— Так и будет! — сказал маршал твердым голосом.

— Да-да! — закричали все с энтузиазмом. — Да здравствует король!

— Да здравствует король! — повторили на улице.

— Маршал, — продолжал Людовик, — мы вас оставим, чтобы не нарушать вашего спокойствия до завтра.

Он дружески пожал руку маршала. Мориц хотел наклониться и поцеловать руку короля, но король не допустил этого.

— Завтра мы обнимемся, — сказал он.

В это время герцог де Ноайль подошел к королю. Герцогу де Ноайлю, одному из самых замечательных людей той эпохи, было тогда 67 лет. Впервые он участвовал в битве в 1693 году. Будучи уже почти 10 лет маршалом, он составлял гордость Франции и был очень любим Людовиком XV.

— Государь, — сказал он, — прошу вас оказать мне величайшую милость!

— Я вас слушаю, герцог, — сказал король, — что вам угодно?

— Поговорить в присутствии вашего величества с маршалом Саксонским.

— Говорите.

Тогда герцог, подойдя к постели больного, сказал:

— Маршал Саксонский! Несмотря на то что я старше вас и годами и титулом, что я выше вас как пэр Франции, я прошу вас назначить меня на завтра к себе первым адъютантом.

Наступило гробовое молчание. Все были поражены самозабвением такого человека, как герцог.

Маршал Саксонский сделал усилие, чтобы подняться на постели.

— Герцог, — сказал он, — я неимоверно польщен этим, но без разрешения его величества не имею права на это согласиться.

— Я разрешаю, — сказал король, — с условием, что первое французское ядро, направленное в неприятеля, будет выпущено по команде герцога де Ноайля.

— Да здравствует король! — закричал честный старец.

— Итак, герцог, я согласен, — сказал Мориц.

— Да здравствует король! — повторили окружающие.

— А теперь, господа, — сказал король, — оставим маршала отдыхать. — Он пожал в последний раз руку Морицу Саксонскому и сказал: — До завтра.

Король вышел в сопровождении свиты.

— Что нам делать сегодня вечером? — спросил король, обратившись к Ришелье.

Ришелье улыбнулся.

— Государь, хотите, я вас отведу кое-куда?

— Куда же?

— Государь, вы узнаете это, придя на место.

— Это тайна?

— Да, государь.

— Вы разжигаете мое любопытство!

— Государь, вы позволите себя вести?

— Я согласен.

Король сел на лошадь.

— Куда же мы едем?

— Ко мне, государь.

— Нужно ли пригласить всех придворных?

— Да!

— Что это, праздник?

Ришелье опять улыбнулся.

Королевский отряд отправился по главной улице Калони и, наконец, достиг площади. На ней толпилось множество народа. Посреди площади стояло красивое здание, очевидно, принадлежащее какому-то зажиточному землевладельцу. Оно было убрано флагами, вензелями, над которыми возвышалось французское знамя. Прибитая на стене большая афиша сообщала, что здесь идет комедия Фавара «Деревенский петух» в исполнении артистов французской армии.

Народ при виде короля, въехавшего на площадь, приветствовал его несмолкаемыми возгласами: «Да здравствует король!»

Король был поражен столь необыкновенным зрелищем.

— Государь, вам угодно присутствовать сегодня на представлении? — спросил Ришелье.

— Вы ловкий чародей! — сказал ему Людовик XV.

С тех пор, как Турншер взял под свое покровительство Фавара, поэта и музыканта, положение пирожника, ставшего директором театра, заметно упрочилось. Весь двор и, следовательно, весь город был без ума от его комических опер. За несколько месяцев успех произведений Фавара стал столь грандиозен, что артисты французской и итальянской комедий сплотились, чтобы победить общего врага, и выступили с просьбой закрыть его новый театр.

Тогда Фавару пришла в голову удачная мысль: мадемуазель Дюронсере, знаменитая певица, на которой он собирался жениться в июле, имела в числе своих обожателей маршала Морица.

