*

– Они не будут драться, – сказал Херилак. Его губы побелели от ярости. – Они не нападут на нас, и, когда на них нападем мы, они спрячутся за своими ядовитыми стенами, где мы до них уже не доберемся.

– Они – мургу, а мургу не могут ждать войны, как тану или саску, – сказал Саноне, помешивая палкой угли в костре так, что искры поднимались высоко в воздух и уносились холодным ветром. Зимой, ночью, даже в этой защищенной от ветров долине воздух становился холодным, а Саноне был не молод, чтобы собственная кровь согревала его. Он потеплее укутался в шкуру и окинул взглядом спящую долину. Бодрствовали только он и Херилак; все остальные спали.

– Мургу учатся, – с некоторой досадой сказал Херилак. – Сначала мы могли убивать их пиками по ногам – валили на землю и убивали. Теперь ночью до них не добраться. Да и днем тоже. Они теперь хорошо защищены и не двинутся с места, пока мы не уйдем. Потом они сами уйдут дальше за нами и будут приближаться медленно, но все ближе и ближе.

– Как близко они сейчас? – спросил Саноне.

– Они окружают нас со всех сторон. Пока их еще не видно отсюда, но они там. До них четыре дня ходьбы в любом направлении. Они еще не полностью нас окружили; кольцо не замкнуто. У них отдельные лагеря, но все они неуязвимы. Если мы нападем, они останутся внутри защитного кольца и не сдвинутся с места. Но пока мы это будем делать, подойдут другие мургу. В один прекрасный день они будут здесь, и долина будет окружена. И это будет конец.

– Тогда нам надо уходить, пока еще не поздно, пока мы не попали в ловушку.

– Куда идти? – глаза Херилака расширились от переполнявших его чувств. – Разве есть место, куда они не придут? Ты – мандукто саску, ты ведешь за собой своих охотников и женщин. Ты знаешь какое-нибудь безопасное место, куда бы ты мог отвести их теперь?

Саноне замешкался, потом сказал:

– Через пустыню, к западу. Говорят, что там есть вода, зеленая трава.

– Ты хочешь отвести своих саску туда? Саноне долго не отвечал, костер потрескивал.

– Нет, я не хочу уводить их из этой долины. Мы всегда жили здесь. И если мы должны умереть, то умрем здесь.

– Я не хочу умирать, но я устал убегать. То же самое я могу сказать о своих саммадах. Я уведу их отсюда, если они захотят уйти. Время для отступления прошло. Рано или поздно мы должны остановиться и противостоять мургу. Пусть это случится как можно раньше. Мы все устали.

– Уровень в реке понизился. В это время дожди в горах наполняют ее до берегов.

– Утром я возьму нескольких охотников и схожу к холмам. Ты думаешь, что это дело мургу?

– Точно не знаю, но боюсь, что так.

– Мы все боимся, мандукто. Мургу надвигаются на нас, как снег зимой, и их тяжело остановить. Одна из женщин видела зеленые виноградные лозы, спускающиеся с утеса. Она сказала, что не смогла подойти ближе, но они были очень похожи на ядовитые лозы мургу.

– Утесы высокие.

– Лозы вырастают очень длинными. Когда я сплю, то слышу во сне песню смерти. Ты знаешь, что это значит?

Улыбка Саноне была холодной и мрачной.

– Тебе не нужен мандукто, чтобы истолковать твой сон, сильный Херилак. Я тоже слышу песни смерти. Херилак угрюмо взглянул на звезды.

– Еще когда мы рождаемся, мы начинаем умирать. Я знаю, что однажды моя душа будет там. От приближения этого дня мне становится холоднее, чем от ветра. Неужели ничего нельзя сделать?

– Керрик однажды повел нас против мургу и одержал победу.

– Не называй его имени. Он ушел и оставил нас умирать здесь. Он больше не поведет нас.

– Он оставил тебя или ты оставил его, сильный Херилак? – тихо спросил Саноне.

Херилак разозлился и начал было говорить, но замолчал. Он поднял вверх руки и сжал кулаки, затем снова их разжал.

