– Он ведь нас специально ждал, понимаешь? – озабоченно спросил Саша. – Откуда он знал, что мы этой дорогой поедем?

– А почему мы, и вправду, так поехали? – поинтересовалась Света. – Я еще раньше хотела тебе сказать.

– Не знаю. – Саша остановился и задумался. – Само собой получилось...

Света вернулась в машину, чувствуя, что ее начинает трясти.

– Что с тобой? Холодно? – Саша смотрел с тревогой.

– Нет. Страшно.

Саша промолчал, не сказав своего обычного: “ерунда!” или “потом разберемся!”. Вот сейчас Света, наверное, была не против, если бы ее обняли. Однако после странного разговора – то есть нет, какой же это разговор! – с отцом Евгением Сашей овладела странная скованность. А уж голова – так просто гудела от навалившихся мыслей. Саше показалось, как будто только что, вот у этой самой ограды православного кладбища он дал отцу Евгению какую-то очень серьезную клятву.

Дома у Саши Лешка по-деловому заглянул в ванную, на кухню (удивился, что такая маленькая), осмотрел комнату (“у тебя что – компьютера нет?”), выпил залпом предложенный чай и сел на стул в уголке.

– А читать ты умеешь? – Света присела рядом.

– Ты знаешь, Света, – серьезно сказал Алешка, – ты мне вообще-то больше свои вопросы дурацкие не задавай. Я вообще-то спать сейчас буду.

– Хорошо... – Света подняла на Сашу изумленный взгляд. Видал, как дети современные разговаривают? – Может, ты голову положишь мне на колени?

– Да нет, – Лешка махнул рукой, – я как-нибудь и так устроюсь... – Он поерзал немного на стуле. – А вообще-то давай, мне так удобней будет... А вообще-то, – Лешкин голос становился все тише, глаза уже были закрыты, – если тебе какая-то помощь понадобится, ты мне позвони... я тебе коды напишу... как вечную жизнь получать... и еще... ты с магами на земле дерись... а с драконами в воздухе...

– Хорошо, хорошо... – Света хотела погладить мальчика по светлой пушистой голове, но не решилась.

Через три минуты Лешка уже спал. Брови его были нахмурены, словно он и во сне продолжал решать свои сложные детские проблемы.

– Судя по твоим глазам, ты уже знаешь, что мы будем делать дальше, – тихо сказал Саша.

– Да, – Света кивнула. – Я думаю, то есть я уверена, что его надо отвезти в гостиницу “Европа”. У нас здесь есть такая? Ты не закрыл ее, как капиталистический рассадник?

– Ничего я не закрывал! – рассердился Саша. – Стоит твоя “Европа”, только называется по-старому – “Европейская”.

– Вот туда и едем. Ты можешь найти машину?

– Конечно. – Саша взял телефон и вышел в коридор. Телефонный шнур зашуршал по полу, заставив Свету вздрогнуть. Лешка завозился во сне, пробормотал что-то вр'оде “уровень... второй уровень...”. – Гришка будет здесь через десять минут, – сказал Саша, возвращаясь.

Алешка спал, положив голову Свете на колени.

– Что мы будем делать потом? – тихо спросила она, убирая ладошку из-под его горячей щеки.

– Возвращаться.

– Мне страшно.

– Почему?

– А вдруг ТАМ ничего не получилось? Я как представлю, что выйду сейчас из “Фуксии”... И куда пойду? Хоть в Неву с головой...

– Я спасу тебя, – серьезно ответил Саша. – Я хорошо плаваю.

Света легонько погладила голову ребенка и посмотрела на Сашу долгим благодарным взглядом. Кажется, мы снова подумали об одном и том же.

– Вообще-то... мы могли бы остаться здесь еще немного... Ты могла бы встретиться... – Саша колебался, не зная, как бы потактичней сказать.

– С отцом? – сразу поняла Света. – Нет. – Она печально покачала головой.

– Правда?

– Правда. Пусть все так и останется. Просто я буду все время помнить, что где-то есть мир, в котором мой отец жив.

Сегодня очень много дел. Блин, вчера поленилась съездить к парикмахерше. Попросила покрасить соседку. Та, дура какая-то, все перепутала. Блин, кажется, еще и передержала. А может, краска плохая? Поеду сегодня прямо к той продавщице. Что ж ты, скажу, сучка, такое дерьмо мне подсунула? За тридцатник могла бы и получше краску дать. Да ну, эти продавцы, им лишь бы спихнуть, а чего там у человека потом на голове будет, им по фигу.

Илона стояла перед зеркалом в ванной и внимательно рассматривала свои волосы.

