С Андреем Владимировичем познакомился осенью 1991 года, когда работали над программой действий российского правительства. Он неоднократно заходил к нам на огонек на 15-ю дачу, интересовался нашей работой. Не знаю, в какой степени это было взаимно, но я сразу проникся к нему симпатией. Интеллигентный, умный парень. Можно было посочувствовать его нелегким проблемам. Полная неопределенность статуса. Что такое МИД России при формально сохраняющемся Союзе, никто не понимает. Страна в тяжелейшем положении, не платит по своим долгам. Чтобы избежать голода, срочно нужны новые кредиты. Традиционные претензии на имперское величие находятся в разительном контрасте с реалиями государственного банкротства.
Надо признать, что при всех трудностях и просчетах во внешней политике 1991-1993 годов Козыреву удалось поразительно легко решить проблемы правопреемства России по отношению к Советскому Союзу и, как будто ничего не случилось, занять прежнее место в Совете Безопасности ООН. Постепенно, в очень нелегких условиях, удалось добиться позитивных сдвигов в отношениях с Западом, сделать в октябре 1993 года серьезный шаг к нормализации отношений с Японией. К концу 1993 года на фоне некоторой внутриполитической и экономической стабилизации в России и преодоления кризиса двоевластия можно было говорить о том, что самые острые проблемы, порожденные распадом Советского Союза, российской дипломатией в целом решены. За три года Козырев завоевал немалый международный авторитет, для многих стал символом новой внешнеполитической стратегии России, ориентированной на интеграцию в европейские структуры, систему союзов с рыночными демократиями.
Да, без сомнения, крупные просчеты были допущены в политике на Балканах, в отношениях с государствами, сформировавшимися на базе республик бывшего Советского Союза. Министерство иностранных дел очень медленно осваивалось с этой необычной для него сферой отношений. Но и здесь прогресс был очевиден. Хаос в государственных отношениях, при котором, используя традиционные межведомственные связи, государства Содружества умудрялись выбивать у того или иного российского ведомства односторонние уступки, постепенно уходил в прошлое.
Главной слабостью Андрея Козырева на посту министра иностранных дел, как мне кажется, было то, что он очень хотел быть министром иностранных дел. А это именно то качество, на которое у Бориса Николаевича Ельцина абсолютный нюх: как только он замечает, что высокопоставленный чиновник из его окружения держится руками и ногами за свое кресло, тот немедленно теряет его уважение, а вместе с ним и возможность отстаивать свою личную позицию. И превращается в зависимого исполнителя чужой воли.
Не избежал этой участи и Андрей Козырев, который постепенно начал изменять свои убеждения вместе с изменением генеральной линии власти. Думаю, что именно череда компромиссов и уступок и подвела Андрея Козырева к решению, принятому им в декабре 1994 года, когда в знак солидарности с начатой чеченской войной он демонстративно отмежевался от демократов и вышел из фракции "Выбор России". Отставку свою он таким образом не предотвратил, а лишь отсрочил. А вот репутацию человека, твердо стоящего за определенный стратегический путь России, утратил.
Но вернусь к раскрутке чеченских событий. Поначалу кажется – еще есть шанс избежать войны. Черномырдин принимает чеченских представителей, декларируя готовность к диалогу, есть надежда, что обойдется схемой демонстрации "большого кулака" как базы для конструктивных переговоров. Но вместо этого – неожиданный ультиматум Николая Егорова с предложением Дудаеву срочно прибыть в Моздок для подписания акта о сдаче оружия. Партия войны явно убеждена, что силовое решение – самое быстрое и эффективное. Война! Буксующая военная машина, страшный, кровавый итог новогоднего штурма Грозного, бомбежки по площадям, гибель тысяч мирных, ни в чем не повинных людей. Все так, как мы предполагали, только еще страшнее.
