Три минуты почти кипятка, а затем три минуты – ледяной воды (повторить два-три раза, если выдержит сердце) взбодрили тело и резко освежили мозги. Ватсон, если есть сомнения, где ты находишься – ЗДЕСЬ или ТАМ, проверяется это э-ле-мен-тар-но! Просто позвони по указанному в визитке телефону. И если ты ТАМ, то тебе ответит приемная частного детективного агентства. А если – ЗДЕСЬ, то... А что – “то”? А то, что у нас, в Питере, и телефонов-то на 928 нет!

Светочка вышла из душа, спокойно оделась, безотчетно выбирая вещи попроще, купленные давно, и ни в коем случае – не ЕГО подарки. (Как будто отдаленность во времени от настоящего момента сделала эти вещи чище и честнее). Села на кровати, подвинула к себе телефон, набрала номер, убедилась, что данный номер в телефонной сети действительно отсутствует и... Что? Заплакала? Начала бить посуду и крушить мебель? Выпила пятьдесят таблеток тазепама? Нет. Нет. И нет.

Светочка сильно зажмурилась, но не от страха или отчаяния. Просто ей показалось, что именно так можно удержать одну очень важную мысль. Посидела так несколько минут. Затем набрала другой номер. И очень вежливо, но строго сказала в трубку:

– Добрый день. Кирилл? Светлана беспокоит. Мне нужно срочно найти одного человека.

– Пожалуйста, – квакнули в трубке. – Россия? Зарубеж?

– Россия.

– Что известно? Фамилия есть? – Пусть вас не удивляет такая постановка вопросов. Для нашего “специалиста по особым поручениям” фамилия вовсе не является главной информацией.

– Самойлов Александр. 1963 года рождения. В 1980 году закончил 366-ю школу Московского района.

– Блеск, Светлана Вениаминовна. Через пять минут перезвоню. Вы дома?

– Я дома. Но почему так долго? – удивилась Светочка. Она была совершенно уверена, что адрес Самойлова уже высветился у Кирилла на компьютере.

– Видите ли, Светлана Вениаминовна, ваш Самойлов – моряк рыбфлота. Я просто хочу выяснить, на берегу ли он. Если окажется, что он в рейсе, вам уточнять местонахождение корабля?

– Нет, спасибо.

Когда через полчаса Светочка, одетая, с небольшой сумкой через плечо, проходила через холл, она-таки сделала одну вещь. За которую ей потом будет немного стыдно. Но которая принесла ей огромное моральное удовлетворение.

Наперерез ей из кухни вышел, помахивая хвостом, сэр Уинтон Барколдайн Кубер-Педи. Говорите, древнее священное животное? Говорите, злопамятен? Что ж, приятель, тебе не повезло.

С наслаждением размахнувшись, Светочка дала сэру Уинтону отличного пинка под его пушистую высокопородную задницу.

Господи, какая мерзость! Как здесь только люди живут?

Светочка испуганно шла по коридору общежития, поминутно оглядываясь. Только что из-за угла на нее выскочила какая-то красная распаренная тетка с тазиком, полным мокрого белья. Дико глянула, шарахнулась в сторону и даже что-то буркнула сквозь зубы. Нехорошее что-то, рабоче-крестьянское, по поводу того, что, мол, шляются тут всякие...

– Открыто, открыто! – крикнули из-за двери на Светин стук. – Быстро управились. – Сашка Самойлов сидел на стуле спиной к двери. Он обернулся и уставился на Светочку веселым удивленным взглядом. Она успела удивиться, как мало изменился ее одноклассник, но в этот момент...

Светочке на секунду показалось, что вся комната резво легла набок и она сама теперь стоит на стене. Ощущение было пренеприятным, голова закружилась... Светочка зажмурилась, но от этого стало еще хуже. Перед глазами замелькал какой-то странный дерганый фильм, составленный из ярких коротких кадров, большинство из которых ничего ей не говорило: просторный холл незнакомого дома, бриллиантовая сережка, северные окраины Питера, но до жути запущенные и безлюдные, почему-то танк, облака странной формы, и люди, люди – в нелепых одеждах, какой-то безногий калека, полчища гигантских муравьев...

Светочка очнулась, сидя на стуле. Рядом стоял обалдевший Самойлов. ТЕПЕРЬ она вспомнила все.

Светочка разжала кулак, в котором лежала смятая визитка, и молча протянула ее Саше.

– Ого! – Он осторожно взял смятый прямоугольник, прочитал надпись и... расхохотался. – Откуда это у тебя?

