58 год н. э. Земли иценов, Британия

Посеревший от беспокойства, не зная, что сказать жене, король Прасутаг в одиночестве бродил по своему саду, думая, что ему теперь делать. Он бродил от яблони к яблоне, любуясь нежным цветом плодов, прятавшихся в листве, уже созревших, полных вкуса и аромата. Именно римляне научили его, что плодовые деревья нужно сажать в саду. До их прихода бритты собирали фрукты там, где деревья росли сами по себе, и экономия от посадки их в одном месте, когда рабам не приходилось уже ходить далеко, была весьма ощутимой. Пришельцы знали толк и в выращивании овощей, и в возделывании виноградников. Они даже привезли ему черенки виноградных лоз, и скоро они должны были принести плоды.

Римляне смогли столь многому научить народы Британии! В их школах детей планомерно обучали латыни, грамматике, математике и философии — всего этого ни король, ни Боудика понять не могли, но знания легко давались Таске и Каморре. Бритты могли еще столь многому научиться у римлян!

Но и Рим мог кое-что почерпнуть из древней мудрости бриттов. Их ремесленники и ювелиры делали куда более совершенные украшения и оружие, и новый порт Лондиний на берегах Тамеса был переполнен римскими купцами, которые жаждали купить все, что производили бритты. Жрецы бриттов могли поделиться своим знанием звездной механики и тайн времен года. Если бы только римляне не стремились убить всех друидов, они могли бы узнать куда больше. Сколь многому один народ может научиться у другого!

Прасутаг вздохнул. Посмотрев вниз, он увидел яблоко, упавшее на землю, и остановился, чтобы подобрать его. Оно еще было покрыто росой, его кожица была зеленой, и это сказало Прасутагу, что дух дерева не покинул это упавшее яблоко, зная, что ему осталось еще несколько дней, чтобы достичь зрелости. Должно быть, в это яблоко вошли какие-то злые силы: в нем виднелось отверстие; оса — или какое-то другое насекомое — забралась в созревавший плод, отложила личинки и улетела. И сейчас яблоко было уже съедено внутри червями. И как быстро богатый, ароматный плод, столько обещавший, стал умирающим, с чернотою в сердце…

Такой была теперь Британия. Богатая, процветавшая страна, молодая, открытая и манящая, населенная сильными и здоровыми людьми, была завоевана Римом, и теперь разложение и упадок были повсюду. Вместо сотрудничества римляне принесли лишь алчность, разврат.

Да, Прасутаг и Боудика стали богаче благодаря торговле с ними, но римляне построили на земле бриттов свои города, они навязывали своих богов, оскверняли женщин и девушек, они уничтожали друидов, их солдаты были уже на западе страны, а теперь и вблизи острова Англси, где противостоять им могли одни лишь старые боги.[15] Прасутаг годами закрывал глаза на то, что творилось вокруг него, одеваясь, как римляне, разговаривая и думая, как римляне.

Даже его приемный сын Кассий выступил теперь против него. Но что мог он сделать? Король не представлял, какой опасностью мог стать пасынок для него и его дочерей, пока он сам был жив, а что будет, когда Кассий узнает о посмертной воле отца?

Почему Кассий из ласкового и милого ребенка вырос в угрюмого и неприятного человека? Прасутагу было не понять загадок человеческой души. Но сейчас Кассий казался наименьшей из его неприятностей…

Он осмотрелся в поисках удобного местечка, выбрал тень под одним из деревьев, развернул только что полученный свиток и снова вздрогнул от отвращения. Каким же образом его мир с Римом обернулся новыми ужасами? Он снова прочел требование, сделанное от имени императора Нерона: вернуть сорок миллионов сестерциев и десять миллионов процентов, причем без промедления. Деньги были взяты уже давно, теперь они должны были быть выплачены славному императору, как он сам себя называл. Однажды король опустошил до дна свои закрома, а потом и взял деньги в долг, чтобы его люди не умерли от голода зимой. И вот теперь император хочет получить свои деньги обратно.

