1.

Козлищев взошел на кафедру, положил на нее дипломат, ключиком отстегнул замки, достал стопку перфокарт, стянутых резинкой (она походила на пухлую колоду игральных карт). Затем задумчиво, ни на кого не глядя, постучал себя по груди, изогнулся так, будто балансировал на краю пропасти, резко выкинул правую руку вперед откуда-то из-под мышки, точно хватал ящерицу за хвост; его рука неожиданно застопорилась, повисла в воздухе и сделала обратное движение в глубь пиджака, точнее во внутренний карман, выдернув оттуда футляр с очками. Так же задумчиво он извлек очки из футляра. На душки очков была надета длинная цепочка. Сначала он повесил ее себе на шею, как надевают медаль спортсменам, потом водрузил очки на нос.

Птицын машинально следил за всеми этими манипуляциями, потому что они повторялись каждую лекцию и порядком всем надоели: студенты давно потеряли к ним всякий интерес. Все было как обычно. Вот сейчас Козлищев достанет из дипломата пакет с молоком и пластмассовый раздвижной стаканчик, нальет в него молока. Когда у него першило в горле, он, прежде чем продолжить разговор о литературе, жадно пил молоко. Носков, оказавшийся соседом Козлищева по подъезду в доме институтских преподавателей на "Юго-западной", клятвенно уверял, что Козлищев держит у себя на балконе козу и она будто бы регулярно гадит на соседа снизу. Этот сосед, по его рассказам, лично жаловался Носкову и обещал заявить в милицию, к тому же поставить вопрос ребром на заседании правления ЖСК о выселении Козлищева из его четырехкомнатной квартиры, которую он занимал совместно с женой и козой Земфирой.

Старательные девочки уселись поближе к кафедре, чтобы записать каждое драгоценное слово Козлищева. В институте он прослыл, непонятно почему, лектором от Бога, этаким вдохновенным витией, ораторский дар которого не полностью востребован публикой. Кроме того, девочки мозолили ему глаза, чтобы на экзамене он был с ними поласковей. По институту бродили легенды, что на экзаменах Козлищев - лютый зверь: приходит к восьми утра, а уходит в одиннадцать вечера вместе с гардеробщицей, давно точившей на него зуб. На экзамене Козлищев сбивал студентов с толку внезапными непредсказуемыми вопросами: "Кто ваши родители? Кем отец работает? Вы в каком месяце родились? Сестренка есть? У вас трехкомнатная квартира?"

Те, кто уселись повыше, приготовили кроссворды, книжки, вязальные спицы и клубки с пряжей - в этом было что-то умиротворяющее, прочное, как мир: Козлищев ораторствовал - девочки вязали.

Козлищев налил молока, убрал дипломат вниз, в глубину кафедры, как кукольник - куклу внутрь райка. С громким стуком похлопал он по кафедре пухлой перфорированной колодой. Это означало: внимание, начинаю! Победным жестом сдернул резинку со стопки. Так фокусник сдергивает тряпочку с пустого цилиндра, вытаскивая из него зайцев, кур, индюков - к блаженному восторгу зрителей.

- Общеизвестно, что творчество Пушкина 1820-1824 годов отличается своим откровенным и почти господствующим лиризмом! - завопил вдруг Козлищев пронзительным тенором.

Все вздрогнули. Козлищев сделал длинную паузу, лег грудью на кафедру, снял очки, мечтательно помахал ими перед лицом, белесым, веснушчатым, сморщенным, как печеное яблоко, встряхнул светло-русыми кудрями и с желчной ненавистью прошипел в аудиторию каверзные вопросы:

- Можно ли поэму "Руслан и Людмила" отнести к романтизму? Или, может быть, к предромантизму?

Тон его вопросов был угрожающим, тем более что каждый вопрос он сопровождал резким выбросом тела направо и налево, как бы ожидая ответа на первый вопрос с одной стороны аудитории, а на второй - с противоположной. Ответа не последовало ниоткуда.

