Она улыбнулась и приподняла покрывало. Она лежала обнаженная, ее тело было теплым и розовым от жара перин. Она протянула к нему руки:
— Иди ко мне, мой сын, мой муж и возлюбленный. Приди к своей Агриппине и позволь ей испытать радость, которую могут испытать только мать и сын. Приди, мой мужчина, мой сын, мой муж!
55 год н. э. Двор Прасутага и Боудики
— Дитя, — обратилась Боудика к своей младшей дочери Таске, — ты еще слишком мала…
Ребенок упрямо покачал головой:
— Нет, мне уже шесть. Ты сама рассказывала, как вместе с родителями ходила в священную рощу. Почему мне нельзя с тобой?
Боудика попыталась сдержать улыбку — она знала, что, только действуя как суровая мать, она сможет обуздать этот дикий и мятежный дух.
— Я все сказала! — отрезала она.
— И я говорю! — крикнула Таска, топнув ножкой по мраморному полу. — Я пойду с тобой и Каморрой. Я не останусь здесь!
— Таска, — повысил голос уже отец, — ты не смеешь разговаривать с матерью в таком тоне!
— Почему? Потому что она королева? Она не берет меня с собой, папа, и это неправильно. Если я не смогу пойти с мамой и Каморрой, то никогда не буду с вами разговаривать! Я убегу и буду жить в полях с овцами и козами, и вы никогда меня больше не увидите. Я убегу, умру в поле, и вы будете жалеть. Всегда!
Боудика покачала головой. В то время как Каморра, старше всего на год, спокойная и решительная, была очень похожа на отца, Таска, полная еще детских страстей, была уменьшенной копией самой Боудики. «Ах, — подумала она, — да помогут боги тому, кто возьмет Таску в жены».
— Таска, дитя мое, — обратилась она к дочери, — ты должна меня выслушать. Я возьму тебя на следующий год и через год после. Но сейчас ты должна принять мое решение. Ты еще недостаточно взрослая, чтобы отправиться со мной. Твоя сестра Каморра тоже еще мала, но я вынуждена ее взять. Бритты должны видеть ее, потому что она — будущая королева иценов. И потому она будет моей спутницей. В любом случае, если вы обе покинете наш дом, кто тогда будет присматривать за отцом? Кто будет заботиться о том, чтобы он вовремя ел и не слишком много работал? У тебя важные обязанности в нашем доме, Таска, и ты не можешь их не выполнять.
Таска посмотрела на мать и с трудом сдержала слезы. Мать и сестра уедут на несколько месяцев… Они не вернутся по меньшей мере до середины лета, и с кем Таска будет играть? Кто будет утешать ее, когда она поранится или ее укусит пчела, или кормить ее, когда она проголодается, или успокаивать, гладя по голове, когда она будет слишком расстроена, чтобы уснуть?
Таска повернулась к отцу, но тот лишь пожал плечами. Он сам был взволнован решением жены отправиться в путь с их старшей дочерью. Он и запрещал ей, и приказывал, и просто просил и, в конце концов, умолял не рисковать своей жизнью, отправляясь в такое путешествие. Но Боудика, всегда исполнявшая задуманное, сказала, что она просто обязана это сделать.
Теперь она была более настойчива, чем когда-либо в их совместной жизни. Новый император и новые надежды, но и более разобщенные, чем прежде, бритты, восстание против империи, охватившее более половины страны на западе, враги на юге и севере… Теперь больше, чем прежде, Боудике важно было заключить союзы и получить выгоды от новой расстановки сил в Британии — и попытаться понять, договариваться ли с Римом и дальше.
Но в глубине души, втайне от Прасутага, Боудика хотела встретиться с великой королевой Картимандуей, чьи владения на севере Британии были скрыты дождями и туманами, и понять, кто из королей бриттов ближе всех к далекому римскому императору. Эта королева была подобна северному призраку, темной и зловещей силе. С того времени, как она отказалась подчиниться пришедшим римлянам, и до времени, когда она выдала им Каратака, когда ее собственное племя восстало против нее из-за ее приверженности Риму, Картимандуя казалась правительницей сильной, с большим влиянием, и потому Боудика очень хотела с нею встретиться.