Начало чеченской войны накладывается на тяжелый экономический кризис. Плоды борьбы с "рыночным романтизмом" и "монетаризмом" налицо. Правительство не сумело воспользоваться и созданными осенью-зимой 1993 года предпосылками стабилизации, опасно ослабило бюджетную и денежную политику. К лету 1994года в полной мере ясно -крупномасштабная денежная эмиссия и быстрое разбухание денежной массы неизбежно взорвут финансовую стабильность осенью. В августе резко возрастает спрос на валюту, Центральный банк делает одну ошибку за другой. К сентябрю вложения в доллары становятся намного эффективней, чем в рублевые активы. Рост спроса на конвертируемую валюту приобретает взрывной характер. Центральный банк, валютные резервы которого истощены, умывает руки, уходит с рынка. Затем – резкое падение курса рубля, нарастание новой волны инфляции. Все результаты стабилизационных усилий осени 1993 года перечеркнуты. После "черного вторника" президент снимает председателя Центрального банка Виктора Геращенко, исполняющего обязанности министра финансов Сергея Дубинина и заместителя председателя правительства Александра Шохина. Первым вице-премьером по экономике назначен Анатолий Чубайс.
После начала чеченской войны происходит дальнейшее углубление экономического кризиса. Горящий Грозный – не лучший фон для стабилизационной политики. Рынки явно не верят в то, что вновь пропланированная линия на стабилизацию будет выдержана. Правительство, поставившее своей целью снижение к концу 1995года инфляции до 1 процента в месяц, в начале этого года занимает деньги
под 350-400процентов годовых.
Уже в ходе чеченской войны несколько раз встречаемся с Анатолием Чубайсом, думаем, что делать – должен ли он оставаться в правительстве? Советуемся с Сергеем Ковалевым, обсуждаем на фракции. Выбор тяжелый: оставаться в правительстве – значит, неизбежно нести моральную ответственность за происходящее. Уйти в условиях тяжелейшего финансового кризиса, когда буквально дни отделяют страну от полной утраты валютных резервов, – граничит с капитулянтством.
Не знаю, что бы сделал я, если бы в это время еще оставался в правительстве, продолжал бы исполнять обязанности первого вице-премьера, ответственного за экономическую политику? Наверное, все-таки подал бы в отставку. В знак протеста против войны в Чечне. У Анатолия другая роль. К этому времени он в меньшей степени связан с неэкономическими аспектами политики правительства. У него роль специалиста-профессионала, ответственного за определенный важный участок работы. Взвешивая все "за" и "против", приходим к солидарному решению: Чубайс должен остаться и попытаться сделать все возможное для того, чтобы переломить негативную экономическую конъюнктуру, защитить рыночные механизмы, попытаться и в этой ситуации проводить осмысленную экономическую линию.
Между тем, в экономике Чечня поставила правительство перед жесткой альтернативой. Ясно, что за эту авантюру придется платить, и платить немало. Есть два пути: перечеркнуть все, что было намечено в конце осени – начале зимы 1994 года в плане осуществления стабилизационной политики, вернуться к крупномасштабным заимствованиям у Центрального банка, использованию печатного станка и тогда смириться с раскруткой инфляции, вынужденным отказом от конвертируемости рубля, пойти по дороге административного регулирования цен, начать в условиях войны формирование военной экономики. Или же – предпринять резкое сокращение расходов по всем статьям, заплатить за войну сжатием бюджетной сферы, дальнейшим сокращением и без того крайне низких доходов россиян, занятых в системе образования, здравоохранения, науки, культуры. Вновь выбор между катастрофическим и плохим вариантом. Правительство выбирает меньшее зло.
Потом становится ясно: стабилизационные усилия дали результат, инфляция к лету идет вниз, валютный курс стабилизируется, валютные резервы начинают расти. Но цена стабилизации в условиях войны очень высока. Падение реальных доходов зимой 1995 года рекордно с начала 1992 года, вся бюджетная сфера в состоянии хронического кризиса. Если неудачи экономической политики 1994 года, осенний всплеск инфляции существенно поколебали базу поддержки Ельцина, то непопулярная и неэффективная чеченская кампания еще более радикально изменила общественное настроение.