– Если бы охотник спросил меня об этом таким тоном, я бы ударил его. Но не тебя, Саноне, потому что ты умеешь заглянуть в душу любого из нас и узнаешь самые сокровенные мысли. С тех пор, как был уничтожен мой саммад, во мне живут два человека. Один из них все время гневается, хочет убивать, отвергает дружбу. Это Херилак, отвернувшийся от Керрика, когда ему потребовалась моя помощь. Но дело сделано. Если бы он был здесь, я бы нашел, что сказать ему. Но он ушел, умер на севере. Теперь, когда мы в этой долине окружены мургу, я чувствую, как мой гнев угасает, и я чувствую себя другим человеком. Может быть, это слишком поздно.

– Никогда не поздно пойти верной тропой Кадайра.

– Я не знаю вашего Кадайра, но в чем-то ты прав. Эрманпадар раздул искру, которая стала моей душой. Очень скоро моя душа засияет среди звезд.

– Тропа ведет нас в скалы, чтобы что-то увидеть. Мы можем только следовать по ней.

Костер погас. От него остались только тлеющие угли.

Ветер становился сильнее, звезды ярко сияли в чистом ночном небе. Саммады и саску спали, а мургу подходили ближе с каждым днем. Саноне посмотрел на опущенную голову Херилака и подумал, кто в этой долине будет встречать весну, когда появятся первые зеленые ростки, пробивающиеся из земли к свету.

Глава 42

Побережье Энтобана было похоже на темную тень на востоке в угасающем свете дня. Когда лодка приподнялась на гребне волны, стало возможным увидеть снежные вершины гор, все еще имеющие красноватый оттенок уходящего солнца.

Керрик посмотрел на Калалека и снова заговорил, на этот раз тщательно подбирая слова и стараясь держать себя в руках.

– Вода почти кончилась.

– Я не хочу пить.

– Но я хочу. Армун страдает от жажды. Мы должны идти к берегу и наполнить мешки водой.

Даже в сгущавшихся сумерках Керрик видел, как дрожь прошла по всему телу Калалека, а шерсть на его шее встала дыбом.

– Нет, – сказал Калалек и снова задрожал. – Это земля мургу. Я однажды видел их, убивал их. Никогда этого больше не повториться. Мне жарко. Мы должны идти на север.

Он налег на весло, парус захлопал, и они все подались назад. Керрика это еще больше разозлило, но Армун, положив свою руку на его, охладила этот гнев.

– Дай я с ним поговорю, – прошептала она. – Крик здесь не поможет. Ты в этом сам убедился.

– Тогда поговори с ним сама, – он отпихнул ее руку и пошел поправлять парус. – Убеди его. Нам нужна свежая вода.

Калалек вздрогнул от ее прикосновения. Армун подождала, пока дрожь не прекратилась.

– Много воды, – пробормотал он.

– Ты знаешь, что это неправда. Она скоро кончится, и тогда мы должны будем причалить к берегу.

– Земля на островах. Идти назад, а не к берегу.

Она заговорила с ним, как с ребенком:

– Мы не знаем, на каком расстоянии отсюда находятся острова. Духу ветра это не понравится. Не потому ли так долго нам дуют хорошие ветры?

– Не сегодня, не вчера.

– Тогда Дух услышал тебя, и он разгневается.

– Нет!

Калалек прижался к ней, потом сообразил, что делает, и запустил руки к ней под свободную одежду, чтобы они отдохнули на ее голой спине. Она не оттолкнула его: сейчас был не тот случай. Керрик не мог видеть, что происходило, в темноте. Они, несмотря на страх Калалека, должны причалить к берегу. Он теперь представлял собой настоящую проблему, потому что путешествие на юг выгнало из головы Керрика все темные мысли. Вместо этого они переместились в голову парамутана! Теперь Армун вместо Керрика должна была успокаивать его; она должна была быть сильной. Она знала, как это можно было сделать достаточно хорошо. Охотники тану и мужчины – парамутаны были очень похожи: быстро впадали в гнев, были яростными в борьбе, изливали целые потоки чувств. Но она должна быть терпеливой. Калалеку, как и Керрику перед этим, нужна была ее помощь. Его руки двигались по ее коже, опускались ниже спины, и она нежно их оттолкнула.

– Калалек не боится огромного уларуака, который плавает в северных морях, – сказала она. – Он лучший убийца уларуака, и сила его рук кормит нас всех.

– Да, – согласился он и снова потянулся к ней, но она отстранилась.

– Калалек убивает не только уларуака, он убил и мургу. Я видела, как он убивал мургу. Он – могущественный убийца мургу!