— Ну все равно возьми хоть парочку, — сказал он Лорен, показывая на вертушку с журналами.

— Спасибо, па. — Лорен выдернула с полки тот самый журнал, который уронила несколько мгновений назад.

Колокольчик над дверью магазина звякнул — крепкая девочка и ее брат вышли на улицу.

— Вот это нам вполне подойдет на ужин сегодня и завтра, Гэйб. — Эва держала в руках несколько пакетов: картофельная запеканка с мясом, бифштексы и пироги с грибами и овощной смесью, что-то еще…

— Пожалуй, этого на неделю хватит, — заметил Гэйб, беря из рук жены часть пакетов.

— Вряд ли. Не для таких бакланов, как вы трое. В понедельник я отправлюсь за настоящими покупками. Может быть, в каком-нибудь из окрестных городков найдется магазин Тессо, а если повезет, то и Уайтроз. — Эва слегка понизила голос, видимо, чтобы не обидеть продавщицу, внимательно наблюдавшую за ними.

— Давай сюда свои журналы, Лорен, — окликнул дочь Гэйб, обернувшись на пути к кассе. — Эй, солнышко, а ты где?

Писклявый голосок Келли донесся из-за солидной выставки кухонных принадлежностей:

— Иду, папуля!

Она выскочила в проход, держа в руках громадный пакет апельсинового мармелада и упаковку конфет «Смарти».

Усмехнувшись, Гэйб покачал головой.

— Это явный перебор. Спроси у мамы, можно ли.

— Нет, конечно, Келли, выбери что-нибудь одно. Оставь только «Смарти», хорошо? — сказала Эва.

— Но, мамочка…

— Никаких «но», — твердо произнес Гэйб. — Верни большой пакет на место.

Довольная тем, что отвоевала хотя бы один приз, Келли вприпрыжку помчалась к полкам с кондитерскими товарами.

Пока продавщица подсчитывала общую стоимость покупки на маленьком калькуляторе, Гэйб вернулся к книжным полкам и взял ту книжку, которую просматривал. И еще прихватил подробную карту окрестностей Холлоу-Бэй, изданную Военным министерством.

— Серьезное было наводнение, — сказал он, кладя книгу на прилавок и показывая на черно-белую фотографию разрушенной деревни на обложке.

Продавщица, чье суровое выражение лица заметно смягчилось после того, как беспокойные брат и сестра покинули ее магазин, а новые покупатели набрали весьма приличное количество покупок, ответила:

— Это случилось ночью. — Она уложила покупки в пластиковый пакет с названием магазина. — Шестьдесят восемь человек разбились или утонули. Не думаю, что Холлоу-Бэй опомнился как следует после такого несчастья, хотя и прошло много лет.

«Вот тут ты права», — подумал Гэйб. В прибрежной деревне действительно ощущалось нечто странное… как будто над ней навис темный полог, будто сам воздух пропитывала какая-то тяжесть. Но конечно, такое впечатление могло сложиться просто из-за непрерывного дождя: из-за него все казалось мрачным и унылым.

Он сочувственно кивнул продавщице. Она оглядела их всех, внимательно изучая каждого сквозь стекла очков в роговой оправе, продолжая при этом машинально укладывать покупки.

— Вы где-то неподалеку остановились, да? — спросила она Эву, когда расчеты были закончены.

— В Крикли-холле, — ответила Эва, и Гэйб заметил, как в глазах продавщицы на мгновение вспыхнуло странное выражение. — У моего мужа дела в этих краях, на месяц или два, — продолжила Эва, объясняя их приезд.

— Да, я слыхала, что этот дом снова кто-то снял. Давненько он пустовал. — Женщина сложила руки на груди и на секунду словно окаменела. Но тут же снова смягчилась, стоило ее взгляду упасть на Келли и Лорен. — Вы только присматривайте как следует за вашими малышками, — сказала она, обращаясь одновременно и к Эве, и к Гэйбу.

Эва быстро оглянулась на Гэйба, но он лишь непонимающе вздернул брови в ответ.

Дождь утих, превратившись в морось, пока они поднимались вверх по склону к Крикли-холлу. По обе стороны ущелья стояло совсем немного домов, и все они выглядели солидными и крепкими, но ни один из них не шел в сравнение с Крикли-холлом ни по величине, ни по суровости. Гэйб нес два пакета с разнообразной бакалеей, а Эва с Лорен — по одному.

— Что-то эти места начинают вызывать у меня сомнение, — сказала Эва, слегка задыхаясь из-за довольно крутого подъема.

— Ты имеешь в виду деревню или Холл?

