В сонме ахейских героев не самый ты младший годами, И не острей, чем у прочих, глаза из под век твоих смотрят. Только охочь ты к болтливым речам. А тебе не пристало б Здесь празднословить в присутствии более знатных героев. Те же, что прежде, бегут впереди кобылицы Эвмела. Сам он стоит в колеснице, и, вожжи держа, погоняет". Гневно на то отвечал ему критских дружин предводитель: "О, необузданный нравом Аякс, лишь отважный ругатель, А в остальном далеко уступающий прочим ахейцам! Дай об заклад меж собою побьемся на таз иль треножник, Чьи впереди кобылицы, чтоб ты проигравши не спорил. В судьи царя изберем Агаменона, сына Атрида". Так он промолвил, и сын Оилея проворный воспрянул, Гневом объятый и бранною речью готовый ответить. Тут бы великая брань меж двумя возгорелась мужами, Если бы сам Ахиллес не поднялся и слова не молвил: "Полно теперь состязаться обидными сердцу словами, Идоменей и Аякс! Это вас недостойно обоих. Вы порицали бы сами другого, кто так поступил бы. Сядьте в собраньи, как все и спокойно следите за бегом. Скоро наездники сами прибудут, летя за победой. Все вы тогда различите ахейских коней быстроногих И без труда убедитесь, чьи раньше, чьи позже примчались". Так он промолвил, и вот сын Тидея вблизи показался. Мчался во весь он опор, лошадей по хребтам ударяя. Кони взлетали на воздух, неслись, пожирая пространство, И обдавая царя непрерывно потоками пыли. За быстроногими вслед лошадьми колесница катилась, Золотом ярким и оловом вся разукрашена дивно, Сзади на мягком песке чуть следы от колес оставляя. Так пышногривые кони поспешно летели долиной И очутилися вскоре с вождем посредине арены. Пот в изобильи струился на землю с груди их и шеи. Сам Диомед соскочил с колесницы блестящей на землю, Бич свой поставил, к ярму прислонив. И, не мешкая долго, Мощный Сфенел устремился, чтоб взять Диомеда награду. Храброй дружине велел он в палатку доставить рабыню, Также треножник друручный, а сам отпрягал колесницу. Вслед за Тидидом пригнал лошадей Антилох, внук Нелея, Не быстротой, а лукавством своим обогнав Менелая. Но Менелай, не взирая на то, поспевал за ним близко, На расстоянии равном тому, что коня отделяет От колеса, когда полем он мчит колесницу с владыкой, По необъятной долине летит, над землей расстилаясь, И в небольшом от него расстояньи катятся колеса, Так что он краем пушистым хвоста задевает их обод: Так Менелай недалеко скакал за вождем Антилохом, Он уже было отстал на полет быстрометного диска, Только настиг его быстро, когда пышногривая Эфа, Агамемнонова лошадь, удвоила резвость и силу. Если б недолго еще продолжалось у них состязанье, Первым пришел бы Атрид, одержал бы победу бесспорно. Следом за ним, на полет боевого копья отставая, Идоменея соратник летел, Мерион знаменитый. Были из всех у него наименее резвые кони, И наименее ловкий он был на ристаньи возница. Всех же позднее, далеко отстав, сын Адмета явился, Сам колесницу таща, погоняя коней пред собою. Видя его, Ахиллес богоравный почувствовал жалость, Встал средь собранья и слово крылатое молвил: "Первый наездник последним пригнал лошадей крепконогих. Только уступим ему, как прилично, вторую награду, А благородный Тидид пусть владеет наградою первой". Так он промолвил, и слово его все одобрили криком. Так бы, с согласья ахеян, Эвмел получил кобылицу, Если бы царь Антилох, сын разумного старца Нелида, С места вскочив, не сказал Ахиллесу правдивое слово: "Сильно в душе на тебя рассержусь, Ахиллес богоравный, Если ты слово исполнишь. Меня ты лишаешь награды Лишь оттого, что наездник, кого почитаешь искусным, Встретил преграду в пути и коней задержал с колесницей. Пусть бы молился бессмертным, тогда не пришел бы последним. Если тебе его жаль и он столько душе твоей дорог, Здесь в твоей ставке хранится и золота много, и меди. Есть у тебя и стада, и служанки, и быстрые кони. Можешь потом отобрать для Эвмела получше награду, Чем предлагаешь теперь, чтоб ахейцы тебя одобряли. Только своей не отдам. А кто на нее посягает, Пусть подойдет и со мною сразится в бою рукопашном". Так он сказал. Усмехнулся проворный Ахилл богоравный, Гневом его восхищен: Антилоха любил он как друга, И, обращаясь к нему, промолвил крылатое слово: "Если велишь, Антилох, чтоб другую в палатке награду Я отыскал для Эвмела, исполню твое повеленье. Медный я дам ему панцирь, что с Астеропея похитил. |
