– И вы считаете Моров сомнительными?

– Конечно. Они гораздо ниже его по положению в обществе, и дружба с ними весьма подозрительна. Шервуд согласился бы с этим.

– Возможно, – сверкнув глазами, произнес Зебедия, – вы правы. Возможна также, что мы с вами должны как-то приспособиться друг к другу. В конце концов, мы здесь так одиноки. Одиночество вдвоем, а?

Эванджелине на миг показалось, словно она увидела перед собой проснувшуюся гадюку. Сейчас Зебедия нанесет удар.

– Да, возможно, – улыбнувшись, сказала она.

– Хорошо. Я рад, что вы с этим согласны. Могу ли я рассчитывать, что вы будете действовать так, как я скажу, и оставите в покое нашего хозяина?

Он почувствовал, что у нее есть повод искать общества Росса – повод, о котором он ничего не знает.

– Я не собираюсь спрашивать вашего разрешения, куда мне ходить и куда нет. – Она будет цепляться за любую возможность остаться наедине с Россом. Шервуд не оставил у Эванджелины сомнений, что ее будущее зависит от отношений с виконтом – этим баловнем судьбы, как сказал Шервуд. Сделай все, чтобы ему понравиться, – надо, чтобы ты стала ему близка. Не спрашивай меня почему. Доверься мне и доверься Зебедии Свифту. Делай то, что он тебе скажет. От его успеха в Лондоне зависит очень многое. Ей не хочется считаться с Зебедией, но – увы – придется.

– Если вы не будете мне подчиняться, – сказал Зебедия, – я буду вынужден принять соответствующие меры.

Он обращается с ней как с капризным ребенком.

– Как поживает ваш друг? – спросила Эванджелина, нанеся ответный удар.

– Друг? – бесстрастно повторил Зебедия.

– Да, его зовут Артемид.

Верхняя губа у Зебедии чуть приподнялась, обнажив великолепные зубы.

– Вы следили за мной? Впрочем для этого у вас нет ни навыков, ни ума.

– Немного подумав, вы поймете, что мне не было нужды за вами следить. Шервуд настоял, чтобы вы приобрели для нас карету – дабы не стеснять лорда Килруда. Кучера зовут Артемид. Каждый раз, когда вы сопровождаете меня в поездке, я слышу, как вы упоминаете его имя. Вы садитесь к нему на козлы и тихо разговариваете с ним. Человек, который столь высоко себя ценит, Зебедия, не станет обмениваться любезностями с кучером. Он ведь на самом деле не кучер, верно?

– Он управляет вашим экипажем, миледи. Она только отмахнулась.

– Не пытайтесь обмануть меня подобной чепухой. Он ваш сообщник, и вы не хотели, чтобы я об этом узнала. Но я узнала и теперь буду следить за вами обоими. А на тот случай, если вы вдруг решите, что мне лучше исчезнуть, я напомню вам, что без меня вы не сможете остаться в этом доме и следить за его светлостью, как это поручил вам мой муж.

– Только ради благополучия лорда Килруда, миледи. Не забывайте об этом!

– Я не забыла. И рада, что вы также принимаете это близко к сердцу. – Как будто она не понимает, что благополучие Росса волнует Зебедию в последнюю очередь.

Зебедия выпрямился, резкие черты его лица как будто стали еще резче.

– А вы не хотите упомянуть о другом неожиданном госте, миледи?

– Ах да! – Откинувшись на спинку кресла, она сложила руки на груди. – И кто же это может быть? У него хотя бы есть имя?

– У большинства людей оно есть. Его же зовут мистер Оук.

– Откуда он взялся? Я не знала о его появлении до тех пор, пока не услышала его голос в холле. Он просил подать ужин в комнаты, и его светлость с этим согласился. Я мельком видела мистера Оука, когда он поднимался наверх.

– Не сомневаюсь, – сказал Зебедия. – А вы не заметили, что он нес маленький пакет?

Эванджелина сжала ручки кресла:

– Пакет? Вы уверены?

– Совершенно уверен. К несчастью, я находился слишком далеко, чтобы как следует все рассмотреть, но я склонен думать, что в отношении мистера Оука мы должны быть настороже.

Она почти забыла, что должна следить за прибывающими в дом небольшими пакетами. Это также входило в инструкции Шервуда. Заметив что-нибудь подобное, она должна была сообщить об этом Зебедии.

