– Простите, вы случайно не капитан Бикезин?

– Да. Вы ко мне?

– К вам. Вот повестка…

– Проходите в кабинет.

Усевшись на стул напротив капитана, он сказал:

– Моя фамилия Лубенец. Директор зоомагазина. Простите за нескромный вопрос – как вы узнали об этом?

– О чем?

– Ну о той бумажке…

– Какой бумажке?

– Вы разве не по этому поводу меня вызывали?

– Не знаю, о чем вы говорите. Просто нам нужно выяснить некоторые факты из биографии покойного профессора Слипчука, с которым, по нашим данным, вы были друзьями. Кстати, что это за бумажка?

– Вот, прошу…

Капитан Бикезин взял в руки небольшой листок – и не поверил своим глазам: перед ним была копия записки, обнаруженной у профессора Слипчука, которая отличалась только фамилией!

В кабинете полковника Шумко майор Клебанов и капитан Бикезин внимательно слушали рассказ Лубенца.

– …Коля знал Гайворона еще по Рахову. Они учились в одной школе, затем – ветеринарное училище. Знал и я его. А кто тогда в Рахове не знал семью Баняков? Отец Мирослава держал небольшую скотобойню и две или три лавки, в которых можно было купить все, что душе угодно, от иголки и куска ливерной колбасы до сенокосилки. Но вскоре пути Николая и Баняка-младшего разошлись: я и Коля прошли с боями до Берлина, а Мирослав Баняк ручкался с самим митрополитом Шептицким, был другом Бандеры… И только в сорок пятом наши дорожки волею случая перехлестнулись. Перед демобилизацией нашу часть отправили в Закарпатье – помочь очистить Западную Украину от бандеровцев, которые таились в схронах и терроризировали мирных жителей. Во время одной операции нам удалось захватить врасплох отряд Гайворона и уничтожить его. В живых остались Гайворон и еще двое. Узнав Николая и меня, он попытался уговорить нас, чтобы мы помогли ему бежать. Сами понимаете, это у него не вышло… Тогда Баняк на рассвете следующего дня сделал подкоп под стеной сарая, где их держали. Мы догнали бежавших, и в короткой схватке он был смертельно ранен. Умирая, Баняк страшно сквернословил и поклялся, что его месть настигнет нас, где бы мы ни были и сколько бы лет ни прошло.

– Может, его сообщники? – спросил полковник Шумко.

– Нет, они погибли вместе с Гайвороном.

– Когда к вам попала эта записка?

– Незадолго до смерти Николая. Я знал, что и ему кто-то прислал точно такую же – он мне позвонил на другой день. Тогда мы не придали этому значения, решили, что чья-то неумная шутка – об этой истории было известно некоторым нашим сослуживцам. Но когда я узнал, что Коля умер!..

– Вы кого-нибудь подозреваете в этой, с позволения сказать, "шутке"?

– Нет, что вы!

– Кто-нибудь из ваших сослуживцев, которые участвовали в разгроме отряда Гайворона, живет в нашем городе?

– Да. Адвокат Михайлишин. Вы думаете?.. Нет, нет! Мы старые друзья, он сейчас проходит курс лечения в какой-то клинике под Москвой: ожирение, астма и еще бог знает что. Это Коля направил его туда, где-то за неделю до своей смерти.

– Я не хочу вас пугать, но у меня есть просьба…

– Пожалуйста.

– Мы примем некоторые меры предосторожности. С вашей помощью. Возможно, это серьезно…

– Да, конечно, я понимаю… Очень вам благодарен за заботу…

Директор зоомагазина жил неподалеку от пивоваренного завода на окраине города. Чистенький, свежепобеленный домик, крытый оцинкованным железом, спрятался в тени старого сада, посреди которого стояло несколько пчелиных ульев. По двору суматошливо металась наседка с цыплятами, около забора, у клеток с кроликами, важно расхаживали павлины.

В уютной гостиной Лубенец и Бикезин играли в шахматы. Хозяин дома оказался веселым собеседником и хорошим рассказчиком; но вместе с тем капитан ощущал какую-то внутреннюю настороженность Лубенца.

– Скажите, капитан, вы верите в сны? – спросил Лубенец.