Кошмар. Просто кошмар. Какой же это баклажан? Это просто подстава какая-то. Надо перекрашивать. Та-ак, а это еще что такое? Прыщик? Все. Я сейчас удавлюсь на месте. Если окажется, что эта дрянь выскочила из-за того нового лосьона, я весь их магазин на уши поставлю! Где мой массажер? Интересно, блин, куда эта идиотка опять засунула мой массажер?

– Катя! – закричала Илона, не трогаясь с места и продолжая смотреть в зеркало. – Катя! – Ее голос почти сорвался на визг.

Дверь ванной открылась, и показалось испуганное лицо домработницы.

– Что случилось, Илона Сергеевна? – По примеру Светы Илона заставляла прислугу называть себя по имени-отчеству.

– Где мой массажер? – спросила Илона сквозь зубы. Катя была уже четвертой домработницей, но и ее вот-вот собирались выгнать.

– В шкафчике, Илона Сергеевна. Я вчера убиралась здесь, вот и положила.

– В каком шкафчике? В каком, блин, шкафчике, я тебя спрашиваю?! – закричала Илона, но тут же успокоилась, заметив, что на лице выступили красные пятна.

Это что же такое? Что еще за пятна? Все от нервов, все от нервов. Надо позвонить Светику, спросить, есть ли у нее хороший невропатолог.

Забыв о массажере, Илона вышла из ванной и, шлепая задниками розовых шелковых туфель, двинулась в спальню. Навстречу ей из детской вышла няня. Маленький Никита улыбался у нее на руках.

– Ты мой птенчик! – засюсюкала Илона, подходя к сыну. – Ты моя птичка! Ты поспал? Ты кушать идешь? Ты уже покакал? Ты хорошо покакал? Ты моя пумпусечка! Таня, почему у него красные щечки? Это что, диатез? Что он ел?

– Как обычно, Илона Сергеевна, молочную смесь.

– Значит, надо поменять смесь! Ты что, не видишь, что у ребенка диатез?

– Это не диатез, это просто он разрумянился. Он на животике лежал и играл. Вот и раскраснелся.

– На животике? Ах, ты, моя пусечка, ты на зивотике лезал? На зивотике лезал? А ему можно уже лежать на животе?

– Можно, Илона Сергеевна.

– Ладно, идите.

В спальне на кровати спал огненно-рыжий кот.

– Типочка мой, Типочка, ты опять к мамочке в постель залез, шалунишка? Ах ты, моя пипусечка, красотусечка моя, скоро тебе девочку приведем, будешь потрашки делать, красотуля моя! Будешь? Будешь, морда?

Кот проснулся, попытался отпихнуться лапами, потом соскочил с кровати и ушел в коридор.

На стене спальни висела огромная (пол-лимона заплатили за увеличение!) фотография их с Юрочкой свадьбы. Илона, как обычно, надолго остановилась перед ней. Шикарная фотография. Платье просто смертельное. Хотя и тесное до черта – Илона как раз тогда начала жрать, как прорва, вот и понесло ее в разные стороны. Но на фотографии, слава Богу, ничего не видно. И улыбка получилась ничего себе. С трудом скроила, помнится. Тошни-ило – страх! Здесь ведь она уже на третьем месяце.

В углу спальни на полу валялось скомканное вечернее платье. Илона подняла его брезгливо, двумя пальчиками. Тьфу, блин, такое платье загубил, свинюга.

– Катя! – позвала Илона. Прислуга появилась через полсекунды. – Вот тут у меня платье немножко порвалось. Если хочешь, возьми себе. Может, зашьешь?

– Спасибо, Илона Сергеевна, – разулыбалась Катя. Ей часто перепадали с барского плеча хорошие вещи. Так, чуть-чуть попорченные. Ну, там, туфли со сломанным каблуком. Или платье, рыбой заляпанное. А один раз даже цепочку золотую подарили. Порванную. Но это же ничего? Всегда починить можно. Все дешевле, чем за миллион покупать. Особенно богатый улов получался после ссор хозяйки с хозяином. Все дело обычно заканчивалось потасовкой, а хозяин у нас – человек сильный да горячий. Не успокоится, пока чего-нибудь не сломает или не разобьет. Ну, сервиз там или магнитофон... Особенно пижамы хозяйкины любит рвать. Иногда так разойдется – одни клочк^ остаются, только и остается, что выбросить. Им-то что? Он все равно на следующий день хозяйке еще лучше подарит. Они так мирятся. Вот ведь любовь какая... Вчера, наверное, опять ссорились, вон рукав у платья почти оторван, хорошо, что по шву – зашьешь, ничего и не заметно будет.