Деревня жила. Об этом говорили и хорошо утоптанные дорожки, и дым, поднимавшийся над крышами. До блеска раскатанная ледяная дорожка вела к вырубленной в озере полынье.

Около третьего дома проводник остановился. Подождал, пока вся Команда подойдет поближе. Отодвинул плетеную циновку, заменявшую дверь, позвал в темноту:

– Эй! – и удалился с видом человека, исполнившего свой долг.

Мы сочли эти действия как приглашение войти и вошли.

Посреди темной комнаты около печки на топчане лежал человек. Было очень душно, но тепло. Пахло нехорошей едой, носками и пряностями. Единственное незабитое окно было затянуто какой-то жирной тряпкой и света почти не пропускало. При нашем появлении человек сел, потер лицо ладонями, откашлялся и с воодушевлением сказал:

– Пришли. Наконец-то! Чайку? Странно у них тут информация поставлена. Мы, понимаешь, два дня почти по болоту сюда перли, а о нас, оказывается, все уже давно знают. И ждут-с. Потому как выходит, что мы, вишь, ихняя последняя надежда. То есть – если мы не поможем, то все. Хоть всей деревней ложись да помирай. Все это нам старший, ну тот, который на топчане лежал, сразу и выложил. Назвался Федей. Говорил много и жалобно, отчаянно путаясь в соплях, чихая и откашливаясь через слово. Брезгливый Пурген тут же подтянул куртку повыше и застегнул ее под самые глаза.

– Ничего не понимаю, – пожал плечами Стармех, наслушавшись бестолковой болтовни. – От нас-то чего надо? Дрова помогать заготавливать?

– Я думаю, для начала чаю попить, – отозвался Вомбат. Ему нужно было немного подумать. Кой-какие мыслишки уже вертелись у него в голове, идейки кой-какие наклевывались. Теперь надо аккуратно их проверить.

– Ты мне вот что, – бодро начал Вомбат, принимая из рук Федора грязную кружку. То, что болталось в этой кружке, имело единственное положительное качество. Оно было горячее. Запах и вкус в счет не шли. – Скажи-ка: у вас тут похолодало резко?

– Ну, да, – отвечал мужик, успев за два слова чихнуть четыре раза. – Озеро, считай, за ночь замерзло. Ну, а потом уж и снежок...

– А вот в ту ночь, когда озеро замерзать стало, никакого гудения не слышали? Земля не дрожала? – продолжал допрашивать Вомбат. Стармех отхлебнул чаю и кивнул. Он, видно, тоже начал соображать, в чем тут дело.

– Да... я и не помню... У меня от этого холода в голове последние мысли смерзлись... – Федор озабоченно высморкался. Потом доковылял до двери и, высунувшись наружу, хрипло крикнул:

– Кузьма-а!

– У-у! – ответили издалека.

– Иди сюда!

Кузьмой оказался наш любезный проводник. На вопрос старшего, не гудело ли чего аккурат перед тем, как озеру замерзнуть, убедительно ответил:

– Ага. – И вопросительно посмотрел на Федю.

– Хорошо, Кузьма, иди.

– Подожди, Кузьма, – остановил его Вомбат. – Раз уж у тебя такая память хорошая, может, вспомнишь. Тогда же, может, чуть раньше, не приходили ли сюда чужие люди? И если приходили, то не ссорились ли с кем-то из ваших?

– Ну, ты, Командир, загнул... – Стармех укоризненно посмотрел на Вомбата. – Ты что, не видишь, человеку думать трудно? Он на пятом слове вырубился и тебя понимать перестал. А ты: “не приходили ли?” да “если приходили?”. Тили-тили, трали-вали. Ты сам хоть понял, что спросил?

– Стармех, ты, по-моему, наглеешь, – спокойно произнес Вомбат.

– Кузьма! – громко позвал Дима, поводив пальцем перед его лицом. – Отвечай! Чужие были?

– Ну.

– Драка была?

– Ну.

– А потом они ушли, а озеро замерзло?

– Ага.

– Вот теперь иди. – Стармех торжествующе повернулся к Командиру. – Нам все ясно?

– Все, – согласился Вомбат. – За исключением одного: где они его затопили?

– А они его и не топили, – хитро прищурился Дима.

– С чего ты взял?

– С того, что если бы он на дне лежал, озеро бы до дна промерзло. Полынью видел? Воду по-прежнему из озера берете? – Последний вопрос относился к Федору.

– Ну, – ответил тот голосом Кузьмы.

