Д-р Кристофер Дейвис является преподавателем российской и восточно-европейской политэкономии в Оксфордском университете.

Он изучает советскую и росссийскую экономику в течение 25 лет.

Недавно с ним встретился в Оксфорде Владимир Бондаренко (см. фото), которому автор и передал этот материал.

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ КРАХ в России в августе прошлого года обострил давно идущие дебаты относительно уникальности экономического перехода в этой стране и роли институтов советников Запада.

Ответственность за настоящие экономические проблемы возлагают на реформистские правительства премьер-министров Виктора Черномырдина, занимавшего свой пост до марта прошлого года, и Сергея Кириенко, находившегося во власти между мартом и августом. Правительство премьер-министра Евгения Примакова проявляет мало уважения к советникам Запада и намерено осуществлять центристскую экономическую стратегию, критикуемую Международным валютным фондом (МВФ). Практически все неолиберальные реформаторы, поддерживаемые Западом, сейчас лишились власти.

Была ли техническая помощь Запада использована хищническим образом для защиты интересов небольшой группы реформаторов, решительно проигравших в московских внутренних политических разборках? Оказались ли программы рекомендаций и помощи достаточно значительными для того, чтобы оказать влияние на важнейшие процессы в экономике? И какова оптимальная будущая роль помощи для России? Ответы представляют важность для России и других стран, которым предлагается помощь Запада.

Шоковая терапия

Когда Российская Федерация стала независимым государством в конце 1991 года, у нее были серьезные экономические проблемы: падение производства, острая нехватка большинства товаров, огромный государственный бюджетный дефицит и усиливающаяся открытая инфляция. Правительство президента Бориса Ельцина взяло курс на стратегию, разработанную российскими неолиберальными экономистами под руководством Егора Гайдара.

Команда Гайдара считала, что зарубежные специалисты смогут обеспечить лучшие рекомендации, как строить рыночную экономику, чем это смогли бы сделать большинство российских экономистов, получивших образование в советской системе. Они также осознали, что их политика должна соответствовать шаблонам Запада для максимизации возможности получения стипендий и займов от таких органов, как МВФ и Всемирный банк. Так, в России возникла потребность в зарубежных советниках.

Готовые и имеющие желание

Потребность в экспертах по России увеличилась одновременно как в западных многонациональных, так и в национальных организациях, оказывающих помощь России, таких, как Агентство Международного развития США (АМР). Причиной этого частично послужило решение российского правительства интегрировать свою экономику в глобальную рыночную систему и стать членом ключевых организаций, таких, как МВФ, Всемирный банк, Европейский банк реконструкции и развития и Организация Экономического Сотрудничества и Развития (ОЭСР). Другим фактором стало новое право Москвы на двустороннюю помощь.

Спрос также подстегнуло решение правительств “семерки” поддержать стратегически важную цель построения демократии и свободного рыночного капитализма в России. Однако ни одна из этих организаций не изучала СССР, и в 1992 году они располагали малыми возможностями для анализа экономики или управления программами.

Легко сообщить идеальные характерные черты политических советников или менеджеров программ технической помощи: знание позитивного и негативного наследия страны, понимание сложностей экономического переходного процесса, обладание относящимися к делу профессиональными навыками, знание русского языка и дипломатические навыки. Дополнительной, навязанной сверху, является приверженность проведению в жизнь рыночно ориентированных реформ в контексте смеси идеологии и экономической теории, получившей известность под названием "Вашингтонский консенсус".

Потребовались тысячи таких людей, способных быстро осуществлять программы и давать советы, но нашлось мало советников с оптимальными навыками. Хотя некоторые позиции заполнили советологи, все еще сохранялся значительный избыточный спрос. Поэтому западные организации наняли консультантов, которые были в наличии и имели желание. Многие из назначенцев являлись членами соответствующих институтов или посторонними консультантами с опытом программ помощи странам "третьего мира". Они эволюционировали в новую разновидность «транзиционолога», который являлся экспертом по строительству рыночно-ориентированных институтов в соответствии с западными моделями в странах с бывшей командной экономикой.

Изобилие проектов

Западные советники и фонды помощи были задействованы в тысячи проектов практически во всех секторах экономики в большинстве из 89 регионов. Не похоже, чтобы какая-либо западная организация могла бы представить даже стоящий на высоте современных требований их перечень, не говоря уже о сбалансированной оценке их достижений и проблем. Отрывочные свидетельства в докладах агентств, предоставлявших средства (Помощь США, Фонд НОУ ХАУ, Всемирный банк), предполагают, что многие имели благотворное социальное и экономическое воздействие.

Однако в других источниках указывается, что некоторые проекты были плохо спланированы, их персонал был некомпетентен, их потрясали мощные противостоящие силы, такие, как обвал банковской системы, или их средства были расхищены местными партнерами.

Слишком триумфалистский

Критики западных советников и программ помощи нападают как на фундаментальные основы неолиберальной экономической стратегии, так и на ее практическое осуществление на макро- и микроуровнях. Сильная теоретическая критика направлена на утопическую веру, лежащую в основании западной великой стратегии и ее политических рецептов.

Критики утверждают, что на старте перехода ключевые фигуры, ответственные за планирование западной политики, были пропитаны духом капиталистического триумфализма. Они считали, что поражение коммунизма сигнализировало о "конце истории" и что все нации в конце концов примут превосходящую англо-американскую модель, которая сочетает парламентарную демократию и открытую капиталистическую экономику.

Это мышление убедило многие западные агентства помощи и советников, что существует оптимальный набор институциональных мероприятий и экономических мер, которые должны быть взяты на вооружение такими странами, как Россия, и которые приведут эти страны по пути универсального перехода к идеальному либеральному государству.

Другое обвинение состоит в том, что главенствующие экономисты в таких организациях, как МВФ или Всемирный банк, и ведущие академические транзиционологи не поняли экономическую систему России и переходный процесс. Они навязали неподходящие экономические модели, проигнорировали решающие институциональные особенности экономики и подчеркивали переменные величины и политические инструменты, которые являются важными в более знакомых экономических системах и теориях.