Компания Суперболт предлагает нержавеющий трос 7 по низким ценам с доставкой по Москве.

КОГДА ВЕЛИКИЙ РУССКИЙ ПИСАТЕЛЬ Николай Гоголь создавал своего “Тараса Бульбу”, в русском обществе долг солдата, долг офицера, долг гражданина был неизмеримо выше личных страстей. И всеми воспринималось однозначно как предательство поведение младшего сына Тараса Бульбы Андрия, прельстившегося чарами ветреной полячки. Никто тогда бы не посмел создать версию благородного Андрия, ради великой любви забывшего о Родине, о долге, о товариществе. И всем были понятны слова Тараса: “Так продать, продать веру? Проклят тот и час, в который ты родился на свет!”.

Когда спустя более чем сто лет великий русский писатель Валентин Распутин познакомил читателя со своим романом “Живи и помни”, в русском советском обществе тоже долг солдата, долг офицера, долг гражданина был неизмеримо выше личных страстей. И всем понятно было предательство Андрея Гуськова, вослед за Андрием гоголевским — ради жены Настены, ради домашних радостей — дезертировавшего с фронта, бросившего товарищей, презревшего долг воина. Никто тогда бы, в начале семидесятых годов, не посмел создать версию о миролюбивом пацифисте Андрее, воткнувшем свой штык в землю во имя великой любви к Настене. Помню, в те годы, совсем иной еще Виктор Петрович Астафьев говорил мне: “Мы, фронтовики, не смогли бы написать “Живи и помни”. Ведь при всем осуждении Андрея, Валентин Распутин стремится понять его поведение. А мы бы его сразу к стенке, без разговоров…”

И вот на пороге третьего тысячелетия нам, русским зрителям, наконец-то предлагается иная версия поведения офицера. Отрицая соборность, коллективизм, долг перед товарищами, отрицая безусловное подчинение присяге, воспевается индивидуалистическое, личностное поведение человека, необремененного рамками закона и долга. Третья версия Андрия. Поразительно, что автор этой версии, выдающий себя за патриота России и певца русского офицерства, самовлюбленно воспевающий свое столбовое дворянство, — кинорежиссер Никита Михалков. Вдруг вспомнилось, что и его отец тоже дворянству изменил, да еще как — перешел в стан заклятых атеистов, пламенных большевиков. Так что с понятиями долга у Михалковых давняя путаница. Похоже — традиционно — долг перед семейным кланом, обслуживание своих прихотей и страстей у Михалковых выше, чем присяга, чем служение гимну, чем исполнение общественного долга.

Вот и само поведение Никиты Михалкова соответствует тому, что он исподволь проповедует в фильме “Сибирский цирюльник”. Как должен себя вести дворянин, офицер, человек чести, подчиняющий свои порывы правилам морали, высокой этики, когда к нему приводят плененного, скрученного, согнутого противника? Даже не каждый жандарм, не каждый гестаповец и не каждый энкавэдэшник будет бить ногой в лицо закованного, растерзанного узника. В конце концов на это существуют палачи и охранники… Лицемерие, конечно, но дворянин сам не порет своих крепостных на конюшне, а дает приказ на то обученным слугам, из того же холопского рода… Но были же и тогда Салтычихи, были и в дворянстве любители самолично постегать дворовых. Этакая форма тайных сексуальных пороков, которую все же не выпячивали и перед знатными гостями не демонстрировали…

Коллективистская этика, дворянская мораль, определенные общественные правила игры не позволяли воспевать свои личные страсти и тешить свои личные обиды на виду у всех.