Фавар задумал дать представление в лагере. Он написал герцогу де Ришелье, который почти официально управлял парижскими театрами. Ришелье с поспешностью воспользовался такой возможностью и велел предоставить директору Комической Оперы все необходимое для перевозки реквизита. Потом, не сказав ни слова королю, чтобы сделать тому приятный сюрприз, Ришелье велел устроить в доме, который он занимал в Калони, сцену и зал для зрителей, которыми и сегодня были бы довольны многие провинциальные театры.

10 мая все было готово, и король сидел в ложе, или, лучше сказать, в гостиной, полной зелени, потому что она была украшена листьями и цветами. Весь зал, очень хорошо освещенный, был убран букетами и гирляндами.

Партер занимали офицеры в парадных мундирах, а на почетных местах сидели маршалы и генералы. Дамы, которых пригласили из Лилля и Сизуана, и самые хорошенькие и богатые жены поставщиков армии красовались на местах, искусно расположенных на виду у короля.

— Это очаровательно! — восклицал король, лицо которого сияло радостью.

В прежние дни он не был так весел, как накануне битвы у Фонтенуа.

— Скажите, что можно аплодировать, — обратился король к герцогу де Ришелье.

Слова короля стали передаваться по рядам и имели действие, подобное электрической искре.

В эту минуту поднимали занавес. Мадемуазель Дюронсере появилась под одобрительный шепот публики. Играли комедию «Деревенский петух».

— Кстати, о петухе, — сказал король улыбаясь, — я часто вспоминаю того странного Петушка, который явился ко мне в Шуази.

Произнося это, Людовик XV водил глазами по всему залу, вдруг он наклонился и сказал шепотом:

— Однако я не знал, — сказал король Ришелье, — что мои мушкетеры такие красивые молодцы!

— Неужели, государь? — спросил герцог, прикидываясь удивленным.

— Взгляните, герцог. Видите даму в той ложе?

— Да, государь, но она вовсе не красива.

— Да, но позади нее этот маленький мушкетер, который все время поворачивается к нам спиной. Какая осанка, какие пальцы!

Мушкетер обернулся — король задрожал, глаза его заблестели.

— Герцог, вы более чем любезны, вы мне самый преданный человек.

— Государь, я только исполняю свой долг.

— Неужели и впрямь маркиза де Помпадур здесь?

— Да, государь. Она не могла вынести горечи разлуки и уехала из Парижа инкогнито.

— Когда она приехала?

— Сегодня утром, государь.

— Где она остановилась?

— В этом доме, который я ей уступил.

— Ришелье, Ришелье! Вы большой мастер сюрпризов!

— Ваше величество очень ко мне милостивы: что только для вас не сделаешь!

— Идите к ней и скажите от моего имени, чтобы она пришла принять мою благодарность за приезд.

Ришелье вышел из ложи, но не сделал и трех шагов, как столкнулся лицом к лицу с человеком высокого роста в великолепном наряде.

— Вы здесь, Сен-Жермен! — с удивлением воскликнул герцог.

— Да, герцог, — ответил граф, — это вас удивляет?

— И да, и нет. Вы такой странный человек!

— Все прошло благополучно?

— Отлично! Я в восхищении!

— Король узнал маркизу?

— Конечно!

— Он доволен?

— Я за ней иду.

Граф де Сен-Жермен посторонился, пропуская герцога. Ришелье направился к ложе, занятой маркизой.

Оставшись один в коридоре, Сен-Жермен приблизился ко входу в коридор. Лейб-гвардейский сержант стоял в последнем ряду, приподнявшись на цыпочки, чтобы наблюдать за представлением. Этим сержантом был Тюлип. Сен-Жермен наклонился к нему и спросил:

— Мои приказания исполнены?

— Исполнены, — ответил Тюлип, обернувшись.

— Все будет готово завтра во время сражения?

— Конечно. Лейб-гвардейцы стоят в лесу Барри.

— Я полагаюсь на тебя.

— Я ваш до смерти.

— Я требую большего.

— Я ваш душой и телом.

— Я тебе повторяю, что ты должен мне более служить душой, чем телом, чтобы со мной расплатиться.

— Моя душа к вашим услугам, она уплатит свой долг!

Сен-Жермен сделал знак рукой и отступил в коридор.