Иван застонал сквозь зубы. От этого я и бежал на Василеостровскую, на другой конец метро.

А здесь все то же самое.

– Ван! – окликнул его голос Солохи. Иван повернулся. Диггер был бледный, как снег на куполе Исаакиевского собора. – Там… Гладыш…

И Иван понял, что все только начинается.

Фигня, иначе не скажешь.

– Где наш дизель? – Гладыш оскалился, поудобней перехватил лом.

Бордюрщик смотрел на него беспомощно. Да ударь ты его по яйцам, идиот, – подумал Иван на бегу. Отшвырнул с дороги адмиральца, тот вцепился ему в рукав. Иван коротким движением локтя впечатал адмиральцу в челюсть. Падает. Извини, друг.

– Какой дизель?! – испуганное лицо бордюрщика.

– Считаю до трех, – Гладышев оскалился. – Раз, два…

– Питерцы – уроды! – крикнул пленный.

Тук. Хруст.

Люди закричали.

– Неправильный ответ, – сказал Гладыш. Раскачал лом и выдернул из мертвого тела. Всплеск крови. Лицо и одежда у него были забрызганы кровью.

– Следующий пациент, – сказал он.

– Стоять! – Иван шел на Гладыша яростный и раскаленно-белый, как вольфрамовая нить.

Диггер изменился в лице. Отшатнулся, отступил к стене. Иван выдернул лом из рук Гладыша, отшвырнул в сторону. Грохот. Руки тряслись от желания раздавить этого придурка. Иван размахнулся и ударил. Гладыш отлетел, врезался спиной в стену. Начал сползать. Иван шагнул вперед, схватил его за грудки и вздернул вверх.

– Ты что, идиот, творишь?!

Гладыш вдруг улыбнулся. Неровные гнилые зубы в кровавом оскале.

– Все нормально, командир. Допрашиваю пленных ублюдков.

Иван приблизил лицо к роже Гладыша.

– Раз-дав-лю, – произнес Иван раздельно.

Встряхнул диггера, ударил затылком об стену. Гладыш продолжал улыбаться.

– Команди-ир. Что ты, команди-ир.

Ах, так!

Иван выдернул у Гладыша «макаров» из-за пояса, взвел курок. Прижал ствол ко лбу диггера. Нажал с силой, так, что вокруг ствола кожа побелела.

– Так понятней? – спросил Иван. – Ты у меня под расстрел пойдешь, понял?!

– Понял, – Гладыш усмехнулся, глядя на Ивана. – Чего ж тут не понять, командир? Пришлым ты был, пришлым и остался. Что тебе наш дизель, верно? Тебе и так хорошо.

Иван отвел руку с «макаром», ударил наискось, в висок. Гладыш замолчал и сполз по стене.

– Что встал? – Иван повернулся к последнему часовому. – Бери всех пленных и веди за блокпост. Там отпустить. Понял?! И чтобы ни единый волос… Лично проверю. Понял?

– Понял, – кивнул тот. Испуг в его глазах был размером с Исаакий.

На платформе закричали – женским голосом. И затем – знакомый рев Шакилова.

Да что ж сегодня такое!

– Солоха, за мной, – скомандовал Иван.

Взорванному воздуху нечем дышать.

Кто-то задыхается.

А кто-то нет.

Воздух, ты уже не тот…

– Остановите своих людей, – предупредил Иван. Он расслабил руки и слегка ссутулился. Справа от него стоял Солоха, слева Шакил. Хорошо хоть, мимоходом подумал Иван, что Кузнецова с собой не взяли. Похоже, будет основательная разборка.

– А ты кто такой? – спросил адмиралтейский. На плече у него была нашивка с серым кулаком в круге. Надо же, и у этих тоже. Это же совсем почти форма. Иван прищурился.

– Диггер.

– А по рогам хочешь, диггер?

– Попробуй.

Адмиралец оскалился. Его подчиненные, переключив все внимание на Ивана, оставили девушку в покое. Та отползла и остановилась, глядя на происходящее.

Заторможенная какая-то.

– Руки держи на виду, – сказал Иван. – Или я тебя прямо здесь уроню, чтоб всем было понятно. Не слышу? Понятно?!

Адмиралтейские загудели. Возмущены, сволочи. Добыча из рук уплывает.

Расклад только не очень хороший. Их всего трое, а адмиральцев пятеро, но терпеть мародеров и насильников – к черту такое терпение! Адмиралец улыбнулся – он тоже оценил расстановку сил.

Трое против пяти. Иван вздохнул. Что ж… Где наша не пропадала!

