Но поспеши, продолжай состязанье на память о друге. С радостью дар принимаю, и сердце во мне веселится, Что про меня не забыл, что мою тебе преданность помнишь И подобающей честью возносишь меня средь ахеян. Боги за это тебя пусть взыщут заслуженным счастьем". Так он сказал. И, дослушав похвальное слово Нелида, Через толпу аргивян сын Пелея вернулся на место И приготовил дары для кулачного грозного боя. Самку привел лошака, шестилетку, упорного нрава, Не укрощенную, дикую, и привязал средь собранья. А побежденному кубок в награду принес двусторонний. Стоя потом обратился к ахейцам и слово промолвил: "Славный Атрид и вы все, аргивяне в прекрасных доспехах! Двух вызываем храбрейших героев за эти награды Боем кулачным сразиться. И тот, кому Феб Дальновержец Даст в состязаньи победу и это признают ахейцы, Пусть терпеливого мула берет и уводит в палатку, А побежденный в бою этот кубок возьмет двусторонний". Молвил. И тотчас поднялся могучий герой исполинский В бое кулачном искусный, Эпей, храбрый сын Панопея. Он терпеливого мула за гриву схватил и промолвил: "Ближе ступай, кто желает сей кубок унесть двусторонний. Мула другой из ахеян, надеюсь, никто не получит, В бое кулачном осилив; я первым себя объявляю! Или вам мало того, что в сражньи не лучший я воин? Смертному трудно равно отличиться во всяком искусстве. Но объявляю теперь, и угроза моя совершится: Кости противнику все раздроблю и порву на нем кожу. Пусть с ним приходят друзья и поблизости здесь ожидают, Чтобы его унести, укрощенного силой моею". Так он сказал, и ахейцы хранили глубоко молчанье. Только один Эвриал отозвался, божественный смертный, Сын Мекистея царя, знаменитого сына Талая. Некогда в Фивы пришел он и на погребенье Эдипа Всех победил в состязаньях детей богоравного Кадма. Ныне его провожал сын Тидея, копьем знаменитый, Речью его ободрял и желал ему славной победы. Пояс на нем застегнул он и дал два ремня ему в руки, Скроенных гладко и ровно от кожи быка полевого. И, опоясавшись, оба сошлись посредине арены, Подняли мощные руки и грозно схватились друг с другом, Яростно сшиблись, и долго мелькали их тяжкие руки, Челюсти громко трещали и пот по их членам струился. Но наконец богоравный Эпей налетел, изловчившись, В щеку нанес Эвриалу удар, когда тот озирался. Не устоял Мекистид, его светлые члены ослабли. Точно волненьем Борея носима, трепещется рыба На берегу травянистом, покрытом высокой волною: Так Мекестид трепетал, пораженный. И сын Панопея Поднял его, благородный. Немедля друзья подоспели И по арене его понесли, волочившего ноги. Кровь изрыгал он из уст; голова, обессилев, качалась. Други его увели и без чувств положили на землю, Сами вернулись в собранье, чтоб кубок забрать двусторонний. Третье тогда состязанье — борьбу многотрудную — славный Царь Ахиллес предложил, показав аргивянам награды: Для победителя — огнеупорный треножник огромный, — Войско его меж собою в двенадцать быков оценило. А побежденного мужа решил наградить он рабыней, В разных работах искусной, в четыре быка оцененной. Стоя, Ахилл обратился к ахейцам и слово промолвил: "Встань, кто желает себя испытать в состязании этом!" Так он сказал. И поднялся великий Аякс Теламонид, Встал Одиссей многоопытный, разные хитрости знавший. Пояс надели бойцы, в середину арены вступили, Крепко руками сплелись, обхватили друг друга, сплотились, Точно стропила высокого дома, что славный строитель Вместе связал, да защитою служат от буйного ветра. И под объятьем могучим трещали, напружены сильно, Мощные спины героев, и пот с них катился ручьями. Много на них проступило кровавых подтеков, покрывши Плечи бойцов и бока. Но они продолжали бороться. Каждый желал победить и в награду взять светлый треножник. Но ни герой Лаертид не был в силах повергнуть Аякса, Ни Теламонид не мог одолеть Одиссееву крепость. И, опасаясь прискучить ахейцам в прекрасных доспехах, Слово сказал Одиссею Аякс Теламонид великий: "Или меня подыми от земли, Одиссей многоумный, Или себя дай поднять, остальное решит Громовержец!" Молвил и поднял его. Одиссей, не забыв про коварство, Сзади ударил его в подколенок и ноги расслабил. Навзничь Аякс полетел, и на грудь ему пал сын Лаерта. Дети ахеян глядели и все изумлялись душою. В свой же черед сын Лаерта поднять попытался Аякса, Но не сумел, а с трудом над землею слегка приподнявши, |
