Иван невольно усмехнулся. Хороший вопрос.

– Меня убили.

– Хмм! Это бывает.

– И теперь мне нужно кое с чем разобраться.

Старик поднял белые брови.

– Всем нам нужно кое с чем разобраться. На то мы и люди.

Иван хмыкнул.

– Верно сказано.

– Суета, – произнес старик. – Суета, суета… Я пока был молодой, как ты, тоже все время суетился. Какие-то заботы, обиды, друзья, союзники, враги… женщины, – последнее слово старик произнес так вкусно, что Иван засомневался – точно ли старик оставил позади это свое увлечение?

– Женщины, – повторил старик. Вздохнул. – А надо думать о вечном. Вот ты о чем думаешь?

– Жрать хочу, – сказал Иван. – И еще башка кружится…

На самом деле он соврал. Думал Иван в этот момент вовсе не о еде. Когда диггер закрывал глаза, на внутренней стороне век горели три имени:

МЕМОВ

ОРЛОВ

САЗОНОВ

Все просто.

Осталось придумать, в какой последовательности я буду их убивать.

– Спишь? – Ивана толкнули. – Или кони двинул?

Он открыл глаза. Над ним склонился слепой, белые космы свисали вокруг бородатого лица.

– Держи, салага, – старик протянул ему помятую железную тарелку. В прохладном воздухе похлебка мощно парила. Желудок Ивана взревел и бросился в атаку. – Приятного аппетита. Жри, как говорится, от души. – Другой рукой старик сунул ему почерневшую металлическую ложку.

Иван вдохнул пар. От похлебки отчетливо тянуло горелым.

– Спасибо, – сказал Иван.

Второй день он чувствовал горячие толчки под ребрами, биение жара в теле, которое стало не совсем его собственным – как нарывающий зуб уже совсем не твой зуб, а нечто чужое, опасное, поселившееся глубоко в твоей челюсти.

Но зуб можно вырвать, а с телом не так просто.

– Пуля прошла вот здесь, – показал доктор, военный медик с Площади Ленина. – Попала в металл и ушла по касательной. Тебе повезло, что ты надел защиту. Бронежилет?

У военврача было длинное лицо и короткие брови. Почти лысый, с тощей шеей. Как гриф из диснеевского мультфильма про Маугли, который Иван видел в детстве. Но твердый, словно железо, – это Иван сразу понял. У такого не забалуешь.

– Совпадение, – сказал Иван. – У меня ребра были повреждены. И спина в тот день болела. Вот я их и закрепил, чтобы не болтались лишний раз. Проложил металлическими пластинами и закрепил на бинт сверху. Держит. То есть… – Иван помедлил, – держала.

– Удивительно, – брови врача поднялись. – Впрочем, я слышал и о более невероятных случаях. И в ладанку пуля попадала, и в книгу. А у вас, смотри-ка, в самодельный бронежилет. – Он посмотрел на Ивана пугающе голубыми глазами. – Был такой старый фильм… «За пригоршню долларов», кажется. Клинт Иствуд… впрочем, вы его вряд ли знаете. Он повесил на грудь печную заслонку.

– Я просто снять их не успел, – объяснил Иван зачем-то. Словно был виноват в том, что простая случайность спасла ему жизнь…

Врач улыбнулся, поднялся. Фонарь, закрепленный на шнуре, исчезнув за его головой, окружил лысину синеватым нимбом. «Ух, ты, – успел подумать Иван, прежде чем врач сдвинулся. – Он же как святой на старой иконе». В глаза Ивану плеснуло белым. Черт, он прикрыл глаза. На внутренней стороне век таял раскаленный просверк лампочной спирали.

– Я оставлю перекись для промывания раны, – сказал доктор. – Еще стрептоцид. Порошковый. Антибиотики прописал бы… Но, увы, у меня их нет. Впрочем, я думаю, у вас и так будет все хорошо. Организм сильный, крепкий. Только содержите рану в чистоте.

– Спасибо, доктор, – сказал Иван.

Когда доктор ушел, он вернулся на койку. Закрыл глаза. Ребра пульсировали. Смешно. Кто бы знал, что та тварь с Приморской невольно спасет его от пули? Вот это номер.

Через минуту он услышал шаги и стук костыля. Решил не вставать. Интересно, что старикан учудит на этот раз? Иван чуть приоткрыл веки, задышал ровнее, чтобы сойти за спящего.

