В принципе выше сказано все, что обычно говорится о человеке в этой рубрике. Ничего информативно полезного не добавишь, не нарушая законов жанра. Разве что пару личных впечатлений с учетом моей пристрастности к сегодняшнему персонажу.

Например, такое.

Когда наша крошечная автоколонна из четырех «Нив» неслась по какому-нибудь скользкому глинистому участку, Лехина «Нива» всегда была на метр левее всех, отсекая от колонны неаккуратных встречных (а неаккуратных там хватало).

Или на обгонах. Лехин левый сигнал мигал до тех пор, пока последний из нас не возвращался вправо. После этого вправо уходила и его «Нива». Так же было в туманах (он вещал нам по рации, что ждет впереди) и в пыльных тучах за Красноярском.

В моей практике это был единственный случай, когда меня прикрывали в прямом смысле слова собственным телом. Причем не потому, что это мой друг или брат (это как раз нормально), а просто потому что так договорились.

И еще: врет он все про пальцы. Мне он казался суровым и жестким только в первый день знакомства. На дуэль урода морального вызвать сможет. А пальцы ломать – это вряд ли.

Вот такая моя точка зрения.

Несмотря на то что я давно и хорошо знал ее по книгам, очно мы знакомы не были.

И лишь прочитав рецензию на ее книжку от одного известного рекламиста («Очень опасно! Настоятельно не рекомендуется!»), я понял, что пора знакомиться ближе.

Итак, сегодняшняя гостья – креативный директор PA «Magic Box» и «опасная» рекламная публицистка – Ирина Морозова.

Ты по образованию филолог-лингвист. Это – семейное?

Отнюдь. Оба родителя работали инженерами на секретных предприятиях. Не знаю, чем они там занимались. Но всяких медалей и изобретений у отца была целая куча. Помню, училась писать на его патенте. Старательно выводила буковку «р».

Что сказал папа по возвращении?

Сказал, что надо делать новую дочь.

Радикальный подход к воспитанию.

Они меня вообще ненавязчиво воспитывали. Не давили. Мне это нравилось. Я любила всякие долгосрочные сады, пионерлагеря на три смены. Другие дети плакали, когда туда ехали. А я плакала, когда оттуда уезжала.

А в школу какую отдали? Не в интернат?

Нет. В хорошую языковую спецшколу. Спасибо им за это, очень потом пригодилось. Хотя школьная жизнь как-то не запомнилась.

Почему?

Может, как раз потому, что школа была очень приличной. Ребят набирали по конкурсу со всей Москвы. И после уроков все тут же разъезжались.

А как в МГУ попала? Туда же всегда было непросто попасть.

Даже не знаю. Специально не готовилась, с репетитором не занималась.

Чем увлекалась в универе?

Лингвистической стилистикой и скалолазанием.

Скалолазание – это «фишка» филфака?

Нет, что ты! Там люди, далекие от спорта и прочих грубостей жизни! Но постепенно все привыкли, хоть и смотрели на меня с боязливым интересом.

Всерьез занималась?

Тогда да. Мастера спорта сделала. Сейчас, конечно, больше для себя. Хотя это такой спорт, что если три раза в неделю не позанималась, то будешь висеть на стене, как куриная тушка.

Шалтай-Болтай тоже висел на стене. Не страшно?

А я падала. Тут у вас, в Измайлово. Здесь гранитная облицовка хорошая такая, можно лазать. Калоши надел – и вперед. Вот и свалилась, этажа этак с третьего.

Ничего не повредила?

Не-а. Только две ноги сломала. Так что теперь лазаю для удовольствия, а не для спорта.

– А друзья есть в скалолазной секции?

– Только оттуда и есть. Самые разные. Интеллектуалы. И работяги. С последними тоже очень интересно, у них своя правда.

А что такое – лингвистическая стилистика?

Изучение авторского стиля с точки зрения лингвистических особенностей. Все пишут по-разному, но за счет чего?

И это можно понять?

Да.

Но раз можно понять, значит, можно и синтезировать?

Теоретически – да. Но цель такого анализа не в деперсонализации автора, а в раскрытии понимания того, как автор это делает. Нового Пушкина таким путем не создать.

Честно говоря, я не очень понимала, зачем этим занималась. Просто было интересно.

А сейчас понимаешь?

Да еще как! Чтобы изучать потребителей, для кого мы работаем. Ой, сама себе даю подзатыльник. Потребителей изучать нельзя. Нужно изучать людей, а уж они вполне могут потреблять.

А то реклама в глазах некоторых рекламистов становится новой религией. Нет бога, кроме бренда, и рекламист – пророк его. Соответственно, поклонение брендам превращает потребителей в адептов.

Ты не согласна?

Абсолютно не согласна. Пожалуйста, если это кому-то надо, пусть делают из людей фанатиков. Мне же манипулирование людьми не нравится. Зачем мне толпами манипулировать? Мне бы с двумя близкими справиться.

А в чем роль рекламы по-твоему?

Я – уборщик в офисе бизнеса. Ну, может быть, не уборщик, а офис-менеджер. Разгрести на столе, разложить по полочкам. Вот у нас в конторе офис-менеджер. Тактам не только удобно, но и приятно работать. Принесла аромалампу, цветочки расставила. Приходишь утром злой – а тут лесом пахнет, и цветочки на твоем столе.

То есть рекламист должен и цветочки предложить?

Несомненно. Но в качестве бонуса. Главное, конечно, порядок навести. Но и цветочки тоже главное. Помнишь, как в полуприличном анекдоте: «А поцеловать?»

(Для понимания контекста напоминаем упомянутый полуприличный анекдот. Приехал на ферму специалист по искусственному осеменению, сделал свою работу, сел в машину, чтоб уезжать. А коровы обступили и не дают прохода. Он опустил стекло, одна из коров морду просунула и печально спросила: «А поцеловать?» – Прим. авт.)