Ничего этого не случилось. Угроза голода и холода не стоит. Мы прошли этот тяжелейший период адаптации к реформам без крупных социальных катаклизмов. При всех разговорах о массовом недовольстве реформами нам удалось сохранить социальную стабильность в стране.

Парадоксально, но факт: за десять месяцев тяжелейших реформ число потерь времени от забастовок в промышленности сократилось в 6 раз по сравнению с 1991 годом. Все труднее вывести людей на митинги, демонстрации протеста. Если в апреле состоялось 152 забастовки со 154 тысячами участников, то в октябре – лишь четыре с тремя тысячами участников. При всей, огромной тяжести преобразований, при всех трудностях того пути, который приходится пройти, российский народ оказался намного умнее и прозорливее, чем о нем думают не слишком уважающие его политики. Он точно понимает необходимость преобразований и готов трудиться, готов работать, а не раскачивать лодку нашего собственного благополучия.

Нашей задачей было обеспечить реальный старт приватизации, перейти от слов к делу. Не всего удалось добиться. Мы немного отстаем от выполнения заданий по программе приватизации на 1992 год, видимо, по объему она не будет выполнена. По тому, как идут дела, ясно, что к концу 1992 года будет приватизировано около 40 тысяч предприятий, то есть мы делаем еще медленные, слабые, но уже реальные шаги к формированию многосекторной экономики.

Проблемой, определяющей то, насколько нам удастся пройти этот год без серьезных, катастрофических катаклизмов, была проблема валюты и взаимодействия с международным финансовым сообществом. Мы вынуждены были начать реформы с нулевыми валютными резервами, с абсолютно неуправляемым союзным долгом, с обязательствами выплатить в 1992 году около 20 миллиардов долларов задолженности, на обеспечение которой не было денег, с острой потребностью в важнейших ресурсах, поступающих по импорту… В результате сложных переговоров нам удалось добиться реальной фактической отсрочки выплаты задолженностей и вместо 20 миллиардов выплатить примерно полтора миллиарда долларов, не остановив вместе с тем ни импорт, ни поток новых кредитов. За год мы получили возможность привлечь примерно 14 миллиардов долларов в виде двусторонних кредитов и кредитов международных финансовых организаций и на этой основе, особенно весной прошлого года, профинансировать критический импорт, в первую очередь импорт зерна, а также медикаментов, ряда важнейших комплектующих изделий. Если бы этой возможности не было, нужно вам сказать честно, угроза голода весной 1992 года была бы абсолютно реальной, а падение поголовья крупного рогатого скота сейчас составляло бы не 3 процента, а как минимум 40 процентов.

Что в первую очередь не получилось, по нашему мнению?

Наибольшие неудачи постигли нас в области финансовой стабилизации и в области политики укрепления рубля. Мы надеялись, что меры жесткой финансовой и денежной политики позволят из месяца в месяц снижать темпы инфляции, повысить реальный курс рубля по отношению к доллару, зафиксировать его на реалистичном уровне и перейти к конвертируемости рубля по фиксированному курсу.

В течение первых месяцев казалось, что мы близки к достижению этой цели, темпы увеличения денежной массы росли медленно, бюджет был фактически сбалансированным, темпы инфляции от месяца к месяцу снижались, курс рубля к доллару рос. К сожалению, с июня произошло существенное ослабление и кредитно-денежной, и финансовой политики, резко пошли вверх темпы роста денежной массы. За эти 4 месяца она увеличилась почти в 2,5 раза. Естественно, это немедленно сказалось на валютном курсе, сломало тенденцию к его снижению, а с характерным двухмесячным лагом привело и к перелому динамики цен, резкому всплеску их роста, начиная со второй половины августа. Здесь, без всякого сомнения, нас постигла тяжелая неудача, опасная и в сегодняшней ситуации, и для перспектив реформы…

