И, отвечая на это, Долон, сын Эвмеда, промолвил: "Все я тебе расскажу и вполне обозначу подробно. Рать пеонян криволуких, карийцев, лелегов, кавконов И богоравных пеласгов покоятся к морю поближе. Войску ж фригийских наездников, конных мэонян, ликийцев И непреклонных мизийцев назначено место близь Фимбры. Только зачем от меня вы все это разведать хотите? Если намерены тайно вы в лагерь троянский проникнуть, Сзади, отдельно от всех, новопришлые стали фракийцы. С ними и Рез, их властитель, рожденный от Эионея. Видел его я коней, красотой превосходных и ростом. Цветом белее, чем снег, быстротою похожих на ветер. Золото и серебро украшают его колесницу, И золотые с собой он доспехи привез боевые, Пышные, чудо для глаз; не людям бы смертнорожденным Эти доспехи носить, а богам, существующим вечно. Но поведите меня вы теперь к кораблям быстроходным, Или же здесь, наложив беспощадные узы, оставьте, Дабы пойти вы могли и проверить меня, убедившись, Верно ли это я все говорю вам теперь, иль неверно". Но, исподлобья взглянув, Диомед ему молвил могучий: "Ты на спасенье, Долон, понапрасну в душе не надейся, Давши полезный совет, оттого что попал в наши руки. Если теперь мы тебя назад отошлем и отпустим, После ты снова придешь к кораблям быстроходным ахейцев, С тем, чтоб высматривать тайно, иль с нами открыто сражаться. Если ж, моею рукой укрощенный, ты жизни лишишься, Больше уже никогда повредить агивянам не сможешь". Так он сказал. И Долон, подбородка рукою касаясь, Начал молить, но Тидид, замахнувшись мечом, посредине В шею его поразил, и обе рассек ему жилы. Губы шептали еще, когда в прах голова покатилась. С мертвого тела немедленно шлем они сняли хорьковый Вместе со шкурою волчьей, и дротом, и луком упругим. Поднял высоко в руке Одиссей богоравный доспехи В славу Афины, дающей добычу, и так ей промолвил: "Радуйся дару, богиня! Меж всеми богами Олимпа К первой тебе мы взывали. В награду за это, Афина, Ты нам сопутствуй теперь к лошадям и палаткам фракийцев". Так он сказал и, высоко поднявши доспехи, повесил Их на мириковый куст; тут же явственный знак положил он, Стеблей нарвав камыша и мириковых веток цветущих, Чтоб не искать, на возвратном пути темной ночью. И, окруженные бранным оружьем и черною кровью, В путь они дальше пошли и достигли отряда фракийцев. Те почивали, трудом изнуренные; тут же доспехи Пышные их в три ряда на земле расположены были В должном порядке, и пара коней перед каждым стояла. Рез посредине лежал; рядом с ним быстроногие кони К внешней скобе колесницы привязаны были ремнями. И Одиссей, увидав, указал на него Диомеду: "Вот, сын Тидея, тот муж, вот и кони его, о которых Нашей рукой умерщвленный лазутчик Долон говорил нам. Что же, теперь прояви свою храбрость и силу. Не время Праздно с оружьем стоять. Отвяжи лошадей поскорее, Или мужей убивай, о конях же я сам позабочусь". Так он сказал, и Афина вдохнула в героя отвагу. Стал он рубить вкруг себя, и раздались ужасные стоны Тех, кого меч поражал; и земля вся окрасилась кровью. Точно как лев, что подкрался тайком к беззащитному стаду Коз иль овец и обрушился вдруг, замышляя худое: Так Диомед нападал на фракийцев, покуда двенадцать Не умертвил среди них. И кого, подойдя, сын Тидея, Тяжким мечом поражал, Одиссей многоумный немедля За ноги сзади хватал и прочь отволакивал тело, В мыслях заботясь о том, чтоб скорей пышногривые кони Вышли из стана врагов, чтоб не дрогнули сердцем от страха, Если пойдут по телам, ибо к трупам еще не привыкли. Тою порой Диомед приближался к владыке Фракийцев. Рез был тринадцатый муж, кого сладостной жизни лишил он Тяжко стонавшим: в ту ночь Диомед в сновидении тяжком Над изголовьем его, по внушенью Афины, склонился. Цельнокопытных коней между тем Одиссей терпеливый От колесницы отпряг и, связавши их вместе ремнями, Вывел скорее из лагеря, луком своим погоняя: Бич он блестящий забыл захватить в колеснице прекрасной. После он свистнул, зовя богоравного сына Тидея. "Тот же, замедлив, решал, как теперь поступить дерзновенней: Взять ли ему колесницу, где сложены были доспехи, Вывести иль унести, подымая высоко, Или ж дыханье похитить у множества спящих фракийцев. Но между тем как все это он взвешивал в мыслях, Афина, Ставши вблизи, богоравному сыну Тидея сказала: "Вспомни, Тидид, о дороге обратной к судам углубленным, Дабы отсюда тебе не пришлось потом бегством спасаться, |