Адмиралтейские в мгновение ока подняли оружие. Смелые, ты смотри.

Иван оглядел адмиральцев и хмыкнул.

– Что ты на это скажешь, козел? – спросил главный, прежде державший девушку.

– Мои любимые конфеты, – сказал Иван, разглядывая морду адмиральца, одутловатую, с толстой бородавкой на щеке. – Слышишь? Бато-ончики.

– Че?

Иван ударил. Бородавчатый вздрогнул, застыл и начал оседать. Глаза закатились. Прикрывшись им, как щитом, Иван выдернул автомат у Бородавчатого из рук и перещелкнул предохранитель на автоматический огонь. Держа автомат обеими руками, поднялся и навел оружие на адмиральцев.

Пауза.

Семь стволов направлены друг на друга.

Адмиральцы заорали. В ответ заорали невские. Атмосфера накалилась до такой степени, что один выстрел – и все будет залито кровью…

Иван такое уже видел.

– Спокойно! – закричал он и поднял оружие стволом в потолок. – Все, все, все! Спокойно! Всем убрать оружие!

Еще секунда, и, кажется, случится непоправимое. Девушка, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, сидела с безучастным лицом. Словно это не ее тут собирались насиловать. И не ее же спасали.

– Тишина! – приказал Иван.

– Ты вообще кто такой? – спросил один из адмиралтейских – худой и лысый. Другой придвинулся к нему, зашептал на ухо.

– Че, серьезно, Меркулов? – адмиралец выпрямился. – Все, пацаны, без обид. Разойдемся при своих.

Другой адмиралец наклонился и что-то сказал. Иван не расслышал, что, но лицо худого вдруг снова начало меняться.

– Который тут из вас Сазонов? – спросил он.

А все так хорошо начиналось, с тоской подумал Иван.

– Я за него, – сказал Шакилов. Без передних зубов прозвучало как «я ша за нефо».

– Ты Сазонов? – уточнил худой. – Точно? Мне говорили, он не такой толстый.

– Фше мушики, – сказал Шакил. – Не поверите. Теперь я обиделша по-наштоящему…

Дальше Иван не запомнил ничего. Только мелькание рук и ног, тени, звуки ударов, хрипы. Пульсирующая боль в ребрах. Каждый удар, который Иван наносил, отдавался там. Наконец, все закончилось. Адмиральцы, кто еще мог стоять на ногах, отступили.

Иван с трудом встал, потрогал языком разбитую верхнюю губу. Зубы на месте и ладно. Вообще, можно сказать, легко отделались. Шакилов – убойная боевая машина, а адмиральцы все-таки трусы.

Выстрел.

Сашка вдруг замер и без сил опустился на пол. Лицо белое, как простыня.

– Шакил, ты…

Иван поднял руку, ладонь красная. Как же так?

– Ерунда, – сказал Сашка. – Отлежусь. Только спать чего-то охота…

Иван поднял голову, оглядел платформу. Бородавчатого забрали его дружки. Девушка исчезла.

– Солоха, тащи доктора! – закричал Иван. – Быстрее!

Он нашел генерала в крошечной комнатке в торце Восстания, превращенной во временный командный пункт. В разгромленной во время штурма комнате – сломанный пополам стол (чем его так?) сдвинут в угол, на кривой столешнице свалены бумаги. Единственный деревянный стул. На стене – схема метро с воткнутыми цветными булавками. Иван прищурился. Нижняя часть зеленой ветки, начиная с Площади Александра Невского до Обухово, – отмечена зелеными булавками. Это Веган. Рыбацкое – черная булавка. Понятно, эта станция на поверхности, там жизни нет. Вернее, есть, но «другая экосистема», ага.

Маяк и Площадь Восстания отмечены серыми. Как и Василеостровская, кстати.

Развиваемся, да?

– Остановите расстрелы, – сказал Иван.

– Уже, – коротко ответил Мемов. – Виновные будут наказаны. Ты мне вот что скажи: нашли вы свой генератор? – генерал посмотрел на диггера в упор.

– Нет. Ищем. Нам бы не помешала помощь.

Генерал кивнул.

– Хорошо, я выделю людей.

Иван с силой провел ладонью по лицу. Устал. Где они могли спрятать генератор, а? Сволочи. Все сволочи – и бордюрщики, и наши не лучше. Иван прошел к столу и, наплевав на субординацию, опустился на единственный стул. Скрип старого дерева. Прикрыл глаза, посидел. Услышав бульканье, Иван поднял голову. Увидел, как генерал разливает коньяк.