Козлищев схватил первую перфокарту, опять водрузил очки на нос, уткнулся в перфокарту и забормотал (лекция, слава Богу, началась - все успокоились, взялись за вязание, книги, болтовню, кроссворды):

- Сразу же после появления поэмы в печати и рецензии "Жителя Бутырской слободы" она ставилась в прямую связь с романтизмом Жуковского. Воейков также причислил поэму к романтическому роду. С ним согласился Перовский, в котором сам Пушкин увидел единомышленника и считал его умней других критиков. Белинский не нашел в "Руслане и Людмиле" признака романтизма, считая ее подновленным классицизмом, связывая поэму со средневековым романтизмом. Однако Дмитрий Дмитрич Благой не согласился с критиком, справедливо отмечая, что в противовес "гармонической", "мистической", "дворцовой" романтике Жуковского, Пушкин создал новый тип романтики - ренессансной, земной, чувственной, материалистической...

Арсений Птицын с вялой иронией подумал, что спор о романтизме или предромантизме Пушкина настолько же актуален, насколько бешеная полемика ленинградской и московской фонологической школ о фонеме "Ы". Кажется, московская утверждала, что фонема "Ы" существует взаправду, а ленинградская с пеной у рта доказывала, будто фонема "Ы" есть только вариант фонемы "И".

Девятую аудиторию украсили зажигательными плакатами в связи с сегодняшним показательным концертом-зачетом по выразительному чтению. Птицын окидывал взглядом аудиторию и читал: "Словом можно убить, словом можно спасти, словом можно полки за собой повести" (Ник. Заболоцкий), "Доброе слово что глоток воды" (Пословица), "Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин" (Вл. Маяковский).

Рядом с Птицыным сидел Кукес, который успевал острить на два фронта: он шептал остроты на ухо Ксюше, сидевшей слева от него (они уже помирились), и тут же, повернувшись, повторял их Птицыну.

- Я русский бы выучил только за то, что им обложил меня слесарь в пальто.

- Почему в пальто? - искренне удивился Арсений. - Это что, униформа слесаря?

- Не поэт ты, Птицын! Не поэт... Тебе бы пользы всё... На вес кумир ты ценишь Бельведерский! Ты - логик. Поэтому не любишь анекдотов про армянское радио. Там особая поэзия. Кстати, хочешь свежий логический анекдот? Тебе должно понравиться...

- Валяй!

- Знаешь, чем отличается французский секс от польского и русского?

- Чем?

- Во Франции занимаются сексом. В Польше смотрят по телевизору, как во Франции занимаются сексом. А в России читают в газетах, как в Польше смотрят по телевизору, как во Франции занимаются сексом.

Кукес радостно захихикал, как будто сам был автором этого анекдота, щелкнул пальцами, снизу заглянул в лицо Птицына; не обнаружив никакой реакции, он повернулся в сторону Ксюши - та тихо смеялась. Кукес что-то пошептал ей на ухо.

- Ну, как анекдот? - поинтересовался он у Птицына, оторвавшись от Ксюши.

- Ты прав. Логичный! - отозвался Арсений.

- Хочешь еще один? Для мужчин... Ксюня, не слушай... Правда, он поэтичный... Кыся, закрой уши... Кыцой, я тебе говорю... Молодожены в первую брачную ночь. Муж говорит жене: "Милая, сейчас тебе будет больно! Потерпи..." Через некоторое время снова: "Милая, потерпи... Сейчас тебе будет немножечко больно..." Жена в нетерпении: "Милый, ну когда же мне будет больно?" - "Вот щас как дам в рожу, так и будет больно!" Ха-ха... А знаешь, есть еще один вариант концовки...

- Молодые люди! Да... да ... Я к вам обращаюсь... Вы мне мешаете. Я вам... вам говорю, девушка в розовом шарфе! Я сказал что-то смешное? Подойдёте ко мне после лекции с вашим конспектом! Если сделаю еще одно замечание, соберёте свои вещи и выйдете... Тогда на моих лекциях прошу не появляться. Только через деканат!..

Козлищев прожигал взором несчастную Ксюшу. Та густо покраснела и уткнулась в тетрадочку, делая вид, что лихорадочно записывает. Кукес тоже перепугался, притих. Он снова стал похож на ощипанного петуха. Тягостная колючая тишина разлилась по аудитории. Девочки перестали вязать. Мальчики оторвали глаза от книг. И только лесбиянка Шопина, сидевшая впереди и левее Птицына (ее фамилию институтские остряки регулярно озвончали), по-прежнему тискала свою подругу - пассивную и кроткую Красных, пухленькую и приземистую брюнетку с губками "бантиком", похожую на тумбочку, покрытую ажурной белоснежной салфеткой с вышитым розовым слоником.