– Разлегся, – старик постоял над ним, прислушиваясь.

Затем поднял костыль… Ч-черт! Иван не успел среагировать, как тупой наконечник вонзился ему в здоровый бок.

Блин!

Иван сам не понял, как вскочил.

– Ты, блин, что делаешь?!

– Поднимаю тебя, чтоб не валялся на моей койке, – спокойно объяснил старик. – Ибо не фиг.

– Доктор сказал: лежать!

– Вот и вали на свой матрас, – старик усмехнулся. Та еще сволочь. – Который, кстати, тоже мой.

Иван не выдержал, засмеялся. А у старикана есть определенный шарм.

– Ладно, – сказал Иван. Стоять ему уже было невмоготу. Комната перед глазами кружилась. Снова здорово… Надо отлежаться еще денек и топать дальше. Авось не сдохну по пути, решил Иван.

– Ладно, уговорил, языкастый. Где твой матрас?

Ночью ему опять снились госпиталь и лейтенант с мертвыми глазами. Снова в слепящем белом свете он шел за лейтенантом по проходу между койками, опять раненые смотрели на них с ненавистью и страхом, отводили взгляды. И снова вспышка, мир вздрагивал и сдвигался, когда лейтенант нажимал на спуск.

Доктор падал медленно-медленно. Иван видел белесые волоски у него на тощей шее. Но лицо доктора изменилось, теперь это был военврач с Площади Ленина. Беззвучно разевали рты медсестры. Одна из них была Таня. Другая – та девушка, Иллюза. Иван во сне, он помнил, очень натурально удивился.

Иллюза кричала. Таня кричала.

Иван положил руку на плечо лейтенанта…

Тот медленно поворачивался. Иван уже предчувствовал, что не нужно было этого делать… но, наконец, увидел лицо.

Лейтенантом был Сазонов.

– Здорово, Ваня! – весело сказал Сазон. Вспышка. Иван вздрогнул, почувствовал, как пуля входит ему между ребер… там же металлическая пластина, верно? Иван опустил голову и увидел, как кровь толчками выбивается из пулевого отверстия. Меня убили, подумал Иван. И начал падать…

Отдаляющееся лицо Тани.

Белое подвенечное платье.

Отчего не бросилась, Марьюшка, в реку ты…

Иван открыл глаза. Пора уходить, понял он. Хватит терять время. Выздороветь можно и по пути.

Над ним был серый потолок со щелью между плит.

Обитал старик в перегоне от Восстания до Чернышевской, в маленьком заброшенном бункере. Для каких целей его создавали, неизвестно, но тут было две комнаты (одна из которых с телефоном), а в дальнем конце, через коридорчик, что-то вроде складского помещения – маленького и темного. Там стояли серые железные шкафы и возвышалась колонна из инструментальных ящиков, сложенных один на другой. В бункере был свет – лампы на шнурах. И две из них работали! Впрочем, к тому, что электричество может быть везде и расходоваться без нормы, Иван после Площади Восстания начал уже привыкать.

Старику освещение без надобности, так что, можно сказать, Ивану повезло.

– Собираешься уходить? – спросил старик, когда Иван сообщил ему о своем решении. – Дело твое, хозяин барин. Возьми. Твой паспорт.

– Серьезно?

Иван вынул потертую книжицу из пальцев старика, осторожно раскрыл.

«Иван Сергеевич Горелов. Дата рождения: 01.11.2008, место рождения: г. Санкт-Петербург, Ленинградская обл.».

– Это не мой паспорт, – сказал Иван. – Имя мое, а паспорт не мой.

Старик пожал плечами.

– А чей? Он лежал рядом, когда я тебя нашел.

Может, его выронил гнильщик? Вот это у судьбы шуточки.

Иван хмыкнул.

Подарочек от гнильщиков. И как нельзя вовремя – без документов в метро сейчас сложно.

– И кто ты по паспорту? – спросил старик.

– Иван. Только фамилия другая.

– Ну и забей, – старик задрал голову, словно разглядывал потолок. – Даже привыкать не придется.

– Логично.

Сазонов забрал оружие Ивана, нож, фонарь и документы, остальные вещи были в Ивановой сумке на станции. Там же, в сумке, был и стеклянный шарик. Подарок для Тани. Иван прищурился. Таня. Глаза – лампы накаливания с выгоревшими спиралями.