Поэтому, когда в Центральном Доме кино перед телекамерами Никита Михалков не постеснялся ударить ногой, обутой в тяжелый кованый ботинок, прямо в лицо худенького, тщедушного паренька, запустившего в него из зала яйцом и после этого схваченного и уже полурастерзанного дюжими охранниками, и подведенного с закрученными за спину руками к сановному патриоту и “спасителю русского кино”, — Никита Михалков наглядно демонстрировал здесь, прежде всего, идеологию своего фильма, идеологию крайнего индивидуализма. Этим своим поступком он отказался от своего дворянства, подобно отцу, он отказался и от монархизма, от рыцарства, от офицерства. Вообще-то, дворянский суд чести, если такой существует ныне, должен был бы публично осудить поведение Михалкова, ибо у миллионов зрителей подобное зверство самодура соотносилось с повадками русского дворянства, за что ему и отомстил русский народ в незабвенном семнадцатом году... Правды ради скажем, что не жиды жгли дворянские усадьбы по всей России, не они поднимали на вилы образованнейших дворянских интеллигентов, а поротые из поколения в поколение, продаваемые поштучно и оптом, проигрываемые в карты русские крестьяне. И довели их до такого беспощадного бунта породистые михалковы.

Почему-то министр иностранных дел Германии Йошка Фишер не последовал примеру Никиты Михалкова и не стал забивать ногой своего “зеленого” соратника, запустившего в него краской. То ли дворянства Йошке не хватило — привычки бить столетиями своих крепостных, то ли правила общества, кодекс поведения соблюдает…

Этим и отличается их западный индивидуализм, пронизанный дисциплинарными правилами поведения и потому не разрушительный для общества, от нашего ныне рождаемого и воспеваемого за государственные же деньги дикого русского индивидуализма – то бишь самодурства. Такой индивидуализм разрушает любое общество: как монархическое, так и коммунистическое. Теоретически, может быть, Никита Михалков на самом деле мечтает о монархии, то есть определенной форме традиционного русского общества, но практически он сам своими фильмами способствует идее окончательного разрушения русского общественного соборного сознания. Как бы ни было горько сознавать это нашему другу Николаю Бурляеву, но Никита Михалков по сути своей давно уже предельно прозападнический человек, с западным понятием крайнего индивидуализма, но с русскими началами анархического самодурства, скорее напоминающий известного Яшку, слугу из чеховского “Вишневого сада”, смотрящего на Россию уже как бы извне. Это про таких Федор Тютчев писал:

Чем либеральней, тем они пошлее,

Цивилизация – для них фетиш.

Но недоступна им ее идея.

Как перед ней ни гнитесь, господа,

Вам не снискать признанья от Европы:

В ее глазах вы будете всегда

Не слуги просвещенья, а холопы.

Вот такой холоп и бил в лицо подростка, беспомощного в лапах михалковских подручных. Вот такой холоп и выпустил кинофильм, якобы посвященный отечественному офицерству, но с надписями на английском языке. Даже Юрий Герман постыдился запускать по русским кинотеатрам версию своего “Хрусталева…” с титрами на иностранном языке. А наше родное “национальное достояние”, наша родная “отечественная гордость” “Сибирский цирюльник” звучит на английском языке, а в те моменты, когда кто-то говорит по-русски, появляются английские титры. За кого же нас Никита Михалков принимает? Что это за русский фильм, сделанный расчетливо на английском языке и с таким просчитанным количеством американских актеров, чтобы иметь возможность претендовать на “Оскар” как фильм американский? Даже самые утонченные эрудиты из дворянских отпрысков в своих дружеских компаниях не объяснялись на английском языке. А каков тюремный надзиратель с прекрасным гарвардским говором? Во-первых, если и говорили дворяне в своем кругу не на русском, так, естественно, – на французском. Не случайны же целые куски “Войны и мира”, написанные на французском, не случайны французские страницы Пушкина, но англоманов в России традиционно было немного, а преувеличивать влияние дальней Америки на русскую жизнь времен императора Александра III, право, не стоит. Члены императорской семьи скорее могли бы говорить друг с другом по-немецки. И педагог в военном училище — не преподаватель английского языка к тому же, вряд ли объяснялся с юнкерами по-английски… Наш оболваненный народ ест чистую голливудскую продукцию, подготовленную для завоевания Америки, и даже не замечает подмены. Он уже привык к американским фильмам, и потому не замечает михалковской подделки: зритель по инерции вложил “Сибирский цирюльник” в привычный стереотип американских масштабных картин.