Как выглядит ситуация сегодня? Она действительно очень и очень тяжелая, я бы сказал – критическая. Реальная тяжесть настолько серьезна, что мне трудно понять, зачем помощникам глубокоуважаемого председателя пришлось для ее демонстрации прибегать к цифрам, которые не совсем точно соответствуют действительности. Скажем, посмотрев в статистический сборник, который, я надеюсь, вам роздан, нетрудно убедиться, что спад жилищного строительства за десять месяцев составляет не две трети, а двадцать семь процентов. Нетрудно заметить и то, что капитальные вложения в народное хозяйство составили не 17 миллиардов, а триллион пятьсот миллионов. На народное образование выделен не 21 миллиард, а 600 миллиардов. И так далее. Я не буду множить список подобного рода недоразумений.

Если необходимо продемонстрировать реальную тяжесть сегодняшнего экономического положения, это можно сделать вполне реальными, соответствующими действительности цифрами. И здесь, пожалуй, самое серьезное-это действительно предельно высокие, очень опасные темпы инфляции. К октябрю, в результате ослабления кредитно-денежной политики, мы вышли на уровень инфляции, соответствующий 25 процентам в месяц. Это уже близко к 50 процентам – технической границе гиперинфляции, когда начинаются резкое ускорение обращения денег, нерегулируемое бегство от них, общее разрушение денежного обращения с фатальными последствиями для целостности экономики и государства. Именно поэтому осуществление последовательной антиинфляционной политики по-прежнему остается важнейшим в деятельности любого ответственного правительства.

Можно, разумеется, приводить и другие пугающие цифры. Но можно увидеть и цифры, свидетельствующие о начавшихся слабых, но позитивных сдвигах, обратить внимание на то, что с августа кризис приобретает все более структурный характер, что на протяжении трех месяцев устойчиво идут вверх темпы производства ряда важнейших товаров народного потребления.

Однако, в общем, дело ведь не в том, чтобы пугать себя страшными цифрами катастрофы или утешать наметившимися позитивными сдвигами. Гораздо важнее ответить на вопрос, что же нам делать для того, чтобы стабилизировать ситуацию, взять ее под контроль, для того, чтобы заложить основы оздоровления экономики.

Во вчерашнем выступлении Руслан Имранович Хасбулатов сформулировал свой диагноз тех альтернатив, которые стоят сегодня перед Россией, того экономико-политического выбора, который предстоит сделать. Суть его такова. Есть две модели: монетаристская американская, и социально ориентированная европейская (скандинавская). Надо выбрать, в каком обществе мы хотим жить (в скандинавском или американском), и, исходя из этого, строить экономическую политику в России в ближайшее время.

При всем желании мне пока очень трудно соотнести эту альтернативу с теми тяжелыми практическими проблемами, которые каждый день приходится решать российской экономике…

Конечно, если мы будем очень хорошо и очень успешно работать, сумеем сформировать многосекторную экономику, покончить с всевластием чиновничества, всерьез открыть широкую дорогу предпринимательству, интеграции нашей страны в мировой рынок, то через три-пять лет, может быть, нам действительно придется обсуждать, какой же мы хотим иметь тип общества – американский или скандинавский. Пока, к сожалению, я не могу столь высоко оценить результаты нашей работы.

Попробуем, однако, сосредоточиться на тех практических вопросах, по которым у нас возникают разногласия с Верховным Советом. Естественно, что, во-первых, они возникают в связи с утверждением бюджета на 1992 год. Верховный Совет принимает и записывает в бюджет дополнительные расходы на 1300 миллиардов рублей. Что это – социально ориентированная политика и рыночная экономика? Результатом является резкое обострение бюджетных проблем практически во всех регионах, кризис региональных бюджетов, резкое увеличение расходов федерального бюджета и его обязательств, резкое увеличение денежной массы с июля-августа и ускорение инфляции начиная со второй половины августа. Если это называется социально ориентированной, рыночной экономикой, то, прошу прощения, Людвиг Эрхард перевернулся бы в гробу. Подобного рода решения, к сожалению, изучают совсем в другом разделе теории, там, где речь идет об экономике популизма, о проблемах хронической бедности и застойной слаборазвитости.