставать между вами и кем бы-то ни было, кто так напугал вас и Ники. Вы не одни.

Калли моргнула: глаза внезапно наполнились слезами. Такая доброта от незнакомца… Кто он, этот человек? То он возмутительно с ней флиртует, то хочет их защитить. А ведь он даже не знает, кто она.