Как он будет платить? Где он найдет такие деньги, когда половина того, что давала земля иценов, и так уходило Риму? Он мог сказать «нет», но тогда новый правитель Светоний пошлет громадную армию, и та разорит его земли. Он может отправиться в Рим и умолять о снисхождении, но прошлой ночью снова приехавший в их земли иудей Абрахам сказал, что правление Нерона, несмотря на все прежние надежды, становилось таким же, каким было при Тиберии, Калигуле и Клавдии. Прасутаг мог, конечно, выплатить римлянам десятую часть долга и сказать, что вскоре выплатит остальное. Но это — если бы у Рима возникли проблемы где-нибудь еще или он вообще забыл бы о Британии!

Прасутаг видел, что ни один из этих путей не ведет к решению. Придется все рассказать Боудике. И тогда пропасти Аида покажутся уютным уголком. Бывали случаи, когда он поддерживал действия римлян, и тогда он скорее предпочел бы в одиночку и без оружия встретиться со всей римской армией, чем столкнуться с гневом своей жены.

Еще в самом начале их семейной жизни она с недовольством приняла роль королевы народа, подчиненного Риму. Доходы, которые они получали, почетное положение, образование, которое Рим давал Таске и Каморре, их новые дома — все это заставляло ее чувствовать себя виноватой. Она даже тяготилась своим положением в глазах римских ветеранов и их жен из Камулодуна.

Но все еще больше изменилось три года назад, когда Боудика вернулась из своего путешествия по Британии. Ее не было добрую половину года, и, когда она рассказала мужу о своих странствованиях, он понял, что ее ненависть к Риму превратилась во что-то похожее на презрение.

Она радовалась, рассказывая мужу обо всех красотах, которые видела в пути, о священных местах, которые посетила, о договорах и соглашениях, заключенных с другими правителями, особенно с королевой бригантов. Но радость ее гасла, когда она вспоминала о жадности римлян. Ицены были еще в лучшем положении, чем остальные племена, кроме племени бригантов. Рим, по каким-то непонятным причинам, отдавал предпочтение этим двум королевствам. Для остальных Рим был лишь немногим лучше слепой злой силы, подобной урагану или засухе.

С тех пор как Боудика вернулась, ее отношение к живущим поблизости римлянам заметно охладело, и часто ночью она говорила ему, что хотела бы отдалиться от них еще больше и, возможно, написать императору о том, как его люди обращаются с ее народом. Всегда осторожный в поступках, Прасутаг смог тогда уговорить ее подождать, пока не настанет более подходящее время.

Теперь, стиснув свиток, он подумал, не настало ли сейчас это самое время, чтобы восстать против Рима? И вдруг острая, невыносимая боль в груди заставила его вскрикнуть. Король с трудом мог вздохнуть, было такое чувство, словно его лягнула лошадь. Он опустился на землю, ноги задрожали, а рука схватилась за сердце. И еще одна судорога, и головокружение. Он прерывисто дышал, невыносимая боль под рукой испугала его. Что происходит с его телом, всегда таким здоровым и сильным? Он лежал в саду на земле и даже радовался, что никто не видит его, великого короля, теперь. И ждал, когда боль отступит, когда все станет, как всегда.

Когда боль отступила и он смог снова дышать, Прасутаг поднялся и пошел к дому. Он раньше не однажды видел людей, охваченных такой болью, и теперь знал, что боги скоро заберут его к себе. Но перед тем как умереть, нужно было сделать одну вещь, чтобы удостовериться, что его прекрасная жена и две чудные дочери будут спасены от жестокости Рима.

С трудом перставляя ноги, он думал, что нужно предпринять, чтобы защитить их от римского императора. Но спасет ли это от Кассия?

Абрахам воззрился на короля с тревогой. Он обучался врачеванию в Александрии и, хоть предпочел потом жизнь странствующего купца, помнил, что серая кожа и голубоватые тени у губ — признаки близкой смерти. Король, похоже, также это знал. Во всяком случае он спросил:

— Ты сделаешь это?