Все выше и выше взбирается по небосклону Элиара. Она обгоняет одно созвездие за другим и затмевает их своим сиянием.

А скалы молчат.

Ожидание затягивается, и тишина становится непереносимой, едва заметно гудящей, словно струна, готовая оборваться от напряжения.

Люди молчат.

Внезапно тишину нарушает легкий, почти на пороге восприятия звук.

Показалось?

Звук повторяется.

Снова и снова.

Громче и громче.

Удивительные, невозможные переливы. Это похоже на звон весеннего ручейка, весело бегущего меж ледяных берегов. Это похоже на голос флейты, ведущей грустную мелодию, заставляющую сжиматься сердце.

Но звучит и другой голос.

Звонко и резко, в чарующем ритме, раздаются удары стали о сталь. Ручеек и флейта почти перекрывают их, но тот, кто держал в руке меч, всё равно услышит их, распознает эти звуки среди общего течения…

…началось.

Они падают прямо с небес, возникают из пустоты, рождаются из бездны. Они — иммельдримы…

Их полупрозрачные, мерцающие призрачным светом крылышки трепещут над серебряными скалами и обсидиановой водой. Иммельдримы кружат, порхают, замирают на лету, взвиваются в небо, падают и не могут упасть. За их танцем невозможно уследить. Они словно смеются над теми, кто смотрит на них из тьмы.

Ты видел иммельдримов? Видел? И как они выглядят? Ха! Да тебе, наверное, показалось! Благоразумные люди ночью спят, а не шастают там, где пляшут спутники смерти.

Иммельдримы…

Сколько легенд сложено о них, сколько песен спето… Но не только они будут танцевать этой ночью среди Тантрабальских скал.

Но кто же еще придёт танцевать?..

Иммельдримы опускаются к самой воде и образуют разорванный круг, повторяя рисунок скал.

Хоровод мятущихся призраков…

Вершины и взмахи, тени и просверки…

Мерцание света — мерцание тьмы.

Иммельдримы стряхивают со своих крылышек на поверхность лагуны светящуюся пыльцу.

…и вода начинает светиться! А, может быть, это уже не вода? Разве может эта холодная и тяжелая жидкость стать похожей на легкий туман, словно подсвеченный утренним солнцем? И этот туман редеет с каждым ударом сердца, уходит с каждым взмахом призрачных крылышек. Уходит в глубину. Туда, где царит непроглядный холод и безраздельно властвует мрак. Он уходит, отступает, открывая взору нечто огромное, стремительное и прекрасное.

Джарджана!

Легенда и ужас Хадорианского моря.

Четверть лайгана неистовой стали, стали скользящей бесшумно и плавно — вот что такое джарджана.

И люди, застывшие во тьме, как в мошки в янтаре, молчат.

И скалы благоговейно молчат.

Лишь призраки пляшут над сталью во мгле…

Свивает тугие кольца джарджана. Вода прозрачна и тиха, словно акварельная зарисовка, написанная рукою мастера. Скользят иммельдримы, плетя узор танца — бесконечный, словно рисунок созвездий. Звёзды рождаются и тают как снежинки на антрацитово-чёрном ночном небосводе… Исчезают на фоне серебряных скал… Рождаются вновь, мерцают и гаснут, сливаясь в призрачный узор.

Капли росы на забытом клинке — джарджана и иммельдримы.

Сталь и свет — как слова и музыка. Сталь и свет — части прекрасного, грозного мира.

Что есть этот мир? Движение? Музыка? Красота? Неотвратимость смерти?

А если весь мир — только танец?

Но разве тебе, человек, в этом танце есть место?

Что нужно тебе в сердце ночи среди Тантрабальских скал?

Мгновения бежали, струились, как горный ручей меж камней. Бежали, бежали… пока на пути не оказался обрыв. Поток времени замер, завис над бездной, затем рухнул вниз, обрушив на людей водопад невероятных событий.