– От-туда, – глупейшим голосом Юрия Никулина ответила Света. Язык еще плохо слушался и мог выговаривать лишь простейшие фразы: – У тебя можно курить?

– У меня все можно! – Саша сел напротив. – Светило! Я не верю своим глазам! Последний раз я тебя видел...

Они оба ВСПОМНИЛИ, где виделись в последний раз, поэтому продолжения не последовало.

– Но... черт побери! Мы что, вернулись все обратно?

Светочка кивнула. Как раз в этот момент она почему-то вспомнила, как хоронили Виталия. Хоронили? Господи, когда же это было?

– Тем лучше, – сказала она про себя, – значит, я на верном пути. Самойлов, мне нужна твоя помощь.

– Моя? – Саша менялся на глазах. Из почти чужого человека, почти не изменившегося с годами просто одноклассника он превращался в героя. Светочка судорожно вздохнула и провела рукой по плечу. На долю секунды показалось, что на ней длинное ручной выделки замшевое платье. – Я готов.

– Я... у меня... – Ну-ка, девушка, сосредоточьтесь! На вас это совершенно не похоже! – Мне нужно попасть в мой мир.

– А что, доктор Поплавский вас уже не пользует? – Вот-вот, именно так держал себя любимый сынок Второго Диктатора.

– Мне нужна именно ТВОЯ помощь, – проговорила Светочка с усилием женщины, которая не привыкла просить.

– Когда? – спросил Саша, поднимаясь.

– Сейчас.

– Здесь?

– Нет, – Светочка наконец-то улыбнулась. – Надеюсь, на этот раз все будет проходить гораздо цивильней. Мы попробуем все это сделать прямо у доктора Игоря.

– Едем. – Саша снял куртку с вешалки.

Весь мир сошел с ума. Ничего более банального, но наиболее подходящего к ситуациям последних трех часов я придумать не могу. Так. Впоминаем лекции по психиатрии. Профессор Лорин, ау! Что вы там нам рассказывали о навязчивых состояниях?

Игорь сидел на холодной скамейке парка и, вежливо улыбаясь, слушал бред своего пациента. Виноват, бывшего пациента. Бляхман не принес абонемента в филармонию. Ни пожизненного, никакого. Он просто пришел поговорить, посоветоваться. Причем наотрез отказался разговаривать в клинике, а умолил Игоря выйти с ним в парк. И вот сейчас Игорь и так и этак старался вклиниться в горячий монолог Юрия Адольфовича, чтобы сообщить, куда тому, собственно, нужно идти за советом.

– ...поймите меня правильно. Я немолодой, неглупый, как мне кажется, человек. Для меня фантастика всегда была не более чем книги на полке у дочери... – Далее шел бессвязный, прерываемый частыми и витиеватыми извинениями рассказ о производственных проблемах пианиста.

– Я все понимаю, Юрий Адольфович. – Игорю удалось, наконец, вставить слово. – Но ко мне-то у вас какие претензии?

– Претензии?! К вам?! Что вы, Игорь Валерьевич!! – Бляхман замахал руками от ужаса. – Вы для меня – первый благодетель на земле! Вы для меня чудо сделали!

– Ну уж, ну уж, – заскромничал Игорь, ничуть при этом не сомневаясь, что Бляхман прав. – Вы просто сами очень хотели поправиться. Без вашей помощи у меня ничего бы не получилось... – И это тоже было чистой правдой.

Юрий Адольфович часто закивал и с ходу снова понес полную околесицу. Что-то про полипы в носу, про свою дочь, жену, снова про нос...

– Юрий Адольфович, – завершающим тоном сказал Игорь, вставая со скамейки, – все это очень интересно, но у меня, к сожалению, совсем нет времени дослушать вашу любопытную историю до конца. Приходите как-нибудь потом...

– Потом значит – никогда, – страшно грустно произнес Бляхман, глядя в землю под ногами.

Странные люди они – пациенты. Просидишь с ними ночь, вытащишь с того света, вернешь подвижность рукам, и все – считают тебя чуть ли не самым близким родственником. А главное – самой большой и гигроскопичной жилеткой! В которую можно дрызгать все о своих хворях, а также семейных и прочих проблемах. Ага! – Игорь засмеялся внутренним дьявольским смехом. – Вот я тебя и поймал! Кто тут вчера страдал от недостатка людской благодарности? Так вот тебе высшее проявление обратного: человек пришел к тебе, потому что доверяет! Абонемента в филармонию не принес, зато принес свои сомнения и тревоги. Гордись. Я и горжусь. Но лучше бы все-таки деньгами...