– Ответить, что не верю, значит, погрешить против истины. Возможно, в этом что-то есть. Но вообще-то я не суеверен и никогда не задумываюсь над своими сновидениями. Если честно – просто не хватает времени.

– В ваши годы я был таким же… Да, давно это было… Старость у порога. Сны какие-то несуразные снятся, мысли дурные в голову лезут, старые раны ноют. Совсем развалиной стал, на аптеку работаю. Печень ни к черту, сердце пошаливает… В гостиную вошла жена Лубенца, Ольга Петровна.

– Прошу к столу! Пора обедать, – обратилась она к Бикезину.

– Спасибо, Ольга Петровна, но я не голоден. Если можно, сварите мне кофе.

– Хорошо, только вам придется обождать минут десять-пятнадцать…

Капитан вышел на застекленную веранду, закурил. Внимательно осмотрел двор и улицу, на которой выстроились тополя. Прохожие торопились по своим делам, стайка ребятишек играла в футбол на небольшой зеленой лужайке у водоразборной колонки… Где-то неподалеку от дома должны были находиться и его сотрудники – оперативная группа наблюдения. Бикезин включил портативную рацию, собираясь выйти на связь с ними, и тут же сломя голову ринулся в дом: пронзительный крик, полный смертельного ужаса, раздался из кухни, где обедали хозяева дома.

У небольшого столика, около газовой плиты, стоя на коленях, взахлеб рыдала Ольга Петровна, а на полу кухни хрипел в агонии директор зоомагазина Лубенец…

Он умер в тот же день. Диагноз – внутреннее кровоизлияние.

Судмедэксперт, кандидат медицинских наук Лазарев, высокий, слегка сутуловатый мужчина, вошел в кабинет полковника Шумко, где уже сидели майор Клебанов и капитан Бикезин, и вежливо склонил седеющую голову.

– Здравствуйте.

– Добрый день, Вениамин Алексеевич. Как успехи? – спросил полковник.

– Есть кое-что… Заключение сейчас печатают.

– Я прошу ввести в курс дела товарищей, так сказать, из первых уст.

– Хорошо, товарищ полковник. Разрешите закурить?

– Да-да, конечно…

– В общем, результаты получены довольно интересные и, я бы сказал, неожиданные – профессор Слипчук и Лубенец погибли в результате отравления. И в обоих случаях причиной смерти явился яд из группы контактных.

– Простите, что это значит?

– Группа контактных ядов, насколько я знаю, недостаточно изучена. По крайней мере, мне пришлось столкнуться с ними только раз. Это яды как растительного, так и животного происхождения. К ним относятся и некоторые разновидности змеиного. Чтобы изготовить контактный яд, достаточно в специальную жидкость, которая проникает через поры кожи, добавить высушенный яд тигровой или гремучей африканской змеи. Стоит нанести каплю смеси на одежду или обувь человека, и результат будет всегда однозначен – смерть от внутреннего кровоизлияния.

– Почему наши медэксперты не смогли установить причину смерти профессора и Лубенца?

– Как я говорил, и для меня это было полнейшей неожиданностью. Симптомы отравления таким ядом практически едва заметны, и даже при вскрытии невозможно точно определить причину смерти. Мне помогло одно обстоятельство – скорая смерть Лубенца. Видите ли, летальный исход при отравлении контактным ядом наступает только через несколько дней после его проникновения в организм. До этого Лубенец перенес инфаркт миокарда, потому он так скоропостижно скончался – не выдержало сердце. И признаки отравления были еще достаточно свежи. Кроме того, удалось установить, что доза контактного яда была чрезвычайно велика и, судя по всему, попала в организм через кишечный тракт.

– То есть кто-то подсыпал яд в пищу Лубенцу?

– Подсыпал – это не совсем точно… В общем, такой вариант не исключен… Правда, есть одно "но": мы исследовали продукты, одежду, обувь, домашнюю утварь в доме Лубенца и Слипчука – и ни малейшего намека на присутствие яда. Короче говоря, в этом вопросе зашли в тупик. Мистика – и только…

– Да-а, хорошая мистика… Задали вы нам задачу, Вениамин Алексеевич. Мертвецы встают из могил и отправляют людей на тот свет дьявольскими методами, не оставляя следов…