– Мы должны узнать, что этот человек принес сюда сегодня ночью. – Эванджелина вскочила на ноги. – Нужно обыскать его комнату. Он ушел утром?

– Я уже обыскал его комнату.

– Когда? Вас не заметили?

– Меня не заметили.

– А вы уверены, что он ушел? – Возбуждение переполняло Эванджелину. Шервуд очень не любит, когда не выполняют его поручений. – Очень важно не допустить ошибок.

– Он ушел в восемь. Мистер Мор встретил его на дорожке возле дома, и они пошли вместе.

– О! – Эванджелина облегченно захихикала. – Слава Богу! Давайте вместе пойдем в его комнату и снова ее обыщем. Или лучше я обыщу, а вы будете стоять на страже. Если кто-нибудь появится, вы его отвлечете.

– Это ни к чему. Я был там в два часа ночи. Уверяю вас, я все обыскал. Думаю, миледи, несмотря на свой почтенный возраст и хрупкий вид, это тот, кого мы ждем. Он явно не прост, или я сильно ошибаюсь.

После стольких недель ожидания драма наконец начала развертываться. Эванджелина всплеснула руками:

– В два часа ночи? Вы были в его комнате в два часа ночи? А если бы он вас услышал и поднял тревогу? – Она ткнула в него указательным пальцем. – Он хранил это под подушкой? Ну конечно! Вы же не могли посмотреть там, пока он спал.

– Он не спал.

Заморгав, Эванджелина снова села.

– Не спал?

– По крайней мере не спал в этой комнате – и в этом доме. Я видел, как утром он уходил, но ночью его здесь не было.

Дженнингс объявил, что мисс Финч Мор нужно преподнести сюрприз. С этой целью ленч был подан в оранжерею.

Стол накрыли с особой тщательностью – постаралась Алиса, одна из служанок, добровольно вызвавшаяся это сделать. Окинув его критическим взглядом, Росс решил, что все в порядке. Особенно ему понравился стоящий посередине букет белых роз. Финч обязательно решит, что это его идея.

Взглянув на часы, он опустил их в жилетный карман. Уже первый час. Перед завтраком он собирался немного поговорить с Финч, но теперь это не удастся. Росс принялся нервно расхаживать по комнате.

Она может не прийти.

Почему она вызывает у него такие чувства?

– Суфле, милорд! – сказал Дженнингс, входя з оранжерею с вазой фруктов, которую он поспешил поставить между папоротниками в кадках. – Суфле с бренди. Повар говорит, что такое суфле даже пуританина превратит в обжору.

Дело не в том, что он будет чувствовать, если Финч не придет, решил Росс. Главное – почему возникла необходимость отвечать на этот вопрос.

Сейчас, по идее, он должен испытывать только раздражение. Если он говорит ей прийти – значит, она обязана прийти. Она должна помнить о разнице в их положении.

– Вы чем-то недовольны, милорд? Не одобряете меню?

– Что? Нет-нет.

Подойдя к столу, Росс тщательно осмотрел серебро, хрусталь и фарфор.

– Что ж, неплохо, Дженнингс. Что-то вроде домашнего пикника, а? Наверное, это ваша идея. Очень остроумно!

– Элегантная трапеза в экзотическом окружении – да, это моя идея, милорд.

– Гм! – Росс посмотрел в сторону лестницы, ведущей в редко используемый большой салон. – Элегантная трапеза, говорите? Да, пожалуй. – Он снова достал часы.

– Двенадцать тридцать, – сказал Дженнингс.

– Спасибо, я могу сам определять время. – Ожидание Финч Мор вызывает у него чертовскую раздражительность, и это ему совсем не нравится.

– Вы не в себе, милорд. Возможно, ваша голова...

– С моей головой все в порядке – благодарю вас, Дженнингс!

– Ну, если я не могу ничего сделать для вас, милорд, позвольте удалиться. Миссис Хастингс весь дом подняла на ноги. Такого давно не было. Людям нужна практика.

– Ну хорошо, – сказал Росс. – Идите же!

Зачирикал длиннохвостый попугай, который сидел в золоченой клетке, по форме напоминающей пагоду. Росс просунул между прутьев клетки указательный палец. В ответ птица пронзительно закричала и клюнула его. Росс поспешно отдернул руку, разглядывая окровавленный палец.