В ноябре, воспользовавшись предоставленными президенту дополнительными полномочиями, мы попытались сразу решить эту проблему – подготовили указ, переподчиняющий ЦБ президентской власти. Пробный выстрел оказался на редкость неудачным, указ немедленно был заблокирован Верховным Советом, причем практически единогласно. Поняли, что кавалерийской атакой обеспечить контроль
над банком не удастся, надо искать возможности совместной работы. Руководство банка неожиданно для нас оказалось готовым к взаимодействию. Довольно быстро сам Григорий Матюхин предложил назначить одного из ключевых членов нашей команды, Сергея Игнатьева, заместителем председателя ЦБ, дал ему возможность вести работу, направленную на формирование системы корреспондентских счетов с республиками, курировать вопросы, связанные с общеэкономической политикой банка. При подготовке отделения рублевой зоны он оказался очень полезным союзником.
Первые месяцы 1992 года Центральный банк ограничивает объемы прироста кредитов коммерческим банкам. Каждый шаг вперед в повышении процентной ставки дается с боем, работать с Матюхиным непросто. В разгар важных переговоров он может внезапно куда-то исчезнуть, провалиться, как сквозь землю. И тем не менее, видно: курс на стабилизацию денежной системы он поддерживает и готов проводить.
В это время главная проблема ЦБ, то, за что ему больше всего достается, – платежный кризис, резкий рост объема неплатежей в народном хозяйстве. Проблема, в общем-то, встречающаяся во всех постсоциалистических странах, но в России она усугублена перестройкой системы расчетов, которая приходится на самые ключевые месяцы реформы. Г.Ма-тюхин попадает под пресс нарастающей критики, а тут еще скандал с чеченскими авизо. Становится ясно – дни его на посту председателя ЦБ сочтены. Надо искать другую кандидатуру, попробовать провести ее через Верховный Совет.
Веду переговоры с нашими сторонниками в Верховном Совете, пытаюсь понять, какие кандидатуры смогут пройти через его сито. Советуюсь с Павлом Медведевым, который руководит банковским подкомитетом. Ответ неутешительный – на его взгляд, кандидатуры Бориса Федорова и Сергея Игнатьева для депутатов абсолютно неприемлемы. Консультации с другими парламентариями эту оценку подтверждают. Называют, как правило, людей, работа с которыми для нас будет практически невозможна либо крайне сложна. Но одна кандидатура, имеющая серьезные шансы получить поддержку большинства Верховного Совета, заставляет задуматься. Это Виктор Геращенко, последний председатель Госбанка СССР. Знаю его довольно давно как одного из самых квалифицированных банкиров, занимавшихся внешнеэкономической деятельностью. Он много работал в системе загранбанков и во Внешэкономбанке СССР. Назначенный возглавлять Госбанк Советского Союза в самый разгар бюджетной и банковской войны между республиками и центром, он пытался поддержать банковскую систему на плаву и активно противостоял недопустимой здесь анархии. Приглашаю В.Геращенко поговорить. Общее впечатление: работать готов, хочет, знает, как поправить дело со сроками расчетов, заверяет в том, что будет тесно взаимодействовать с правительством.
Принимаю решение поддержать его кандидатуру. Видимо, это самая серьезная из ошибок, которые я допустил в 1992 году.
Утвержденный Верховным Советом, Геращенко действительно довольно быстро показал себя квалифицированным управленцем, сильным организатором. Банк при нем стал работать намного более четко, слаженно, снизились сроки прохождения платежных документов. Но все это перекрывалось одним фундаментальным негативным фактом: Виктор Владимирович категорически не был готов понять аксиомы банковского управления экономикой в условиях инфляционного кризиса. Он был искренне уверен в том, что, увеличивая темпы роста денежной массы с помощью эмиссии, можно поправить положение в экономике. Много раз впоследствии слышал от него примерно следующее рассуждение: ну, смотрите – цены выросли в 4 раза, а денежная масса только в 2, значит, денег в экономике не хватает, значит, производство падает именно из-за нехватки денег, давайте увеличим темпы роста денежной массы, предоставим кредиты республикам, предприятиям. Спорил с ним, приводил контраргументы, доказывал порочность подобной политики, доказывал общеизвестное – падение спроса на деньги как раз и является естественной реакцией на инфляционный кризис, масштабную денежную эмиссию. Но переубедить человека, у которого сложились твердые, укоренившиеся представления о взаимосвязях в рыночной экономике, очень непросто. Внутренне он не мог принять иную точку зрения. Пример В.Геращенко – одно из ярких свидетельств того, что качества, необходимые для коммерческого банкира и для руководителя Центрального банка, принципиально различны.