– Ну? – эхом отозвался Дима, снова поворачиваясь к Вомбату. – Теперь ясно? Он где-то на льду лежит.

– Прям так и лежит...

– Ну, не лежит, а вмерз. Какая разница...

– И ты хочешь...

– Конечно! Я думаю, зарядов десяти тут вполне хватит. Он наверняка уже старый и хлипкий, новые так просто не оставляют. Даже не обязательно его самого раздолбать. Важно тряхнуть хорошенько. Я так думаю.

А что? Логично. Вомбат оглядел мужиков. Ну, с Федей ясно. Его сейчас, кроме собственных соплей, ничего не интересует. А вот наши, интересно, кто чего понял?

Ленька, вижу, врубился. Сидит, улыбается хитро. Двоечник небрежно потолок разглядывает. Тоже сообразил. Цукоша насупился. Это называется: опять вы что-то умное без меня обсуждаете.

– Леня, сколько у нас взрывчатки осталось? – спросил Вомбат.

– Я думаю, на десять зарядов хватит, – важно ответил Леня. – Ты все-таки думаешь, что это локримоза?

– Конечно! Чего здесь сомневаться?

Так. Все. Не буду больше водить за нос многоуважаемую публику. Объясняю. Локримоза – это по-нашему, по-простецки, – локальный криогенник Мо-зальского. Редкая штучка. Ее смельчаки из Города приносят. Зачем? Да всем за разным. Нам вот, например, локримоза на фиг не нужна. А кто-то, может, за нее в Городе и голову сложил... В общем, штука малоизвестная. Но с большими возможностями. Точно знаю, например, что с ее помощью Бригада Жэ вымораживает из нор мямликов на Стругацких Полях. А в Городе, говорят, локримоза в большом почете у самого ВД – большого эстета и брезгуна (в смысле – брезгливый он очень). У него каждый отряд саночистки снабжен, говорят, локримозой. А что? И правильно. Мороженое дерьмо гораздо удобней и приятней убирать. Еще говорят, что локримозы бывают разные. И есть даже маленькие, портативные – чуть ли на кружку воды. Но вот это уже, по-моему, брехня. Все, которые на нашем пути встречались, действовали в радиусе от десяти до трехсот метров. То есть десять – самое маленькое. А Ленька наш, как физик бывший профессионал, объяснил, что меньше быть в принципе не может, закон какой-то запрещает. А вот больше – пожалуйста, хоть сто километров, это, значит, законом разрешено. А кстати: кто не верит, может прям сейчас выйти и посмотреть, во что превратилось дивное лесное озеро (радиусом не меньше километра) под действием локримозы. И вот еще, кстати: первый раз вижу, чтоб ее в качестве мести использовали. Да еще таким беззащитным людям.

Ну, короче, на том мы и порешили. Приготовили заряды, рассовали их по всему озеру так, чтоб более или менее равномерно шарахнуло. Хоть и бегали поминутно греться, а все равно – задубели-и... Двоечник нос отморозил, а Ленька – большой палец на ноге. Народ смотрел на наши прыжки, раскрыв рот. Мы им, наверное, шаманами казались. Бегаем, бухтим что-то, проводочки вертим. Но зато потом ка-ак бахнуло! Любо-дорого посмотреть.

– А теперь чего? – робко спросил Федор через час, как бабахнуло.

– Теперь? Ждать будем. Греться. Чаю давай? – Стармех изо всех сил тер уши и улыбался.

Вомбат стоял на холме и докуривал свою последнюю вечернюю. Внизу блестело озеро, гомонили вернувшиеся птицы. Остатки снега теперь можно было найти только у корней старых сосен.

Слышно было, как за спиной бухтит, укладываясь, Азмун. Чего, чего? Вомбат прислушался.

– Ну, вот, и еще день впустую проваландали. Тоска...

Игорь аккуратно набрал полный шприц SD-стимулятора и склонился над Виталием.

– Что это за укол вы ему делаете? – опять влез со своим вопросом загорелый незнакомец. Он, оказывается, так и стоял у Игоря за спиной.

– Слушайте, а помолчать пять минут вы не можете?

– А что, вся процедура длится пять минут?

Игорь отмахнулся от назойливого посетителя. Сейчас не до препирательств. Сейчас главное – ввести Антонову SD-стимулятор. А уж потом можно поговорить. С этим странным потенциальным клиентом. Или вышвырнуть его отсюда в два счета.

– Да нет, доктор, боюсь, выгнать меня вам не удастся, – мягко заметил незнакомец.