Китайская сторона согласилась с курсом на исключение "серой растаможки" в торговле, при этом было заявлено: "Ключом к сохранению китайско-российских отношений является следование принципу взаимной выгоды и обоюдного выигрыша, укрепление экономической основы стратегического партнерства и взаимодействия добрых соседей, старт которым был дан в 1996 году".

     Подводя итоги визита, президент Медведев подчеркнул "позитивные тенденции", а в речи Си Цзиньпина прозвучали слова о "взаимной прагматичности" развития российско-китайских отношений.

      ПРАГМАТИКА ПРАГМАТИКОЙ, а нынешнее состояние российско-китайских отношений весьма напоминает отношения между СССР и Германией накануне Второй мировой. Стороны всячески демонстрируют дружбу, подписывают договоры о добрососедстве и сотрудничестве, проводят совместные военные манёвры, наращивают объемы торговли. Но при этом никакого доверия между ними нет, каждая из сторон преследует исключительно свои цели, что облегчает работу общего врага на конфликт между ними.

     Плодами жертвенной Победы советского народа в Великой Отечественной войне в конечном итоге, после расчленения Советской России, воспользовался "мировой финансовый интернационал", базирующийся в США. События XXI века развиваются по схожему сценарию, только вместо Германии противовесом Новой России "назначен" Китай.

     В 1939 году при подписании Московского договора ("Пакт Молотова—Риббентропа") ни одна из сторон не была искренней и не собиралась его исполнять в долгосрочной перспективе. Так же и в российско-китайских договоренностях от сентября 2009 года о совместном освоении ресурсов Сибири и Дальнего Востока нет искренности и долгосрочных намерений превратить слова в реальные дела.

     Причина тут прежде всего в том, что США после расчленения Советской России и ослабления отечественного военно-политического потенциала, а возможно, и ранее, ещё со времен "перестройки", рассматривают Дальний Восток и Сибирь как зону своего будущего политического и экономического влияния и как стратегический "неприкосновенный" резерв природных ресурсов. США незримо, а порой и весьма зримо присутствуют при формировании и осуществлении российского внешнеполитического курса — особенно на китайском направлении. Возможно, именно поэтому в начале 2000-х годов был остановлен процесс развала РФ — чтобы не допустить Китай к стратегическим запасам Сибири. Но "вашингтонский обком" вполне осознает историческую неизбежность окончательной схватки с КНР за политическое и экономическое господство в мире, а также — ту первостепенную роль, которую способен сыграть в этой схватке потенциал российских Дальнего Востока и Сибири. Поэтому США, даже находясь в режиме "позитивного сотрудничества" с Китаем, никогда не допустят, чтобы российское сырье и топливо пошли на наращивание совокупной мощи Китая. И очень похоже на то, что вся история с Ходорковским и ЮКОСом, при всех своих внутриполитических аспектах, имела в основе именно этот геостратегический подтекст.

     Очень многие китайско-российские проекты за последнее время были свернуты или заморожены. В их числе можно назвать строительство китайского делового центра "Хуамин" в Москве, возведение китайского квартала "Балтийская Жемчужина" в Петербурге. Не говоря уже об ударах по китайским поставкам через упразднение Черкизона, которые стоили китайским предпринимателям порядка 15 млрд. долл. А, как известно, все предприниматели в КНР тотально зависят от государственных банков. Аналогичная ситуация сформировалась и с поставками углеводородов. Предполагалось, что нефтяная "труба" дойдет до границы КНР еще в 2005 году. Но она по каким-то странным и необъяснимым причинам застряла на неопределённый срок — точно так же, заметим, как и передача Индии российского авианосца "Адмирал Горшков" ("Викрамадитья"), способного слегка изменить баланс сил в Индийском океане не в пользу США.

     Вообще-то, упомянутая выше нефтяная "труба" из Восточной Сибири (проект ВСТО) — не заслуживающая внимания мелочь, поскольку реальное российско-китайское сотрудничество в сфере энергетики должно включать в себя не только и даже не столько двухсторонние договоры, сколько реализацию долгосрочных проектов в Центральной Азии и в Каспийском регионе, чего, разумеется, нет и при нынешней ситуации быть не может — тем более, что в РФ отсутствует Госплан, Минэкономразвития принципиально не желает, да и не в состоянии ничего делать в сфере реальной экономики, а олигархические структуры либо напрямую находятся под контролем западных инвесторов, либо не заинтересованы портить отношения с США.

     Для стратегического прорыва во взаимоотношениях с КНР нужен целый ряд фундаментальных решений Кремля. В их числе: выделение серьезных финансовых средств, смена кадрового состава во многих ведомствах, имеющих прямое отношение к сотрудничеству с КНР. Но главное — изменение ядра собственной экономической политики с действующего ныне "монетаризма" на регулируемый государством рынок с индикативным планированием. Отсюда и следует необходимость принятия четкого решения относительно углубления кооперации с КНР, прежде всего на идеологической основе двух "незападных цивилизаций". Всё это полностью отсутствует. И Пекин, в типично китайской манере направивший "наследника" своего первого лица в РФ, чтобы продемонстрировать серьёзность своих намерений, лишний раз сможет убедиться в том, что слова кремлевских политиков о сотрудничестве принципиально не конвертируются в дела. А кто будет отвечать за последствия таких действий?

      СЕЙЧАС В РОССИИ — как бы сама собой, стихийно — разгорается кампания по тотальной дискредитации Китая, не говоря уже о возможности заключения геостратегического союза с ним. Аргументация здесь до унылости проста и примитивна, хотя — надо отдать должное разработчикам оной — воздействует вполне эффективно и на российскую общественность в целом, и на сами "верхи".

     Во-первых, используется избитый мальтузианский тезис о том, что огромное население Китая под давлением потребностей в ресурсах, воде и пашне обязано искать для себя новые территории, новое "жизненное пространство", и это создает для России пресловутую "желтую опасность".

     Во-вторых, вводится тезис о принципиальной несовместимости Китая и России, которые принадлежат к разным "цивилизационным матрицам".

     В-третьих, исподволь намекается и на идеологическую несовместимость, на "красную опасность", на коммунистическую сущность Китая, которая неизбежно будет противопоставлена "демократическому содержанию российской политической системы". Что, в свою очередь, должно вызывать в отечественных "верхах" страх перед тем, что разрушительная деятельность "реформаторов-рыночников" в случае возникновения российско-китайского геостратегического альянса будет оценена по советским законам и караться по китайским нормам.

     Ведь именно здравствующий ныне Чубайс и уже почивший Гайдар со товарищи несут полную ответственность за нарастающую деградацию России за последние двадцать лет. И эта тенденция отнюдь не изменилась сейчас. Вкупе с разлагающим населением телевидением и разрастающейся наркоманией реформы, скажем, Вооруженных Сил и МВД, продолжение приватизации, разгром систем образования и здравоохранения неизбежно подтачивают основы государства и страны в целом.

     Между тем, чем слабее становится наша страна, тем больше вероятность её превращения в привлекательный "пирог" для других. В отношении же КНР расчёты показывают, что его внутренние ресурсы вполне достаточны для того, чтобы прокормить свое население, а исторически китайцы двигались всегда на юг. Более того, их нынешняя стратегия основывается на освоении минерально-сырьевых ресурсов в Африке, на Ближнем Востоке, в Австралии и Латинской Америке. Сибирь же для китайского капитала — далеко не основной и весьма дорогостоящий инвестиционный проект.