Результаты порочной политики ЦБ не заставили себя ждать, темпы роста денежной массы резко пошли вверх, и страна оказалась на грани гиперинфляции. Потом, в сентябре-октябре, когда стало ясно, что реакцией экономики на денежную экспансию стал не подъем производства, а резкое падение курса национальной валюты и ускорение роста цен, эмиссионный энтузиазм Виктора Владимировича пошел на убыль. Нам удалось с большим трудом снова начать мучительный процесс финансовой и денежной консолидации. Но и впоследствии было очевидно, что внутренне Геращенко не верит в эффективность контроля над инфляцией с использованием денежных регуляторов. Проводить же стабилизационную политику с руководителем главного банка страны, который не приемлет самую суть этой политики, – занятие на редкость малопродуктивное.
Серьезные разногласия правительства и ЦБ, просчеты в проводимой денежной политике послужили распространению слухов о том, что Геращенко сознательно вредит президенту, правительству, играет на руку оппозиции. Честно говоря, никогда во все эти теории заговора не верил, был убежден: он просто не понимает, как связаны друг с другом цены, процентная ставка, валютный курс, денежная масса в условиях рыночной экономики и свободных цен.
Задним числом, зная, какими издержками обернулась несогласованная работа банка и правительства для российской экономики, пытаюсь понять: а что же можно было сделать иначе в мае-июне 1992 года, когда решали вопрос о руководителе Центрального банка? Свобода маневра ведь была минимальной. И все же, наверное, самым разумным было бы поддержать Г. Матюхина, попытаться предотвратить его отставку. Все его организационные промахи с лихвой окупались главным – он понимал основные задачи ЦБ в условиях инфляционного кризиса.
В июле-августе 1992 года Центральный банк начинает операцию по взаимозачету долгов и резко увеличивает объемы кредитования. Темпы роста денежной массы, удерживающиеся в январе-июне на уровне 9-14 процентов в месяц, переваливают за 25 процентов. Как обычно, в подобных ситуациях первый симптом изменения денежной политики – перелом в динамике валютного курса. До середины
мая курс доллара снижался. До середины июня сохранить эту тенденцию удается уже лишь ценой все больших валютных интервенций Центрального банка, продолжать которые при скромных валютных резервах и изменившейся финансовой ситуации становится бессмысленным. С середины августа, когда, со стандартным месячным отставанием, созданная в июле рублевая масса обрушивается на валютный рынок, курс доллара по сравнению с рублем резко взмывает вверх.
В конце этого же месяца обозначаются негативные перемены в динамике продовольственных цен.
Непосредственным импульсом к этому служит резкое повышение закупочных цен на зерно нового урожая, но фундаментальная причина – перелом денежной политики. Угроза гиперинфляции, развала денежного обращения, утраты всех результатов политики реформ становится очевидной.
Ведя тяжелые арьергардные бои на стезе денежной политики, не упускаю из виду и проблему приватизации, без которой реформы обречены на провал. Осенью 1991 года, формируя предложения по составу правительства, подбирая людей на ключевые министерские посты, я поначалу хотел поручить Анатолию Чубайсу, в то время советнику мэра Санкт-Петербурга А.Собчака, структурную политику: бывший Госплан, Министерство экономики. И все же опыт коллег по реформам в странах Восточной Европы подсказывал – наиболее трудоемким и конфликтным участком станет приватизация, а значит, именно здесь нужен руководитель высокого класса, Чубайс подходил для этого по всем статьям.