Прасутаг, конечно же, знал, что решение Боудики отправиться в путешествие было принято под влиянием этих проклятых друидов. Явившись в их дом и рассказав, что творилось в остальных частях Британии, они разбередили ей душу. Была в Боудике некая скрытая от мужа часть, и чем сильнее сближался он с Римом, тем эта, недоступная для него тайна становилась глубже.
С самого прихода друидов, несмотря на ее негодование после того, как жрецы начали оскорблять короля, в ней пробудилось желание больше узнать о том, что происходит с ее народом. После ухода жрецов прошло всего несколько дней, и Боудика объявила, что отправится по землям Британии, чтобы встретиться с правителями ее народов. Причиной — по крайней мере, той причиной, которую она назвала Прасутагу, — было стремление убедить тех, кто все еще отказывался жить в мире и согласии с римлянами, заключить союз, а не рисковать жизнями своих людей, сражаясь с непобедимыми завоевателями. Но, прекрасно зная Боудику, он понимал, что есть и некая скрытая причина и что он узнает ее только тогда, когда жена вернется и посмотрит ему в лицо.
Единственной уступкой, которую она сделала мольбам короля, заботившегося, конечно же, о ее безопасности, было согласие отправиться на запад не дальше земель добуннов, а на север — не дальше земель бригантов. И в самом деле, ей не следовало отправляться в земли, где до сих пор шли ожесточенные бои и где римляне убили бы ее раньше, чем спросили, кто она такая. Другое решение, которое Боудика приняла, заключалось в том, что она возьмет с собой не только своих слуг, но и разрешит воинам иценов сопровождать ее. А там видно будет, что делать.
За день до того, когда они должны были отправиться в путь, втайне от Боудики из деревни выехал пасынок Прасутага Кассий. Он отправился по дороге к римскому городу Камулодуну. Сказав отцу, что поедет навестить друзей в соседней деревне, молодой человек пробирался незаметными тропами через Веттелинский лес, пока не удостоверился, что за ним никто не проследил. Затем он повернул на север, на дорогу от Лондиния к Камулодуну, и к середине дня прибыл в крепость.
Со времени римского завоевания вокруг города была построена деревянная стена. Ворота были закрыты и охранялись.
— Чего ты хочешь, бритт? — закричал ему центурион.
— Хочу видеть правителя города! — прокричал он в ответ.
— И кто ты?
— Кто я такой, солдат, — не твое дело. У меня срочные известия для правителя. Впусти меня! Или римская армия так боится одинокого всадника?
Ворота открылись, и Кассий проехал под аркой мимо стражи. Солдаты, свободные от службы, тоже вышли, чтобы поглазеть на незнакомца, и когда начальник стражи решил, что путник не опасен, то приказал сопроводить его в центр города. Медленно следуя за своим провожатым по ровным, прямым дорогам, бритт удивился тому, как умудрились римляне изменить большую кельтскую деревню, превратив ее в строго распланированный город. Улицы здесь шли параллельно или под прямыми углами друг к другу, а подступавшие дома самых разных форм и размеров не позволяли окинуть взглядом крепость. Но так как главные улицы начинались с центрального перекрестка, то и приезжему ориентироваться было несложно.
Одни дома были выкрашены в небесно-голубой, другие — в красный и желтый, а третьи — в цвет земли. В деревне, где он жил, все постройки были сделаны из соломы и обмазаны глиной, и потому были только цвета глины или соломы. Зрелище Камулодуна казалось пиром для его глаз, и он не мог надивиться изобретательности римлян. Многие из зданий вообще не являлись жилыми домами, а были переполнены людьми, которые покупали и продавали товары. Со слов отца он знал, что в городе разные улицы посвящены определенным ремеслам, как, например, улицы кузнецов, мясников, скорняков и дубильщиков. На входе в дома часто висели большие деревянные вывески, обозначающие вид торговли или ремесло, которым в этом доме занимались.
В прошлом году, по настоянию отца, Кассий выехал из Британии в Рим, чтобы выразить почтение новому императору Нерону. Конечно, он не смог увидеть самого Нерона; его просто приняли во дворце для просителей. И он отдал свое послание, уверенный, что оно будет передано императору — вместе со множеством других посланий, отправители которых спешили поздравить нового владыку мира.