— И то и другое. — Она посмотрела на него из-под капюшона. — Холлоу-Бэй… не знаю, там есть что-то давящее. А не должно бы быть. Деревня такая живописная, хотя и потрепана немножко временем, но что-то, что-то… — Эва не находила подходящего слова. Но наконец нашла: — Мне кажется… траур.

Гэйб, понизив голос, чтобы его не услышали девочки, шедшие в нескольких ярдах впереди, сказал:

— Я тоже это почувствовал. Ничего конкретного, но все вокруг действует подавляюще. — Он коротко, напряженно засмеялся. — Может быть, это просто из-за погоды. Или… ну, ты понимаешь…

Ему не нужно было произносить это вслух, Эва и так знала, что он имеет в виду. Может быть, им все казалось мрачным просто потому, что они еще не справились со своим горем, просто не видели вокруг ничего радостного. И хотя очутились в новом месте, их это не взволновало, они не ощущали ничего нового в жизни. Возможно, если бы они знали наверняка, что Кэм именно умер, а не исчез неведомо где, они не замкнулись бы так плотно в своих страданиях.

Эва отмахнулась от самых дурных мыслей и посмотрела на мужа.

— Не думаю, что я здесь выдержу долго, Гэйб. — Ее голос прозвучал скорее холодно, чем жалобно.

Гэйб остановился и наклонился к ней, отыскивая глаза жены под спущенным на лоб капюшоном. И мягко сказал:

— Эй, это ведь всего на пару месяцев, а может, и меньше, если дела пойдут хорошо. Ты и не заметишь, как время пролетит.

Даже в тени, отбрасываемой капюшоном, Гэйб видел страдание, таящееся в глубине карих глаз жены.

— Ох, Гэйб, ну зачем мы сюда приехали?

Он наклонился еще ниже, почти к самому лицу Эвы.

— Ш-ш… Полиция знает, где нас искать. И тот офицер, Майкл, сказал, что, если появятся хоть какие-то новости, он немедленно свяжется с нами. Они не прекратят поисков, пока не будут знать наверняка…

Кэм исчез… и почти год о нем не было никаких известий. Может, это было хорошо? Или плохо? Наверное, если бы Камерон был мертв, его тело обнаружилось бы за такой долгий срок…

На самом деле детектив отчетливо дал им обоим понять, что ни на что не надеется, но Эва продолжала цепляться за свою веру в то, что, если бы их сына убили, тому нашлись бы какие-нибудь доказательства… хотя бы труп. Она не могла избавиться от этой мысли. Да и он, Гэйб, тоже. Должна же быть хоть какая-то надежда, иначе ведь… иначе не остается вообще ничего.

Они пошли дальше, девочки к этому моменту намного обогнали их. Слева, где полноводная река стремилась к заливу, поросший травой и кустами берег лежал не слишком глубоко в ущелье. Коричневая вода в реке гневно пенилась. Вот по волнам пронесся голый остов дерева. Небо над головой налилось свинцом, темные плотные облака грозили новым ливнем. Девочки, вдруг заметив, что остались одни, остановились, чтобы Гэйб и Эва могли догнать их.

— Поскорее же, тихоходы! — жалобно позвала родителей Лорен.

Келли тем временем изучала свои яркие ботиночки, блестевшие от дождя, и наклонилась, сгорбив плечи. Похоже, она уже начала уставать от подъема. Когда Гэйб и Эва подошли ближе, она показала на что-то через плечо.

Повысив голос, чтобы перекричать шум реки, она сказала:

— Смотри, мамуля, опять та старая церковь!

Они проходили мимо этой древней нормандской церкви, когда спускались к заливу, и Эва предложила зайти туда на минутку, но девочки были голодны и ни к чему постороннему интереса не проявляли. Гэйб чуть было не сказал, что они зайдут туда на обратном пути, но промолчал, зная, что жена сама об этом вспомнит. С тех пор как они потеряли сына, Эва каждое воскресенье ходила к мессе, хотя прежде заглядывала туда только на Рождество и на Пасху, и частенько даже среди недели. Гэйб прекрасно знал, о чем она молится.

Церковь, небольшое прочное здание из серого, возможно местного, камня, с прямоугольной башенкой, венчающей невысокую колокольню, с флюгером на верхушке шпиля, выглядела довольно мило. За церковью величественно раскинулась зелень, несмотря на позднее время года, и Гэйб подумал, уже не в первый раз, что Расщелина Дьявола куда больше похожа на глубокую долину, чем на ущелье или каньон. От ворот к крыльцу церкви шла через зеленеющее кладбище посыпанная гравием дорожка Некоторые надгробия, потемневшие от времени, накренились, будто устав стоять. Тихое и слегка зловещее уныние пейзажа нарушали только редкие вязы, росшие там и тут.