Иммельдримы сломали узор, застыла в немыслимом повороте джарджана; мелодия оборвалась на взлёте хриплым, неистовой силы и властности призывом. Это не слова. Это не музыка, даже не звук — всего лишь ощущение. Оно похоже на липкую паучью сеть, наброшенную на крылья. Сеть, сотканную из незаметных, но прочных нитей. Сеть, в которой с каждым движением запутываешься всё больше и больше. Сеть, в которой тебя влекут куда-то, не обращая внимания на жалкое сопротивление.

Кто же набросил такую сеть на джарджану? Легенда и ужас Хадорианского моря, сила, перед которой спасовали имперские маги, сила, которую драконы признали равной себе… И вот — она беспомощна, как мотылек перед пауком.

Мертвенно-неподвижная джарджана стала медленно погружаться в тускнеющие воды. Иммельдримы бросились под защиту скал, в чьём серебристом сиянии начали проступать ржавые пятна. Одно из призрачных созданий упало на плечо Тариэля. Послышался возглас испуга и изумления, почти неотличимый от человеческого. Через мгновение иммельдрим рванулся вверх, беспорядочно взмахивая крылышками и чертя в воздухе сумасшедшие зигзаги.

Испуганный иммельдрим… Разве такое бывает? Что может испугать спутника смерти?

Неожиданно в движении хрустальных бабочек вновь появилась некая целеустремленность. Один за другим иммельдримы разворачивались и стремглав неслись к притаившимся под скалой людям. Точнее, их интересовал только один человек. Они кружили перед Тариэлем как полчища обыкновенной мошкары, садились на одежду, запутывались в волосах, издавали странные, ритмично повторяющиеся звуки.

Они… они пытаются что-то сказать?!

Внезапно руку юноши опалила страшная, проникающая до самого сердца боль. Тариэль не смог даже закричать: казалось, что все мышцы и нервы сплело в один пульсирующий в бешеном ритме узел. Узел, который кто-то пытается разрезать тупым ножом. Ланмар и Дигран застыли рядом как безмолвные статуи. Они видели, как левая рука Тариэля медленно, медленно, словно во сне, поднялась вверх. И на безымянном пальце гневным, тускло-багровым пламенем, пульсировало…

Кольцо?

Да, Тариэль носит чёрное кольцо — очень редкий и сильный талисман. Сегодня на всей планете осталось только несколько магов, которым по силам создать нечто подобное. Чёрное кольцо защищает своего носителя от всевозможных неприятностей. Обладатель такого талисмана в буквальном смысле слова в огне не горит и в воде не тонет, и даже большинство ядов ему не страшны. В общем, чёрное кольцо — полезная штука.

И это кольцо заставляет юношу сгибаться от боли в безмолвном крике. Это его сияние стремительно разгорается и заливает Тантрабальские скалы яростным гневным пламенем. И Тариэль понимает, что от него хотят и как это сделать. Боль не уходит, но она как бы отодвигается на задний план, отступает за спину и оттуда наблюдает за происходящим:

— Делай свое дело, человек, — говорит боль, — а я пока подожду.

Окруженный облаком иммельдримов Тариэль выпрямился во весь рост, сделал шаг, ещё и ещё, подошел к самой кромке неестественно спокойной воды. Вскинул руку: кольцо ослепительно вспыхнуло над головой точно маленькое солнце.

Ланмар успел закрыть лицо руками, но вспышка света проникла и сквозь плотно сомкнутые веки, и сквозь ладони. Дигран повел себя совершенно иначе. Его темно-карие, почти черные глаза вспыхнули почти так же ярко, как кольцо на руке юноши. За спиной Диграна выросла огромная, рваная тень. Ударилась о скалы — и взмыла в небо!

…по щеке великана медленно ползёт сверкающая капля. Он… улыбается?

Да что здесь, в конце концов, происходит!?